2-я часть
Якименко Ф.А.
Восстание казаков станицы Старощербиновской
(апрель 1918 года)
По окончании формирования, сейчас же несколько сотен кавалерии и пластунов выступили на позицию в помощь новощербиновцам. Позиция занималась в двух верстах от станицы и в двух направлениях на гор. Ейск и ст. Староминскую, а со стороны Донской области на сел. Городок и Екатериновское была для наблюдения выставлена конная застава. Штаб отряда по-прежнему оставался на станции Старощербиновской. Остальные части были расположены также вблизи железнодорожной станции.
Около 6 час. вечера 29 апреля со стороны ст. Староминской подошел большевицкий бронепоезд и с дистанции 3-4 верст начал обстреливать артиллерийским огнем станицу Старощербиновскую и железнодорожную станцию. Обстрелом этим никакого вреда не причинено, так как разрывы снарядов были очень высокие. На бронепоезд наши конные части, при поддержке пехоты, бросились в атаку с двух сторон. Успеху этой атаки помешал прапорщик Цокур, который вел конные части на бронепоезд от ст. Старощербиновской. Когда настал момент атаки, он скомандовал конным частям отступать и передал казакам, что справа на них идет в атаку большевицкая кавалерия, а в действительности то были Новощербиновцы и об этом прапорщику Цокуру было известно (что одновременно с ним с правой стороны на бронепоезд пойдут в атаку конные части Новощербиновцев). Благодаря такому, создавшемуся по вине прапорщика Цокура, положению большевицкий бронепоезд ускользнул из казачьих рук.
После неудавшейся атаки, наши части заняли прежнюю позицию, а большевицкий бронепоезд ушел в ст. Староминскую.
Хочу отметить непонятное в то время для меня обстоятельство, а именно: по окончании формирования частей начальник отряда подъес. Касьяненко не устроил ни одного офицерского совещания, на котором необходимо было выяснить многие вопросы касавшиеся восставших казаков, а главное, выработки плана военных действий. Благодаря, с одной стороны, халатности, а с другой, — неопытности подъес. Касьяненко, отряд и не мог нормально вести военные операции.
Около 10 час. вечера 29 апреля мне было сообщено, что моего батальона командиры сотен подъес. Кравчина и сотник Яцевило самоправно распустили свои сотни по домам. Почему они это сделали, мне об этом не сообщили и сами ко мне не явились. Такому положению я не удивился, ибо хорошо знал, что из себя представляют подъес. Кравчина и сот. Яцевило. Последний был в полной мере большевик... Подъесаул Кравчина также напитан был в достаточной мере большевицкими идеями...
О случившемся мною было доложено начальнику отряда подъесаулу Касьяненко и полков. Топоркову. Я предложил арестовать Кравчину и Яцевило. Мое предложение было отклонено.
После роспуска сотен (как потом мне было передано), сотн. Яцевило пригласил к себе в дом подъес. Кравчину, прапорщ. Цокура и несколько казаков для совещания, где и было решено восстание во что бы то ни стало провалить.
Около 11 час. ночи я получил приказание от полк. Топоркова двигаться на г. Ейск. Я спросил последнего, есть ли связь с отрядом, который действует под г. Ейском? На это получил ответ, что из-под Ейска никаких сведений еще не имеется. После этого я заявил Топоркову, что, не зная обстановки, вести людей без оружия в неизвестность с моей стороны было бы преступлением. Тогда мне было приказано обождать, но быть в полной готовности к походу на подводах. Через небольшой промежуток времени полк. Топорков предложил мне с батальоном двигаться на ст. Староминскую, при этом сказал, что через два часа за мною двинется весь отряд. Скоро я вновь был позван к полк. Топоркову и получил приказание отправиться и взорвать железнодорожный мост в направлении ст. Староминской, при этом полк. Топорков сказал, чтобы я эту операцию провел как можно скорее, но добавил, что этот мост большевиками не занимается.
Невзирая на такое заявление, я с пол пути поручил вести сотни хорунжему Е. Ксеничу, а сам с команд, сотни сот. Елиеенко и 10 чел. пластунов отправился к мосту на разведку. Подойдя к мосту, мы заметили, что около него стоит с потушенными огнями большевицкий бронепоезд. Видимо услышал наш шорох, бронепоезд открыл пулеметный огонь. Мы залегли... В ответ на мое донесение, полк, Топорков приказал мне возвратиться обратно на станцию.
Было около 2 час, ночи. Я пошел к начальнику отряда, подъес. Касьяненко, и доложил ему о том, что ввиду того, что мост охраняется большевицким бронепоездом, взорвать таковой не представляется возможным. При этом я спросил, какие меры он полагает предпринять в дальнейшем. На этот раз начальник отряда и полк. Топорков спросили меня, как бы я поступил. Я высказался за то, чтобы немедленно, пока еще ночь, послать в тыл большевицкому бронепоезду конные части, которые должны к утру в нескольких местах разобрать железнодорожный путь, а к этому времени подойдет туда пехота и займет там позицию, а с рассветом со стороны ст. Старощербиновской броситься в атаку на бронепоезд и захватить таковой.
На мое заявление подъес. Касьяненко сказал, что с этим надо еще немного обождать. Чего они хотели ждать, для меня в то время было совершенно непонятно.
После этого я спросил, почему отменено распоряжение о наступлении на ст. Староминскую. На это полк. Топорков сказал, что отряд в свое время туда пойдет... Я заявил, что отряд не должен бездействовать, он должен двигаться дальше и призывать другие станицы на борьбу с большевиками. На это полк, Топорков и подъес. Касьяненко сказали, что они намерены так поступать.
Когда я возвратился к батальону, сот. Елисеенко и хор, Ксенич меня спросили: какие я получил от начальника отряда дальнейшие указания. Говорю: никаких, пока. Сот, Елисеенко сказал на это: как видно со всего, наш начальник отряда и полк. Топорков приведут нас к большевицкой петле, а не к желанным целям... Позже подтвердилось, что результаты восстания были печальные, так что слова сот, Елисеенко вполне оправдались...
На рассвете 30 апреля казаки моего батальона мне сообщили о том, что штаб отряда неизвестно куда ушел из железнодорожной станции. Я начал искать начальника отряда подъес. Касьяненко, но такового не мог найти, а в это время мне сообщил прапорщик Т. Сарана, что полк. Топорков находится сейчас на железнодорожном переезде, ожидает лошадь и направляется в ст. Новощербиновскую. Я поспешил к переезду, где и захватил полк. Топоркова, который в то время разговаривал с караулом, охранявшим переезд. Я спросил его о положении. Он сказал, что отряд отступает на ст. Новощербиновскую. Тогда я ему задал вопрос, могу ли я знать, чем вызвано это отступление. На это полк. Топорков мне сказал, что все это делает начальник отряда подъес. Касьяненко по стратегическим соображениям. После этого я спрашиваю, почему же мне, как командиру батальона, не дано никаких указаний? Тогда полк. Топорков приказал сейчас же с батальоном двигаться на ст. Новощербиновскую. Кроме того сказал, чтобы я по телефону со станции передал его распоряжение атаману станицы о том, чтобы он немедленно всех арестованных под караулом направил в ст. Новощербиновскую.
Отдав распоряжение батальону приготовиться к отступлению, я сам пошел на станцию передать по телефону распоряжение атаману станицы. На обратном пути меня встретил фельдфебель Е. Голик и доложил, что батальон готов и что пластуны просят меня прийти к ним. Я направился к батальону и спросил пластунов, что они хотят. Пластуны меня просили сообщить им сведения о боевой обстановке и причину нашего отступления. Я объяснил, что оставить станицу Старощербиновскую приказано начальником отряда подъес. Касьяненко, отряду же сгруппироваться в двух верстах от ст. Новощербиновской, а какие последуют в дальнейшем распоряжения боевого характера, об этом неизвестно. Объяснил также пластунам, что не надо бояться того, что мы оставляем станицу, ибо, быть может, отряд через несколько часов вновь возвратится в ст. Старощербиновскую, но только с другого направления. После этого я приказал батальону двигаться на ст. Новощербиновскую. Имел ли какие распоряжения относительно отступления командир конных частей сотник Иващенко, мне также не было известно.
Отступление наше укрыл густой утренний туман, а поэтому большевицкий бронепоезд, находившийся в то время у железнодорожного моста, лишен был возможности обстреливать наш отход. Как впоследствии выяснилось, после нашего ухода сейчас же на железнодорожную станцию явился прапорщик Цокур, а к этому времени уже собралось много пластунов из тех двух сотен, которые с вечера были распущены по домам командирами сотен подъес. Кравчина и сот. Яцевило. Прапорщ. Цокур устроил митинг, на котором выступил с призывом прекратить восстание и «будем жить по-братски с большевиками». Когда казаками было заявлено, что они будут наказаны за участие в восстании, тогда пр. Цокур сказал, что он гарантирует им всем безопасность, при условии, если они освободят арестованных комиссаров и большевиков, которые сейчас будут сопровождаться под конвоем в ст, Новощербиновскую. Когда арестованные подошли к станции, прапорщ. Цокур с собравшимися казаками таковых освободили. Комиссары вновь заняли свои места, а казаки после митинга разошлись по домам.
30 апреля около 10 час. утра отряд сгруппировался и расположился под ст. Новощербиновской. По прибытии к месту расположения отряда, я привел батальон в порядок и произвел подсчет людей. Оказалось, прибыло пластунов только половина; офицеры также прибыли не все. Остальные, под влиянием пропаганды подъес. Кравчины, сот. Яцевило, прапорщ. Цокура и др., остались в станице. К 12 час. того же дня из ст. Новощербиновской были подвезены в достаточной мере продукты на весь отряд и фураж для лошадей.
(продолжение следует)
журнал «ВК» № 136, стр. 13-17
Якименко Ф.А.
Восстание казаков станицы Старощербиновской
(апрель 1918 года)
По окончании формирования, сейчас же несколько сотен кавалерии и пластунов выступили на позицию в помощь новощербиновцам. Позиция занималась в двух верстах от станицы и в двух направлениях на гор. Ейск и ст. Староминскую, а со стороны Донской области на сел. Городок и Екатериновское была для наблюдения выставлена конная застава. Штаб отряда по-прежнему оставался на станции Старощербиновской. Остальные части были расположены также вблизи железнодорожной станции.
Около 6 час. вечера 29 апреля со стороны ст. Староминской подошел большевицкий бронепоезд и с дистанции 3-4 верст начал обстреливать артиллерийским огнем станицу Старощербиновскую и железнодорожную станцию. Обстрелом этим никакого вреда не причинено, так как разрывы снарядов были очень высокие. На бронепоезд наши конные части, при поддержке пехоты, бросились в атаку с двух сторон. Успеху этой атаки помешал прапорщик Цокур, который вел конные части на бронепоезд от ст. Старощербиновской. Когда настал момент атаки, он скомандовал конным частям отступать и передал казакам, что справа на них идет в атаку большевицкая кавалерия, а в действительности то были Новощербиновцы и об этом прапорщику Цокуру было известно (что одновременно с ним с правой стороны на бронепоезд пойдут в атаку конные части Новощербиновцев). Благодаря такому, создавшемуся по вине прапорщика Цокура, положению большевицкий бронепоезд ускользнул из казачьих рук.
После неудавшейся атаки, наши части заняли прежнюю позицию, а большевицкий бронепоезд ушел в ст. Староминскую.
Хочу отметить непонятное в то время для меня обстоятельство, а именно: по окончании формирования частей начальник отряда подъес. Касьяненко не устроил ни одного офицерского совещания, на котором необходимо было выяснить многие вопросы касавшиеся восставших казаков, а главное, выработки плана военных действий. Благодаря, с одной стороны, халатности, а с другой, — неопытности подъес. Касьяненко, отряд и не мог нормально вести военные операции.
Около 10 час. вечера 29 апреля мне было сообщено, что моего батальона командиры сотен подъес. Кравчина и сотник Яцевило самоправно распустили свои сотни по домам. Почему они это сделали, мне об этом не сообщили и сами ко мне не явились. Такому положению я не удивился, ибо хорошо знал, что из себя представляют подъес. Кравчина и сот. Яцевило. Последний был в полной мере большевик... Подъесаул Кравчина также напитан был в достаточной мере большевицкими идеями...
О случившемся мною было доложено начальнику отряда подъесаулу Касьяненко и полков. Топоркову. Я предложил арестовать Кравчину и Яцевило. Мое предложение было отклонено.
После роспуска сотен (как потом мне было передано), сотн. Яцевило пригласил к себе в дом подъес. Кравчину, прапорщ. Цокура и несколько казаков для совещания, где и было решено восстание во что бы то ни стало провалить.
Около 11 час. ночи я получил приказание от полк. Топоркова двигаться на г. Ейск. Я спросил последнего, есть ли связь с отрядом, который действует под г. Ейском? На это получил ответ, что из-под Ейска никаких сведений еще не имеется. После этого я заявил Топоркову, что, не зная обстановки, вести людей без оружия в неизвестность с моей стороны было бы преступлением. Тогда мне было приказано обождать, но быть в полной готовности к походу на подводах. Через небольшой промежуток времени полк. Топорков предложил мне с батальоном двигаться на ст. Староминскую, при этом сказал, что через два часа за мною двинется весь отряд. Скоро я вновь был позван к полк. Топоркову и получил приказание отправиться и взорвать железнодорожный мост в направлении ст. Староминской, при этом полк. Топорков сказал, чтобы я эту операцию провел как можно скорее, но добавил, что этот мост большевиками не занимается.
Невзирая на такое заявление, я с пол пути поручил вести сотни хорунжему Е. Ксеничу, а сам с команд, сотни сот. Елиеенко и 10 чел. пластунов отправился к мосту на разведку. Подойдя к мосту, мы заметили, что около него стоит с потушенными огнями большевицкий бронепоезд. Видимо услышал наш шорох, бронепоезд открыл пулеметный огонь. Мы залегли... В ответ на мое донесение, полк, Топорков приказал мне возвратиться обратно на станцию.
Было около 2 час, ночи. Я пошел к начальнику отряда, подъес. Касьяненко, и доложил ему о том, что ввиду того, что мост охраняется большевицким бронепоездом, взорвать таковой не представляется возможным. При этом я спросил, какие меры он полагает предпринять в дальнейшем. На этот раз начальник отряда и полк. Топорков спросили меня, как бы я поступил. Я высказался за то, чтобы немедленно, пока еще ночь, послать в тыл большевицкому бронепоезду конные части, которые должны к утру в нескольких местах разобрать железнодорожный путь, а к этому времени подойдет туда пехота и займет там позицию, а с рассветом со стороны ст. Старощербиновской броситься в атаку на бронепоезд и захватить таковой.
На мое заявление подъес. Касьяненко сказал, что с этим надо еще немного обождать. Чего они хотели ждать, для меня в то время было совершенно непонятно.
После этого я спросил, почему отменено распоряжение о наступлении на ст. Староминскую. На это полк. Топорков сказал, что отряд в свое время туда пойдет... Я заявил, что отряд не должен бездействовать, он должен двигаться дальше и призывать другие станицы на борьбу с большевиками. На это полк, Топорков и подъес. Касьяненко сказали, что они намерены так поступать.
Когда я возвратился к батальону, сот. Елисеенко и хор, Ксенич меня спросили: какие я получил от начальника отряда дальнейшие указания. Говорю: никаких, пока. Сот, Елисеенко сказал на это: как видно со всего, наш начальник отряда и полк. Топорков приведут нас к большевицкой петле, а не к желанным целям... Позже подтвердилось, что результаты восстания были печальные, так что слова сот, Елисеенко вполне оправдались...
На рассвете 30 апреля казаки моего батальона мне сообщили о том, что штаб отряда неизвестно куда ушел из железнодорожной станции. Я начал искать начальника отряда подъес. Касьяненко, но такового не мог найти, а в это время мне сообщил прапорщик Т. Сарана, что полк. Топорков находится сейчас на железнодорожном переезде, ожидает лошадь и направляется в ст. Новощербиновскую. Я поспешил к переезду, где и захватил полк. Топоркова, который в то время разговаривал с караулом, охранявшим переезд. Я спросил его о положении. Он сказал, что отряд отступает на ст. Новощербиновскую. Тогда я ему задал вопрос, могу ли я знать, чем вызвано это отступление. На это полк. Топорков мне сказал, что все это делает начальник отряда подъес. Касьяненко по стратегическим соображениям. После этого я спрашиваю, почему же мне, как командиру батальона, не дано никаких указаний? Тогда полк. Топорков приказал сейчас же с батальоном двигаться на ст. Новощербиновскую. Кроме того сказал, чтобы я по телефону со станции передал его распоряжение атаману станицы о том, чтобы он немедленно всех арестованных под караулом направил в ст. Новощербиновскую.
Отдав распоряжение батальону приготовиться к отступлению, я сам пошел на станцию передать по телефону распоряжение атаману станицы. На обратном пути меня встретил фельдфебель Е. Голик и доложил, что батальон готов и что пластуны просят меня прийти к ним. Я направился к батальону и спросил пластунов, что они хотят. Пластуны меня просили сообщить им сведения о боевой обстановке и причину нашего отступления. Я объяснил, что оставить станицу Старощербиновскую приказано начальником отряда подъес. Касьяненко, отряду же сгруппироваться в двух верстах от ст. Новощербиновской, а какие последуют в дальнейшем распоряжения боевого характера, об этом неизвестно. Объяснил также пластунам, что не надо бояться того, что мы оставляем станицу, ибо, быть может, отряд через несколько часов вновь возвратится в ст. Старощербиновскую, но только с другого направления. После этого я приказал батальону двигаться на ст. Новощербиновскую. Имел ли какие распоряжения относительно отступления командир конных частей сотник Иващенко, мне также не было известно.
Отступление наше укрыл густой утренний туман, а поэтому большевицкий бронепоезд, находившийся в то время у железнодорожного моста, лишен был возможности обстреливать наш отход. Как впоследствии выяснилось, после нашего ухода сейчас же на железнодорожную станцию явился прапорщик Цокур, а к этому времени уже собралось много пластунов из тех двух сотен, которые с вечера были распущены по домам командирами сотен подъес. Кравчина и сот. Яцевило. Прапорщ. Цокур устроил митинг, на котором выступил с призывом прекратить восстание и «будем жить по-братски с большевиками». Когда казаками было заявлено, что они будут наказаны за участие в восстании, тогда пр. Цокур сказал, что он гарантирует им всем безопасность, при условии, если они освободят арестованных комиссаров и большевиков, которые сейчас будут сопровождаться под конвоем в ст, Новощербиновскую. Когда арестованные подошли к станции, прапорщ. Цокур с собравшимися казаками таковых освободили. Комиссары вновь заняли свои места, а казаки после митинга разошлись по домам.
30 апреля около 10 час. утра отряд сгруппировался и расположился под ст. Новощербиновской. По прибытии к месту расположения отряда, я привел батальон в порядок и произвел подсчет людей. Оказалось, прибыло пластунов только половина; офицеры также прибыли не все. Остальные, под влиянием пропаганды подъес. Кравчины, сот. Яцевило, прапорщ. Цокура и др., остались в станице. К 12 час. того же дня из ст. Новощербиновской были подвезены в достаточной мере продукты на весь отряд и фураж для лошадей.
(продолжение следует)
журнал «ВК» № 136, стр. 13-17
Комментариев нет:
Отправить комментарий