Русская старина
Том 23, 1878г.
Мигрин И.И.
Похождения или история жизни Ивана Мигрина
Черноморского казака
1770-1850гг.
(9-я часть)
Таким образом, приобрел я и собственный каптал. Совесть, кажется, не упрекает меня за это; ибо, без моего ходатайства и настояния, полки, может быть, и вовсе ничего не получили бы.
На обратном пути я получил в Брест-Литовском жалованья на полки 20 тыс. руб. ассигнациями. Между тем полки выступили уже в Белиц восвояси, в Черноморию, и я нагнал их в Елисаветграде. В пути со мною был один только казак. Атаман и офицеры встретили меня радостно — с такою кучею денег, и все остались мною очень довольны; доволен остался и я.
Из Елисаветграда отправился я, вместе уже с атаманом и с полками, в Екатеринодар, куда и прибыли перед праздником Рождества Христова. Проходя через Екатеринослав, по случаю тезоименитства императрицы, губернатор Миклашевский пригласил к себе старших офицеров на бал, на котором, в числе прочих, был и я.
По прибытию в Екатеринодар Чепига оставил меня при себе в качестве дежурного капитана, и я управлял собственною его канцеляриею; был у него всегдашним домашним человеком, имел у него стол и иногда распоряжался по его хозяйству. Обхождение его со мною было самое отеческое.
Таковое благосклонное расположение ко мне кошевого атамана доставило мне общее уважение по войску, и, в молодых летах моих — не более 25-ти, было очень лестно. Главное управление по войску сосредоточивалось в моих руках; по безграмотности атамана, я мог бы многое сделать и составить себе хорошее состояние; но я дорожил добродушным и милостивым доверием ко мне начальника и не употреблял его во зло.
Все интересовались знакомством со мною и старались приобрести дружбу мою.
В Екатеринодаре содержал питейные сборы откупщик Яншин; сборами этими управлял Данило Гаврилович Похитонов. Он весьма желал познакомиться со мною и нас свели с ним. Впоследствии времени я сделался с ним большим приятелем.
Раз проходил я мимо тюрьмы, где содержались арестанты, и слышу голос:
— Иван Иванович! Спаси меня! Заковали меня и вкинули в тюрьму невинного!
Это заставило меня остановиться, и я узнал, что это был дворянин Кованько, который посажен в тюрьму по домогательству откупщика Яншина. Я успокоил его, и сказал, что узнаю в войсковой канцелярии о его деле, и, если можно, буду стараться помочь ему.
Действительно я узнал в войсковой канцелярии, что Кованько подвергнут тюремному содержанию без особенно важной причины, за ссору с Похитоновым. Но все это придумано было заблаговременно, с умыслом. Кованько состоял поверенным при откупщике Яншине, и когда сей последний начал обижать его и хотел отрешить от должности, то Кованько грозил сделать донос на существование при откупах больших злоупотреблений.
Большие дела творили тогдашние откупщики, и при богатстве своем были всесильны!
Яншин уладил с Кованько, и послал его обревизовать екатеринодарские сборы, — предписав между тем секретно Похитонову ввести Кованько в ссору с ним, чтобы иметь предлог задавить его, что весьма легко казалось ему сделать в таком отдаленном краю от высшего начальства, где трудно было достигнуть правосудия, и при особенной дружбе его с полковником Головатым, который отдавал свой значительный капитал в оборот Яншину. Я ничего этого не знал и принял участие в положении Кованьки из одного христианского сострадания.
Похитонов предостерегал меня, чтобы я отказался от помощи в деле Кованьки, говоря, что я восстановлю этим против себя Головатого; но это не удержало меня, и, по ходатайству моему, Кованько освобожден из тюрьмы и оставлен под домашним надзором откупа. Он писал и жаловался Яншину; тот ничему не внимал. Но когда вступил на престол Павел — император строгий и справедливый, тогда Кованько писал к Яншину, что он дойдет до правосудия царя и ему, за преступные деяния, будет жестокая награда...
Это образумило Яншина: Кованько был освобожден; он поехал к Яншину в Кременчуг, помирился с ним, и Похитонов говорил мне после, что Яншин дорого купил мировую с Кованькою: обошлось тысяч двадцать. Таким образом, я имел удовольствие облегчить начально участь бедняка, которого состояние впоследствии было достаточно обеспечено.
Головатый, по этому случаю, сделался ко мне холоден, и я не пользовался уже прежним добрым расположением его; но я не жалел о том — ради доброго дела.
(продолжение следует)
Том 23, 1878г.
Мигрин И.И.
Похождения или история жизни Ивана Мигрина
Черноморского казака
1770-1850гг.
(9-я часть)
Таким образом, приобрел я и собственный каптал. Совесть, кажется, не упрекает меня за это; ибо, без моего ходатайства и настояния, полки, может быть, и вовсе ничего не получили бы.
На обратном пути я получил в Брест-Литовском жалованья на полки 20 тыс. руб. ассигнациями. Между тем полки выступили уже в Белиц восвояси, в Черноморию, и я нагнал их в Елисаветграде. В пути со мною был один только казак. Атаман и офицеры встретили меня радостно — с такою кучею денег, и все остались мною очень довольны; доволен остался и я.
Из Елисаветграда отправился я, вместе уже с атаманом и с полками, в Екатеринодар, куда и прибыли перед праздником Рождества Христова. Проходя через Екатеринослав, по случаю тезоименитства императрицы, губернатор Миклашевский пригласил к себе старших офицеров на бал, на котором, в числе прочих, был и я.
По прибытию в Екатеринодар Чепига оставил меня при себе в качестве дежурного капитана, и я управлял собственною его канцеляриею; был у него всегдашним домашним человеком, имел у него стол и иногда распоряжался по его хозяйству. Обхождение его со мною было самое отеческое.
Таковое благосклонное расположение ко мне кошевого атамана доставило мне общее уважение по войску, и, в молодых летах моих — не более 25-ти, было очень лестно. Главное управление по войску сосредоточивалось в моих руках; по безграмотности атамана, я мог бы многое сделать и составить себе хорошее состояние; но я дорожил добродушным и милостивым доверием ко мне начальника и не употреблял его во зло.
Все интересовались знакомством со мною и старались приобрести дружбу мою.
В Екатеринодаре содержал питейные сборы откупщик Яншин; сборами этими управлял Данило Гаврилович Похитонов. Он весьма желал познакомиться со мною и нас свели с ним. Впоследствии времени я сделался с ним большим приятелем.
Раз проходил я мимо тюрьмы, где содержались арестанты, и слышу голос:
— Иван Иванович! Спаси меня! Заковали меня и вкинули в тюрьму невинного!
Это заставило меня остановиться, и я узнал, что это был дворянин Кованько, который посажен в тюрьму по домогательству откупщика Яншина. Я успокоил его, и сказал, что узнаю в войсковой канцелярии о его деле, и, если можно, буду стараться помочь ему.
Действительно я узнал в войсковой канцелярии, что Кованько подвергнут тюремному содержанию без особенно важной причины, за ссору с Похитоновым. Но все это придумано было заблаговременно, с умыслом. Кованько состоял поверенным при откупщике Яншине, и когда сей последний начал обижать его и хотел отрешить от должности, то Кованько грозил сделать донос на существование при откупах больших злоупотреблений.
Большие дела творили тогдашние откупщики, и при богатстве своем были всесильны!
Яншин уладил с Кованько, и послал его обревизовать екатеринодарские сборы, — предписав между тем секретно Похитонову ввести Кованько в ссору с ним, чтобы иметь предлог задавить его, что весьма легко казалось ему сделать в таком отдаленном краю от высшего начальства, где трудно было достигнуть правосудия, и при особенной дружбе его с полковником Головатым, который отдавал свой значительный капитал в оборот Яншину. Я ничего этого не знал и принял участие в положении Кованьки из одного христианского сострадания.
Похитонов предостерегал меня, чтобы я отказался от помощи в деле Кованьки, говоря, что я восстановлю этим против себя Головатого; но это не удержало меня, и, по ходатайству моему, Кованько освобожден из тюрьмы и оставлен под домашним надзором откупа. Он писал и жаловался Яншину; тот ничему не внимал. Но когда вступил на престол Павел — император строгий и справедливый, тогда Кованько писал к Яншину, что он дойдет до правосудия царя и ему, за преступные деяния, будет жестокая награда...
Это образумило Яншина: Кованько был освобожден; он поехал к Яншину в Кременчуг, помирился с ним, и Похитонов говорил мне после, что Яншин дорого купил мировую с Кованькою: обошлось тысяч двадцать. Таким образом, я имел удовольствие облегчить начально участь бедняка, которого состояние впоследствии было достаточно обеспечено.
Головатый, по этому случаю, сделался ко мне холоден, и я не пользовался уже прежним добрым расположением его; но я не жалел о том — ради доброго дела.
(продолжение следует)
Комментариев нет:
Отправить комментарий