Русская старина
Том 23, 1878г.
Мигрин И.И.
Похождения или история жизни Ивана Мигрина
Черноморского казака
1770-1850гг.
(12-я часть)
Казаки избрали из себя 16 человек, мне отпустили из Войсковой суммы 4 000 руб. ассигнациями; атаман и инспектор написали письма к состоящему при императоре генерал-адъютанту Ростопчину и мы, весною 1797 года, на восьми тройках отправились в Петербург.
V.
Письма, врученные мне от атамана и инспектора, в которых описаны были противозаконные действия бунтовщиков, хранил я в великой тайне; иначе, если бы они узнали о них, могли бы лишить меня жизни.
Проездом в Москве, был я в театре, и два казака были со мною неразлучно. Дорогою я старался угождать казакам и продовольствовал их изобильно.
По приезде в Петербург, отправились мы в Гатчину, где был тогда император. Я явился во дворец к генералу Ростопчину и представил ему письма атамана и инспектора. Казаки были все со мною. Он сказал, что государь поехал прогуливаться и приказал мне дожидаться его. Мы ожидали часу до второго пополудни. Между тем, мне подали закусить. К государю допущены мы не были, а вошел адъютант Ростопчин с караулом и объявил высочайшую волю, что казаков велено препроводить под арест в Петропавловскую крепость, а мне велено отправиться в Петербург и жить там на квартире. Мне объявил адъютант особенно, что если бы кто из казаков вздумал сопротивляться, то велено приколоть такового.
В Петербурге нашел я квартиру на Адмиралтейской площади, в гостинице «Лондон». Над казаками учреждена была в крепости следственная комиссия. На спросы казаков о происшествиях в Екатеринодаре, они сослались на меня, говоря, что Мигрин все знает, он все объяснит и даст ответ за них.
Потребовали меня в комиссию; я явился в присутствие, и объяснил, по сущей истине, как было дело: как казаки бунтовали, как они отбивались от посланных команд, как отбили задержанных под арестом товарищей своих. Как не жаль было мне казаков — зная, что за поступки их ожидало справедливое возмездие, — но, как верный подданный царя, не мог сказать иначе. Тогда казаки образумились и поняли, что явился не защитником и ходатаем их, а обвинителем перед правительством за противозаконные действия их. Они сказали:
— Видно нам остается надежда на одного Бога, а не на тебя!
Упрека этого я не мог принять на свой счет. Предложение их отправиться с ними в Петербург согласился я принять с воли атамана, в видах пользы службы.
**********************************************************
Один из членов комиссии, обратившись ко мне, сказал, что и я прикосновенен к этому делу. Таковая речь сильно огорчила и поразила меня, и я выразился, что меня не только не должно считать прикосновенным к бунту — и следственно виновным, — напротив, по моему мнению, заслуживаю признательности от правительства за то, что, воспользовавшись доверенностью и уважением ко мне казаков, согласился отправиться во главе депутации их и тем способствовал не только к усмирению непокорных, но и к спокойствию всего края. Речь эта подействовала и меня отпустили из комиссии.
Вскоре вытребован был в Петербург атаман Котляревский; он принят был милостиво и ходатайствовал за меня, представляя, что я приездом с казачьими депутатами оказал услугу Войску, передав в руки правительства непокорных; и до меня следственная комиссия более уже не касалась.
По возвращении моем в Екатеринодар, вскоре собралось около квартиры моей, человек пятьдесят казаков. Я вышел к ним и спросил: «Что им нужно?»
Они спрашивали меня: «Куда девал я казаков, которые поехали со мною в Петербург?»
Я сначала оробел было, думая, что они пришли разделаться со мною за своих товарищей, о задержании коих слухи дошли уже до них; но потом ободрился и отвечал, что представил их к государю, но поступок их был не одобрен, их сочли ослушниками противу начальства и велели судить, а меня, как невинного, отпустили.
По принятым мерам в Войске все уже успокоилось и явившиеся ко мне казаки, видя, что против высшей власти и силы спорить нельзя — разошлись.
Из задержанных в Петербурге казаков, двух главных виновников осудили и, по наказанию, сослали в Сибирь; остальных 14 человек препроводили для суждения в Усть-Лабинскую крепость; но суд сделал к ним самое легкое взыскание.
(продолжение следует)
Том 23, 1878г.
Мигрин И.И.
Похождения или история жизни Ивана Мигрина
Черноморского казака
1770-1850гг.
(12-я часть)
Казаки избрали из себя 16 человек, мне отпустили из Войсковой суммы 4 000 руб. ассигнациями; атаман и инспектор написали письма к состоящему при императоре генерал-адъютанту Ростопчину и мы, весною 1797 года, на восьми тройках отправились в Петербург.
V.
Письма, врученные мне от атамана и инспектора, в которых описаны были противозаконные действия бунтовщиков, хранил я в великой тайне; иначе, если бы они узнали о них, могли бы лишить меня жизни.
Проездом в Москве, был я в театре, и два казака были со мною неразлучно. Дорогою я старался угождать казакам и продовольствовал их изобильно.
По приезде в Петербург, отправились мы в Гатчину, где был тогда император. Я явился во дворец к генералу Ростопчину и представил ему письма атамана и инспектора. Казаки были все со мною. Он сказал, что государь поехал прогуливаться и приказал мне дожидаться его. Мы ожидали часу до второго пополудни. Между тем, мне подали закусить. К государю допущены мы не были, а вошел адъютант Ростопчин с караулом и объявил высочайшую волю, что казаков велено препроводить под арест в Петропавловскую крепость, а мне велено отправиться в Петербург и жить там на квартире. Мне объявил адъютант особенно, что если бы кто из казаков вздумал сопротивляться, то велено приколоть такового.
В Петербурге нашел я квартиру на Адмиралтейской площади, в гостинице «Лондон». Над казаками учреждена была в крепости следственная комиссия. На спросы казаков о происшествиях в Екатеринодаре, они сослались на меня, говоря, что Мигрин все знает, он все объяснит и даст ответ за них.
Потребовали меня в комиссию; я явился в присутствие, и объяснил, по сущей истине, как было дело: как казаки бунтовали, как они отбивались от посланных команд, как отбили задержанных под арестом товарищей своих. Как не жаль было мне казаков — зная, что за поступки их ожидало справедливое возмездие, — но, как верный подданный царя, не мог сказать иначе. Тогда казаки образумились и поняли, что явился не защитником и ходатаем их, а обвинителем перед правительством за противозаконные действия их. Они сказали:
— Видно нам остается надежда на одного Бога, а не на тебя!
Упрека этого я не мог принять на свой счет. Предложение их отправиться с ними в Петербург согласился я принять с воли атамана, в видах пользы службы.
**********************************************************
Один из членов комиссии, обратившись ко мне, сказал, что и я прикосновенен к этому делу. Таковая речь сильно огорчила и поразила меня, и я выразился, что меня не только не должно считать прикосновенным к бунту — и следственно виновным, — напротив, по моему мнению, заслуживаю признательности от правительства за то, что, воспользовавшись доверенностью и уважением ко мне казаков, согласился отправиться во главе депутации их и тем способствовал не только к усмирению непокорных, но и к спокойствию всего края. Речь эта подействовала и меня отпустили из комиссии.
Вскоре вытребован был в Петербург атаман Котляревский; он принят был милостиво и ходатайствовал за меня, представляя, что я приездом с казачьими депутатами оказал услугу Войску, передав в руки правительства непокорных; и до меня следственная комиссия более уже не касалась.
По возвращении моем в Екатеринодар, вскоре собралось около квартиры моей, человек пятьдесят казаков. Я вышел к ним и спросил: «Что им нужно?»
Они спрашивали меня: «Куда девал я казаков, которые поехали со мною в Петербург?»
Я сначала оробел было, думая, что они пришли разделаться со мною за своих товарищей, о задержании коих слухи дошли уже до них; но потом ободрился и отвечал, что представил их к государю, но поступок их был не одобрен, их сочли ослушниками противу начальства и велели судить, а меня, как невинного, отпустили.
По принятым мерам в Войске все уже успокоилось и явившиеся ко мне казаки, видя, что против высшей власти и силы спорить нельзя — разошлись.
Из задержанных в Петербурге казаков, двух главных виновников осудили и, по наказанию, сослали в Сибирь; остальных 14 человек препроводили для суждения в Усть-Лабинскую крепость; но суд сделал к ним самое легкое взыскание.
(продолжение следует)
Юрий Удодов
Персидский бунт
http://www.stihi.ru/2011/11/18/3026
Комментариев нет:
Отправить комментарий