вторник, 24 октября 2017 г.

От вам балачка от Васыля Рябоконя

Рябоконь В.Ф.
КАЗАК НА СВОБОДИ

Живу нэ в борони,
А сижу жопой на борони.
Нэ прысяду, нэ прэгнусь,
Та уж плачу и смиюсь.
Та як здумаю старыну,
Тай заплачу, рукой махну.
Та нэма царя, нэма воли,
Ходым боси вси и голя.
Та тэпэр на свити так вруть,
Шо цэ нам били шыи труть.
Та нэ вирьтэ ций нэбэлыци,
Бо вси били за гряныцэй.
А нэхай у вас всякый дума,
Шо правы вамы коммуна.
Та вы ждэтэ другой власти
Шоб избавыться цэй напасти.
Но вы другой власти — ждить,
А цю нэ хвалить.
Бо вы нэ хвалылыся,
Сами вы ийи добылыся.
Та булы кони, щей волы,
Та уси в налога загулы.
Та булы коровы та овэчкы,
Та и ти пишлы, дэ бэчкы.
Та тэпэр налогы
На грэбли и дорогы.
Та дэ ты идэш, дэ нэ идэш,
А налога нэ мэнэш.
Та дэ дорогы повороты,
И там кладуть обороты.
Та обороты и пени,
Як нэ у двое, так у трое.
Та батькив, та матэрив побылы,
Круглых сырот наробылы.
Та круглых сырот наробылы,
Щей хозяйства разорылы.
Та уж — за советську власть,
А она тэпэр — напасть.
Та советьска власть воцарылась, —
Вся босота звэсэлылась.
Та воны — жыть и пэрувать,
А люды уси — горювать.
Та воны бьють та оббырають,
Щей нас бандитами называют
Та дэж вы, диды-запорожци,
Та вы ж булы храбри хлопци.
Та булы хлибы и скотына,
Уси наряжени ходылы.
А наши диты та унукы
Отдани босякам у рукы.
Та погыбла наша слава,
Нэма у хати свого права.
Та тэпэр босяк у хати,
А казак нэ зна шо казаты.
Вин його гонэ у Бога,
Лае, та налог йому накладае.
А казак спыну гнэ,
Та на билых вэну кладэ.
Та оцэ ж — за тэ, шо колысь робылы.
Шо мы на панив свэсталы.
Та враждують казакы,
Бо цэ труть вам босякы.
Та нэ добылыся плодив
Из жизни, шо вкусыв Адам и Ева,
Та добывся у сяк добрых благ,
Шо остався биз штанив и наг.
Та й погляда на стороны,
Чи будуть обороты.
Обороты вы ждить,
А налог дружно вэдить.
А то будэ вас на торгах,
Та на рынках и у тюрьмах.
Та оцэ ж нэдавно було
Як босякы звоювалы,
Збушувалы тры станыци,
Щэ й хутор Лэбэди.
Воны выбывалы у звони гопака,
Изобъявив на митинг козака.
Козак писля труда у нэдилю отдыхае,
А вонючий комсомол
Козака на митинг выганяе.
Козак бизотвитно на митинг поспишае.
Тут козакы рты и пороззивлялы.
Рэчи оратора принималы.
И пид угрозой красных палачей
Против пана Рябоконя
Воюваты выступалы.
Красин плавню окружають.
Двое суток стоялы у цэпи,
На своих шкурах повидалы
Комари, и пид сыльным витром
И дождем на станыци наступалы.
И на пути вси баштаны
Як карча уничтожалы.
Оцым и кончемо.
Привет красным драконам.
Вы однорогие красные черти,
Предатели нашей истерзанной Родины.
Вы як гончи рыщите
По стэпам, повсюду
Делаете засады.
Бросаетесь на лай собак.
Вы приготовили стрихнин,
Чтобы отравить меня.
Секретно вооружили своих приспешников,
Но, мабудь, этими подлостями
Вы не воспользуетесь,
Как не воспользовались Кубраками.
Ка — за — ки!
Кто получил винтовку, так знай,
Что воювать надо, забыв жену и детей.
А то общество пойдет пожаром.
Оцэ та й годи.
https://royallib.com/read/tkachenko_pyotr/_kubanskie_zori.html#614400
Ткаченко Петр
Кубанские зори
(отрывок)
Был у него как-то серьезный разговор с Погореловым после того, как тот отказался зарегистрировать младшего сына Рябоконя Гришу. Как передали Василию Федоровичу, он так и сказал: «Сына бандита я регистрировать не буду».
   И вот однажды, когда Василий Кириллович Погорелов ехал на линейке в Новониколаевскую с ездовым и одним охранником, вдруг почувствовал, что линейка как-то странно осела. Оглянулся и обомлел: на линейке сзади сидел Василий Федорович.
   — Здоров, Васыль Кэрыловыч! Як жизнь, як твоя служба?
   От изумления и испуга Погорелов не мог произнести ни слова. Лицо его как-то странно вытянулось. И он, как рассказывали потом очевидцы, начал испускать дух.
   — Та нэ бзды, Васыль, побалакаем, если поймэш мэнэ, то нэ трону. Нэ бзды! А ты, служивый, давай сюды вэнтовку, — сказал он охраннику и протянул руку.
   Охранник безропотно передал ему оружие.
   — У мэнэ до тэбэ дило, Васыль Кэрыловыч. Чув я, шо ты от-казуеся запысать мого сына Грышу? Так, чи нэ так?
   Погорелов все с таким же изумлением смотрел на Рябоконя, выпучив глаза и приоткрыв рот, не в силах произнести ни слова.
   — Значить получайиця так, — продолжал Василий Федорович, — Бог дав дитю жызнь, а ты його нэ прэнимаеш до людэй? Ты як бы бильшэ и выше самого Бога. Так я поняв тэбэ?.. Цэ нэ харашо. Низзя нам, людям, брать на сэбэ дила самого Бога. Низзя, Васыль. Ни туби, ни мини, никому низзя.
   — Ну дак, м-м-м... — что-то пытался сказать Погорелов.
   — Нэ мэчи, Васыль. Я думаю, ты мэнэ поняв. Мы тут с тобой повоюем и всэ, а дитям нашым ще жыть. Дитэ наши нэ вэнувати, шо мы тут з тобой жызнь пэрэгимнялы...
   Ище одно: я там чув, шо ты хочеш хутор пэрэименувать... Зробыть из хутора станыцю и назвать ийи Гражданьской. Чи правда оцэ, шо ты хочешь, шоб Лэбэдив бильшэ нэ було? Кажуть, шо ты так прямо и сказав, шо пора изжыть тих, хто був прэ царьском рэжыми врагамы трудового народу... Я нэ вирю, шо ты хочеш того, шоб Лэбэдив бильшэ нэ було. Гэнэрал Лэбэдев заслужэный чоловик. А то шо вы щас робэтэ, цэ дийствительно могуть робыть тикэ врагы народу... И подумай, шо ж цэ будэ, если каждый начнэ пэрэименовувать свий ридный хутор... Цэ ж будэ бидлам. Так шо ты, Васыль, уцю затию брось. Ну всэ, будь здоров! Та помны, кому ты служыш, людям, чи врагам трудового народу...
Рябоконь спрыгнул с линейки и так же быстро и неожиданно скрылся, как и появился.
   Младшего сына Рябоконя Гришу Погорелов, конечно, зарегистрировал, выписав ему свидетельство о рождении. Но с той неожиданной встречи с Рябоконем по пути в Новониколаевскую, его уже не оставляло какое-то тревожное беспокойство...
https://royallib.com/read/tkachenko_pyotr/_kubanskie_zori.html#655360
— И где же ты видишь это новое? — перебивая Погорелова, спросил Рябоконь. — В чем новое? Пускать людей по миру, арестовывать их, забирать у них добро и землю, — это новое? Так, что ли? На этом вы хотите новую жизнь построить? Не старая жизнь рушится, а рушится жизнь человеческая вообще, в самих ее основах, а на ее месте вы насаждаете звериную жизнь. Вот и все. Вот и весь твой коммунизм. Но если вы с грабежа начинаете, к вам придут одни урки. Что вы с ними делать будете? А все разумное и совестливое вами отвергается и уничтожается. Ну и стройте новую жизнь, но Бога-то зачем снизвергаете? А человек ведь без Бога превращается в скотину. Значит, вы делаете общество не для людей, а для скотов? А если Бога нет, можно что угодно делать — хоть землю делить, хоть людей хватать. Конечно, ты будешь мне говорить о равенстве и справедливости. Ну о равенстве толковать нечего — его не бывает на свете, двух человек одинаковых не рождается, какое может быть равенство. Но разве вы устраиваете справедливость? Разве то, что вы уже сотворили, не доказывает вам, что делаете что-то не то? Или будете упорствовать до конца, по колено в крови, пока вас кто-то не остановит, лишь бы не признаться в своей неправоте и беспомощности?..
Ткаченко Петр  «Кубанские зори»
Ткаченко Петр
Кубанские зори
(отрывок)
В отличие от Дона, изобразить зверства Малкина на Кубани, показать причины и характер этой затянувшейся камышовой борьбы во всем обширном крае оказалось некому. Не появилось здесь своего певца, если не столь же одаренного, то столь же настойчивого, умного и смелого...
   Но это все будет потом. А пока двадцатичетырехлетний уполномоченный ОГПУ по Славянскому отделу Иван Малкин уже с большим опытом палаческой деятельности назначается командиром оперативной группы по ликвидации повстанческого движения Василия Федоровича Рябоконя. Малкин был почти на десять лет моложе Василия Федоровича.
   Прибыв в станицу Староджерелиевскую, Малкин устроил свой штаб на квартире в доме Иосифа Семеновича Ткаченко, родного брата моего деда Ефима Семеновича. Дом был у деда большой и добротный. У него всегда квартиранты жили, в том числе станичные священники отец Михаил и отец Петр, а теперь вот остановился сам уполномоченный Малкин. О том, какое впечатление произвел этот уполномоченный на моих дедов, я не знаю, они мне не рассказывали, так как никогда их не видел. Они были высланы на Урал, в Верхотурье в 1929 году, где сгинули, когда уже с бандитизмом в приазовских станицах, мешавшим мирному труду граждан, было покончено...
   Читая теперь донесения и оперативные сводки, посылаемые Малкиным начальству о ходе безуспешных операций по поимке Рябоконя, поражаешься их странной, кричащей нелогичности. Основная причина, по которой срывались его боевые операции в том, что Рябоконя поддерживали почти все жители хуторов и станиц. Так уполномоченный сообщал: «Население чрезвычайно скверно настроено по отношению к соввласти вообще и местной в частности… Рябоконь со стороны местного населения поддерживается всеми материальными и другими благами». И в то же время главная мотивировка, по которой необходимо ликвидировать Рябоконя, состояла в том, что «бандиты разоряют мирных граждан», «терроризируют местное население», словом, житья людям не дают. Если Рябоконь терроризировал местное население, то почему оно его поддерживало? Какая трогательная забота о местном населении и его мирном труде со стороны его насильников… И какой неприкрытый цинизм!..
   По какой все-таки странной логике сегодняшние ортодоксальные защитники советского строя оказываются заодно с Малкиным, но не с Рябоконем? Ведь считая Рябоконя бандитом, они тем самым неизбежно выставляют Малкина борцом за торжество советской власти. Но советская империя строилась не таким простым способом, как это представляется теперь иным идеологам. Они, кажется, и не подозревают, в какую мировоззренческую ловушку попадают и приглашают в нее других. Ведь советский строй, который сложился уже значительно позже и который они вполне праведно защищают, образовался не благодаря зверствам Малкина, а вопреки им… Если, конечно, расценивать события не с точки зрения сиюминутной и преходящей, без лукавой идеологической демагогии, а во временном развитии. Кто же в большей мере был бандитом — Малкин или Рябоконь? Ведь кто-то из них, по логике той борьбы, должен быть не бандит… Малкин — бандит, причем облаченный государственной властью, в чем и состояло коварство и что не должно никого смущать и вводить в заблуждение. Потому он и не реабилитирован...
   Советское время, на которое пришлась лучшая часть и моей жизни, я также не только не могу отрицать и опошлять, но считаю его закономерным и уникальным периодом в истории России. Но защищать при этом Малкина и выставлять бандитом Рябоконя — это какая-то интеллектуальная несваримость… Для защиты советского периода нашей истории это не только не нужно, но, наоборот, вредно...
Ни беспощадное изъятие заложников, то есть арест, высылка, расстрел людей лишь по подозрению в том, что они могут помогать Рябоконю, ни засады, перекрывавшие все выходы из плавней на берег, ни глубинные походы в лиманы довольно большими силами, ни запрет рыбакам ловить рыбу — ничто не помогло Малкину выполнить его задачу. Добиваться же своего он привык любым способом, крепко помня о том, что цель оправдывает средства. Здесь же, в кубанских плавнях, он столкнулся с чем-то для него непривычным и непонятным. Те меры, которые он применял ранее, в других местах, куда его, как человека твердого и бескомпромиссного, посылала партия, здесь почему-то не срабатывали, не приносили ожидаемого им результата. Он не сразу это понял, полагая, что все дело в недостаточной жесткости и жестокости, что стоит проявить большую решительность, и цель будет достигнута.
   Но все его оперативные ухищрения против Рябоконя оказались бесполезными. Это означало только одно — в Рябоконе была некая сила, которая Малкину с его изощренностью бесчеловечных репрессий была неподвластной. Это он чувствовал постоянно. Это сидело в нем как некая заноза, угнетая и доставляя ему муки. Теперь он хотя и смутно, но все-таки понимал, что даже с успехом завершившаяся операция не принесет ему удовлетворения. И пойманный, и убитый Рябоконь все равно будет досаждать ему какой-то своей правотой, которая была выше Малкина и его нечеловеческой службы...
Получалась странная в своем коварстве ситуация. Насилие — аресты, высылки и расстрелы заложников, то есть неповинных людей, творила сама власть, а ответственность за это перекладывалась на Рябоконя, поскольку именно с его именем эти насилия связывались и совершались. И Рябоконю ничего не оставалось, как разорвать эту связь, дискредитировавшую его, предприняв ответные меры. Он пишет Малкину письмо, в котором требует освобождения заложников. И предупреждает, если расправа с неповинными ни в чем людьми не прекратится, он предпримет адекватные меры против ответственных советских и партийных работников. В том числе и против него, Малкина.
   Это было уж слишком. От такой дерзости Рябоконя Малкин был взбешен.
   Часовой из чоновского отряда у дома Иосифа Ткаченко, где располагался штаб Малкина, переминался у крыльца, когда ко двору подошла какая-то женщина. Подойдя к калитке, она остановилась и робко позвала:
   — Эй, солдат, товарищ Малкин на месте?
   — А тебе что? Это тебе знать необязательно.
   — Прошение товарищу Малкину передай.
   Часовой нехотя подошел к калитке и взял у нее пакет из серой бумаги.
   — Пэрэдай товарищу Малкину. Чоловика у мэнэ забралы, а вин нэ вэнуватый…
   Часовой медленно поднялся на крыльцо, постучал в дверь:
   — Товарищ Малкин, вам прошение.
   Малкин тут же вышел в коридор. Нетерпеливо вырвал пакет из рук часового, словно он ждал какого-то известия. Разорвав пакет, вытащил из него какую-то записку. Прочитал, изменяясь в лице.
https://royallib.com/read/tkachenko_pyotr/_kubanskie_zori.html#655360
https://ru.wikipedia.org/wiki/Малкин,_Иван_Павлович
Захарченко В.Г.
(отрывок)

Поистине трагически закончилась жизнь Г.М. Концевича, одного из самых значительных, на мой взгляд, деятелей в истории музыкальной культуры Кубани. В 1937 г. во время гастролей Государственного ансамбля песни и пляски кубанских казаков в Москве Григорий Митрофанович Концевич был репрессирован по ложному доносу (за якобы готовившееся покушение на Сталина). Вот как описаны истинно мученические последние дни жизни Г.М. Концевича в материалах к летописи «Екатеринодар – Краснодар»:

«Дело Концевича. Известный кубанский фольклорист Григорий Митрофанович Концевич жил на Карасунском взгорке, возле Дмитриевской дамбы. За ним приехали ночью 30 августа 1937 г. Концевич обвинялся... в покушении на жизнь «вождя всех народов» И.В. Сталина.

Из анкеты арестованного:

«Концевич Григорий Митрофанович, русский, родился 17 ноября 1863 г. в станице Старонижестеблиевской, из казаков. Отец служил пономарем в церкви. Окончил учительскую семинарию. В партиях не состоял. С воинского учета снят по возрасту. Место содержания под стражей – особый корпус Краснодарской тюрьмы».

В графе «служба в белых и других контрреволюционных армиях, участие в бандах и восстаниях против Соввласти (когда и в качестве кого)» записано: «Регент Кубанского войскового хора». Особые внешние приметы – «вид дряхлого старика...».

Анкета эта составлена спустя три месяца после ареста, и тогда же – в первый и последний раз – Г.М. Концевич был допрошен младшим лейтенантом госбезопасности Коганом. Судя по протоколу, следователь и сам прекрасно понимал, что из престарелого хормейстера террорист никудышный, поэтому не стал липовать и записал его показания без искажений. «Свой арест, – заявил ему Концевич, – я рассматриваю как какое-то недоразумение. Глубоко убежден, что следствие само придет к этому выводу».

Из обвинительного заключения:

«...Концевич Григорий Митрофанович являлся активным участником контрреволюционной казачьей повстанческой организации, действовавшей на Кубани, по заданию которой входил в террористическую группу, готовившую совершение теракта над членами Советского правительства и, в первую очередь, над тов. Сталиным.

Являясь художественным руководителем Кубанского казачьего хора, осенью 1936 г. специально был направлен к.-р. Организацией в Москву для осуществления террористического акта, приурочив совершение такового в момент выступления хора на торжественном вечере в Государственном академическом большом театре, посвященном годовщине Великой Октябрьской революции...»

В обвинительном заключении, подписанном капитаном госбезопасности Г.М. Сербиновым, заместителем начальника управления НКВД по Краснодарскому краю, красным карандашом подчеркнута должность Концевича до революции: бывший регент Кубанского войскового хора. Это и был «криминал», перечеркнувший жизнь талантливого человека...

Он был арестован 30 августа 1937 г. и «...приговорен к высшей мере наказания – расстрелу, приговор приведен в исполнение 26.12.1937 г.» 1.

Точное место захоронения Концевича неизвестно, хотя есть некоторые предположения, что он похоронен на Всесвятском кладбище Краснодара.

«18 августа 1989 г. Григорий Митрофанович Концевич был полностью реабилитирован (посмертно) по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г.» 2. Поэтому славное имя Г.М. Концевича нуждается в восстановлении и признании его заслуг, а значительное музыкальное наследие – в глубоком и всестороннем изучении.
http://tnu.podelise.ru/docs/index-215046.html?page=24

суббота, 21 октября 2017 г.

Балачковый проект kubanska.org закрывается из-за отсутствия финансирования. Ни одна культурная или казацкая организация Кубани, России, Украины не захотела проспонсировать современное развитие балачки. Отношение обеих стран к балачке абсолютно одинаковое. Обе считают ее умершим диалектом с установленным списком авторов, песен и пословиц 19 века. И все. Никакое современное развитие балачки не предусмотрено и даже осуждается. Типа, балачкой говорили малограмотные селяне, а теперь есть литературные язык и мова. Точка. За четыре с половиной года нашим проектом собраны сотни частушек, тысячи пословиц, десятки тысяч слов. Найдены новые имена балачковых авторов. Гейман, Мащенко, Науменко, Горбенко, Костенко, Тернавский, Сизова. Список можно продолжать. Проект был единственным местом, где могли и хотели доказать отличие мовы от балачки. Местом, где искали живых балачковых авторов. Жаль, но в 21 веке балачка оказалась не востребована. Нет ее на телеканалах, нет ее на краевых сайтах, нет ее в краевых СМИ. Проект законсервирован. Будем ждать лучших времен. Цена вопроса от 25 тыс. руб. в месяц. С уважением, Андрей Руденко (kubanofan@gmail.com) 

пятница, 20 октября 2017 г.

Ссылки на закачку бесплатных балачковых книжек и книг о Кубани в формате FB2 (читалка тоже на закачку)
https://cloud.mail.ru/public/KPuV/zj7XpCQLw  Читалка формата FB2
https://cloud.mail.ru/public/2QY4/DecUnbiXQ  Концевич Г.М. "Чумаки в народных песнях"
https://cloud.mail.ru/public/BoMV/4hPseoxEJ  Науменко В.Г. Гейман А.А. Рассказы балачкою
https://cloud.mail.ru/public/B5bx/jFA93bSS3  Мащенко С.М. «Отрывок воспоминаний»
https://cloud.mail.ru/public/39p6/hy58VcZtz Пивень А.Е.«Зборник-4»
https://cloud.mail.ru/public/9KFi/bNysao43e Дикарев М. А. "Риздвяни сьвяткы в станыци Павливський Ейського оддилу, на Чорномории"
https://cloud.mail.ru/public/AK81/RHEHysC3t  Кирилов Петр «Черноморская свадьба»
https://cloud.mail.ru/public/HGZf/34qwtJ3Dh Пивень А.Е.«Как черт украл гетманскую грамоту»
https://cloud.mail.ru/public/8urx/wGvX35xTQ  Пивень А.Е.«Зборник-1»
https://cloud.mail.ru/public/LZEN/haryAvTSH  Пивень А.Е.«Зборник-2»
https://cloud.mail.ru/public/wiQv/RrbG1KvWJ  Пивень А.Е.«Зборник-3»
https://cloud.mail.ru/public/8M95/cGKutFWUi Васыль Мова (Лыманськый) «Поэмы»
https://cloud.mail.ru/public/MJR4/MqEEQHNQg Васыль Мова (Лыманськый) «Вирши»
https://cloud.mail.ru/public/9tu7/vUUoNEYGb  Васыль Мова (Лыманськый) «Малюнкы з натуры»
https://cloud.mail.ru/public/4o9F/8yV3XVQdf Руденко А.В. «Тоди — ой!»
https://cloud.mail.ru/public/PLeA/62t4K6bBx Руденко А.В.«444 анекдота балачкой»
https://cloud.mail.ru/public/N69N/dsNDP1SDJ Руденко А.В.«Кубанская Булгария»
https://cloud.mail.ru/public/JnGU/1yQryjccy   Руденко А.В.«Кубанская поэзия балачкой»
https://cloud.mail.ru/public/MDu2/JpKjz5MyW  Руденко А.В.«1000 поговорок балачкой»
https://cloud.mail.ru/public/N3rk/UQgUcxfVB  Руденко А.В.«Шо»
https://cloud.mail.ru/public/6NoJ/3ZkHHg92H  Руденко А.В.«Та ты шо?!»
https://cloud.mail.ru/public/BwcJ/E7xrryXZk  Руденко А.В.«Так отож»
https://cloud.mail.ru/public/Knij/xn9Bz72gT   Руденко А.В.«Тосты. Рецепты. Анекдоты. Балачкой»
https://cloud.mail.ru/public/6auu/faJU8Xq6J  Руденко А.В.«Тю»
https://cloud.mail.ru/public/B98j/zaFQAxb4t  Руденко А.В.«Зеленая республика в Черноморье в 1920г.»
https://cloud.mail.ru/public/7VN5/Bct92KbRh  Воронович Н.В. «Меж двух огней»
https://cloud.mail.ru/public/4cM3/dXEqUehKs  Воронович Н.В. «Зеленая книга»
https://cloud.mail.ru/public/C1jx/fe2Vg5CmQ Мигрин И.И. «Похождения или история жизни Ивана Мигрина»

Книжка Концевича в ближайшее время будет собрана и выпущена бесплатно в интернет

12-я часть
Известия ОЛИКО
№ 6
1913г.
Концевич Г.М.
Чумаки в народных песнях
стр.188-190

27) Козаче-бурлаче,
Чого зажурывся?
Чы волы прысталы,
Чы з дорогы збывся?

Волы не прысталы,
З дорогы не збывся,
Тым я зажурывся:
Без доли вродывся!

Пишов чумак полем
Шукать соби доли;
Не знайшов вин доли,
Найшов быстру ричку...

Пиду утоплюся,
Бо доли немаю!
Ой, выйшла дивчына
З зеленого гаю:

«Не топысь, козаче,
Бо душу загубыш,
Ходим повинчаймось,
Колы вирно любыш!»

Ой, пишлы винчаться.
Нема попа дома, —
«Чы твое нещастья,
Чы моя недоля?»

Пишов чумак полем,
Дивка долыною,
Та й став козак терном,
Дивка — калыною.

Чумакова маты
Пишла терну рваты,
Дивчынына маты —
Калыны ломаты.

 — Та тож не терночок, —
А то мiй сыночок;
Та тож не калына, —
То моя дытына!

Положение женившегося на не любимой «дивчыни», при насилии родных, особенно тягостно. Такой муж высказывает полное пренебрежение и даже отвращение к жене.

28) Ой, не сам я оженывся,
Оженыла маты,
Та не тую дивчыноньку,
Що я хотив взяты.
Лучше було б жыты весь вик козаком,
В Крым по силь ходыты, зваться чумаком.

Клыче маты вечеряты,
Я ж не можу систы:
Бо як гляну на погану, —
Нельзя ж мени йисты
Лучше було б жыты весь вик козаком,
В Крым по силь ходыты, зваться чумаком.

Пишов бы я до церковци
Богу помолыться;
А як гляну на погану, —
Не можу молыться.
Лучше було б жыты весь вик козаком,
В Крым по силь ходыты, зваться чумаком.

С таким точно припевом мне часто приходилось слышать несколько варьированных песен среди старых и молодых кубанско-черноморских казаков и одну из них записать в 1-м Екатеринодарском полку:

29) Як бы в мене сирый кинь, —
Я сидельце маю,
Пойихав бы на Вкраину
Де дивчыну знаю.

Гей! Лучше жыть-быть,
Жыть-быть козаком,
В Крым по силь ходыты,
Зваться чумаком.

Як пишов я до первои
Люлькы закурыты,
Зняла з мене сиру свыту,
Ще й хотила быты.

Гей! Лучше жыть-быть...

Як пишов я до второи,
Велыть мени систы,
Дають мени барабулю
Не чыщену йисты.

Гей! Лучше жыть-быть...

Я на тую барабулю
Скоса поглядаю;
На полыци вареныкы, —
На их уповаю.

Гей! Лучше жыть-быть...

Погасылы каганци,
Полягалы спаты;
Я за тiи вареныкы,
Та й драла из хаты

Гей! Лучше жыть-быть...

Йив, йив вареныкы,
Та ще й вареныци,
Перевернув макитерку
В синях на полыци

Гей! Лучше жыть-быть,
Жыть-быть козаком,
В Крым по силь ходыты,
Зваться чумаком!

В заключение привожу песню, выражающу нетерпеливо-трогательно-томительное ожидание отца детьми. Содержание ее говорит само за себя: дети бесконечно любят своего «татка» и, поджидая его, не раз уже «на могылу выбигать», Богу молятся, чтобы его возвращение было благополучным.

30) Чумаковы диты,
Як розовы квиты,
На могылу выбигають,
Татка выглядають.

Миж нымы найстаршый
Молытву чытае:
«Ой, змылуйся, Ты, наш Боже,
Змылуйся над намы;

Ой, змылуйся, Боже,
Змылуйся над намы,
Щоб прыйихав та наш татко
Сиримы воламы!»

Зийшлы дощи дрибненьки,
Дорогу спсувалы;
Чуть у нашого ридного татка
Волив не поотнималы.

Гей-мо, волы, гей-мо, сири,
Та гей, половiи!
Бо вже скоро мене встринуть
Диточкы малiи.

Бижать диткы дорогою
Як ти каченята,
Та встричають ридного татка
Хлопятка й дивчатка.

Совокупность этих песен и составляет тот драгоценный материал произведений народной поэзии, по которому, как лучшему памятнику прошлой жизни Малороссии, мы и можем судить о типе отжившего в настоящее время чумака.
Из этого краткого обзора и перечня песен, оставшихся нам в назидание, видно, что чумак был не только купец и по нужде полувоин, но и человек он был!

Г.М. Концевич

11-я часть
Известия ОЛИКО
№ 6
1913г.
Концевич Г.М.
Чумаки в народных песнях
стр.186-187

22) Заболила та права ручка
Та пшеныченьку жнучы;
Та не так же пшеныченьку жнучы,
Як мыленького ждучы.

Та болять ручкы, та болять нижкы,
Та пшеныченьку жнуче, —
Та вже ж мени надокучыло
Та мыленького ждучы.

А из-за горы, из-за крутои
Та возы рыплять йидучы,
Та возы рыплять, а ярма брязчать,
А волы рымыгають.

Попереду чумаченько Грыцько
У сопилочку грае;
Та як заграе, — аж трава вьяне
И серце замырае.

Ст. Калниболотская

23) Ой, сама ж я, сама
Пшеныченьку жала;
Ой, як прыйшла до домоньку,
Нема мого пана.

Челядонька у дому,
Ой. що ж мени потому?
Дала ж бы я били ручкы,
Та немае кому.

Ой, пиду я до кимнаты
Постилонькы слаты;
Постиль била, стина нима,
Ни з кым розмовляты.

Ой, постиль биленька,
А стина нименька;
Зжалься, зжалься, мылый Боже!
Ще ж я молоденька.

Ой, выйду я, выйду
На крутую гору,
Ой, стану я, ой, гляну
На быструю воду.

Щука рыба в води
Доволи гуляе,
А я стою та думаю,
Що пары не маю.

Мени тилькы й пары,
Що оченькы кари,
Тилькы ж мини и любови,
Що чорнiи брови.

Очи ж мои кари,
Бида мени з вамы!
Не хочете прывыкаты
Без мылого самы.

Хоч хочете, не хочете, —
Треба прывыкаты:
Уже ж бо вам мыленького
По вик не выдаты.

Не только женатый чумак беспокоится в дороге о том, все ли благополучно дома: не умер ли кто, не случилось ли какого несчастья в хозяйстве, — холостой чумаченько не менее тревожится мыслью о своей «дивчыни». и вдруг, по возвращении домой, узнает, что она принадлежит уже другому. По воле своих родителей она вышла замуж за «нелюба» и со слезами отвечает на упреки возлюбленного:
24) «Чы я ж тоби не казала,
Та сточы пид кыслыцею:
Не йды, не йды в Крым по силь,
Бо зостанеш молодыцею!

Чы я ж тоби не казала,
Та сточы пид повиткою:
Не йды, не йды в Крым по силь,
Бо зостанеш пид намыткою!»

Чумак, как бы оправдываясь, утешает ее:

 — Любыв тебе дивчыною,
Любытыму й молодыцею;
Сим рик буду тебе ждаты —
Покы станеш удовыцею...

Но еще больше молодой чумак тоскует от неудачной любви. Безнадежная любовь бывает так сильна, что чумаченько не может ни работать, ни гулять, ни есть; для него уже не милы не только волы, но и сама жизнь...
Он решается умереть и просит только «сажень земли» да для «труны — 4 дошкы и пятои трошкы» и «поховать у садочку».

25) Летила зозуля
Через сад куючы...
Ой, заплакав чумаченько
Вид дивчыны йдучы.

Як прыйшов до дому
Вин сив в конци столу,
Та й заплакав сам з собою,
Не сказав никому.

Старшый брат уходыть,
Та клыче ораты.
«Ой, не можу, старшый брате,
На волив гукаты».

Меньшый брат уходыть,
Та клыче косыты
«Ой, не можу, меньшый брате,
Косы волочыты».

А сестра уходыть,
Та й клыче гуляты.
«Ой, не можу, ридна сестро,
Не перейду хаты».

Як почула маты
З новои кимнаты:
«Треба тоби, мiй сыночку,
Ворожкы шукаты!»

 — То ж мени ворожка, —
Сосновая дошка...
Мени треба сажень земли
И чотыри дошкы;

Та чотыри дошкы
И пятои трошкы,
Попросить вы сусидочку
Закопать в садочку.

26) Ой, чыи ж то волы
По гори ходылы?
Того ж чумаченька,
Що мы в трьох любылы...

Що перва любыла, —
Правду говорыла,
Другая ж любыла, —
Перстень подарыла.

Другая ж любыла, —
Перстень подарыла,
А третя любыла, —
Та й прычарувала.

Як прыйшов до дому,
Та й сив в конци столу,
На стил вин схылывся
Й дуже зажурывся.

Ой, прыйшов товарыш,
Та клыче гуляты
«Нездужаю, брате,
Головкы пидняты».

Ой, як прыйшла маты,
Та й стала пытаты
«Чы не треба, сыну,
Ворожкы шукаты?

Ой, чого ж ты, сынку,
Чого помыраеш,
На кого ж худобу
Ты свою вручаеш?»

«Ой, не треба, маты,
Худобы не трошкы,
Тилькы сажень земли,
Ще й чотыр дошкы».
(продолжение следует)
============================================
9-я часть
Известия ОЛИКО
№ 6
1913г.
Концевич Г.М.
Чумаки в народных песнях
стр.182-183

Длинный и томительный путь чумака не всегда кончается благополучно. Смерть угрожает ему на каждом шагу то от заразной болезни «чумы», то от нападения гайдамаков и татар, истребляющих иногда в схватках целую валку чумаков, то от «журбы» по «худоби», пропитой в шинке, или же «недоли», упорно преследующей его, «прыгодонькы». «силь голову розбыла» и пр. От той или иной причины, чумак «занедужав», чумак «задумав вмыраты».

17) Ой, ходыв чумак, та ходыв бурлак та сим год по Крыму
Сим год по Крыму,
Та не случалось та прыгодонькы, а из роду йому,
Из роду йому;
А случылась та прыгодонька, а из Крыму йдучы,
Из Крыму йдучы;
Заболив чумак, заболив бурлак. а до дому йдучы
До дому йдучы;
Та болять ручкы, та болять нижкы, та й болыть голова,
Болыть голова;
Та бидна ж моя головонька, що чужа сторона,
Що чужа сторона!..

Первыми вещателями, как несчастья чумацкого, так и самой смерти, бывают волы, — верные и неразлучные друзья его в дороге; они чуют беду и всегда предупреждают о ней своего «пана-хозяина»: «не пасуться, та й воды не пьють»:

«Волы ревуть, воды не пьють,
Тилькы мени, молодому,
Журбы-жалю завдають!»

Вернейшим же вещуном чумацкой беды и смерти является зловещий пугач. Пугач «запугав» — быть беде!
Чумак, опоздавший приехать на зимовку домой, среди степи, без клочка сена, без «въязочкы соломы», отставший от товарищей, полный тоски по семье и грустного одиночества, услышал пугача:
Пу-гу, пу-гу, пу-гу! —

Это верный признак несчастья:

18) Ой, сыдыть пугач на могыли,
Та на витер надувся;
Сыдыть чумак на передним вози, —
Та вже лыха здобувся...
Сыдыть чумак на передним вози,
На важныцю схылывся, —
Ой, правою та рученькою
Та за серце схопывся,
Каренькымы вин оченькамы
Та на волыкы подывывся...

Чумак заболел, чумак умирает вдали от близких, родных и дорогих его сердцу; вокруг него «чужина»:
«Чужа, чужа сторононька,
Та чужыи люде...
Хто чумака поховае,
Як смерть йому буде?..»

Единственная надежда и опора чумака в такую критическую минуту, — его товарищи, которые близко к сердцу принимают страдания собрата. Забота их о заболевшем чумаке простирается до того, что они начинат ехать медленнее обыкновенного и даже останавливаются, если товарищу «дурно — невмоготу». Смех, шум, веселье и даже говор прекращаются. Все трепетно ждут тяжелой минуты — смерти чумака-товарища...

«Ой, там яму копалы, —
Там чумака сховалы!..
Насыпалы над чумаком
Высоку могылу,
Посадылы в головоньках
Червону калыну»...

Чумак, умирающий вдали от родных, просит иногда верного товарища похоронить его не над дорогой, не на перекрестке дорог, не среди поля, где будет «выднесенько на всю Украину», — а «в зеленому или вышневому садочку, на жовтим писочку пид калыною», дабы она «роспустыла гилля зверху до кориня, лыст до долоньку» и прикрыла «тило, бурлацкее биле, ще й головоньку».
(продолжение следует)
============================================
10-я часть
Известия ОЛИКО
№ 6
1913г.
Концевич Г.М.
Чумаки в народных песнях
стр.183-185

Вот подлинные слова этой художественно-поэтической песни, ярко и трогательно выражающей завещание умирающего чумака:

19) Та забилилы снигы, заболило тило,
Ще й головонька;
Та нихто не заплаче по билому тилу,
По бурлацькому.

Ни отець, ни ненька, ни брат, ни сестриця,
Ни жона його;
А тилькы заплаче по билому тилу
Товарыш його.

Просты ж мене, брате, вирный товарыщу,
Може я й умру,
Зробы ж мени, брате, вирный товарыщу,
З клен-дерева труну.

Поховай мене, брате, вирный товарыщу,
В вышневим саду,
В вышневим садочку на жовтим писочку,
Пид рябыною.

Росты, росты дерево тонке, высокее,
Кучерявее,
Та роспусты гилля зверху до кориня,
Лыст до долоньку,

Укрый мое тило, бурлацкее биле,
Ще й головоньку,
Та щоб мое тило, бурлацкее биле,
Та й не чорнило;

А щоб мое тило, бурлацкее биле,
Та й не чорнило,
От ясного сонця, от буйного витру
Та й не марнило.

Похоронивши и оплакавши товарища, чумаки на следующей ночной остановке справляют походные поминки:

«Варять кашу, кулиш..
Та й укынуть чабака,
Та й помянуть чумака»...

А вот подлинник старинной чумацкой песни, сохранившейся до наших дней и представляющей подробное описание возвращения чумака из Крыма, случившееся с ним несчастье, смерть, погребение его, а затем и поминки по нем:

20) Ой чумаче, чумаче,
Жыття твое собаче!

Гей, гей, о-хо-хо!
Жыття твое собаче!

Чом не сiеш, не ореш,
Чом не рано з Крыму йдеш?

Чом не рано з Крыму йдеш,
Не всих чумакив ведеш?

Ой, я сiю и орю,
Ще й раненько з Крыму йду,

Ще й раненько з Крыму йду,
И всих чумакив веду.

Тилькы нема одного, —
Брата ридного мого.

Вин зостався у Крыму
Силь важыты на вагу,

А вага та упала,
Мого брата убыла.

Там миж трьома шляхамы
Йому яму копалы.

Ой, там яму копалы,
Та чумака сховалы.

«Отамане, батьку наш,
Порадь же ты тепер нас!

Що будем робыты,
Ничым волив кормыты!»

 — Косить, хлопци, отаву,
Кормить волив на славу;

Косить, хлопци, очерет,
Та наварым вечерять;

Та зварымо кулишу,
Та помянем ту душу;

Та вкынемо чабака,
Та помянем чумака!

Припев «Гей, гей, о-хо-хо!» с добавлением последней строчки поется после каждого двустишия.
Паямять о домашних никогда не оставляет чумака в пути. Для него дороги отец, ридна ненька; жаль ему «любу-жинку», скучно за «малымы диткамы». Мучительные часы ожидания переживает и семья чумака, а наиболее его жена — «чумачыха».
Сердце ее терзается предчувствием  «недоброго» в дороге. Журба ее выливается в песне:

21) Хылылыся густи лозы
Видкиль витер вие;
Дывылыся кари очи
Видкиль мылый йиде.

Хылылыся густи лозы,
Та вже й пересталы;
Дывылыся кари очи,
Та й плакаты сталы.

Оставшаяся семья живет единственной мыслью  о возвращении родных чумаков. И чем дальше уходит время отъезда их «в Крым по силь», тем больше усиливается надежда на скорое возвращение и свидание с дорогими чумаченьками. А их все нет. В разгар летних работ, «дивчына» на «жнивах» с серпом в руках над пшеницей, не разгибая «стану», только и живет томительным ожиданием своего «мыленького».
(продолжение следует)
============================================
8-я часть
Известия ОЛИКО
№ 6
1913г.
Концевич Г.М.
Чумаки в народных песнях
стр.180-182

Затуманенная же водкой голова чумака забывает про свои обязанности и такие небрежные чумаки осуждаются народной моралью.
18) Ой, волы ж мои, волы половiи,
      Ой, чого ж вы так помарнилы?

      Ой, того ж мы так помарнилы,
      Що хозяин та нас не жалiе;
     
      Ой, хозяин наш та нас не жалiе:
      Як у Крым йиде, швыдко нас гоне,

      Ой, из Крыму йде, та важко накладе,
      А степом йиде, та й не попосе;

      Ой, де крыныця та й не напувае,
      А де шыночок, там-пье, гуляе.

      Ой, пропыв возы, ярма, ще й занозы,
      Ой, остався дрючок и важныця;

      Ой, остався дрючок и важныця,
      Буде завтра за що похмилыться.

«Гуляв чумак на рыночку» одна из типичнейших песен, рисующая разгул чумака, сохранившаяся в неискаженном виде и до наших дней; песня, которую поет не только Полтавская, Киевская, Харьковская губернии и наша Черномория, но, кажется, и вся Русь.
Во время пьяного разгула, эта песня сопровождает всякую компанию, не исключая и интеллигентного обществам — так она популярна, благодаря выразительному содержанию и красоте музыкальной мелодии.В ней яркими красками живописуется разгулявшийся чумак с широкой натурой; чумак, терпеливо — упорным трудом наживший волы, возы, ярма и деньги, в пьяном угаре пропускает «все свое добро». Отрезвившийся чумак не теряет, однако, надежды снова стать на ноги, идет «у наймы лит на сим у Полтаву, або у Молдаву», чтобы там заработать деньги на волы, возы и приняться опять за любимое чумачество.

14) Гуляв чумак на рыночку,
Та пыв чумак горилочку;
Пропыв волы, пропыв возы,
Пропыв ярма ще й занозы, —
Все свое добро.

Ой, пье чумак, пье, гуляе,
Добро свое пропывае,
Добро свое пропывае,
Товарыство напувае,
Щоб вирне було!

Прокынувся чумак в ранци,
Та й полапав у гаманци:
Вси кешени вывертае,
Аж там грошей вже чорт мае, —
Ничым похмилыться.

Прыйшов чумак до шынкарькы:
«Сып, шынкарко, хоч пивкварты!»
Шынкарочка треться, мнеться,
Ще й з чумаченька смiеться,
Що гиркый пьяныця.

Скынув чумак жупаныну
«Сып, шынкарко, четвертыну!»
 — Ой, не всыплю четвертыну,
Добудь грошей хоч з полтыну, —
Тоди пый, гуляй!

Ой, пишов б я до дому,
Та боюся поговору:
Будуть быты, ще й гоныты,
Та заставлять ще й косыты,
А я чумак нездоров.

Ой, пиду я у Полтаву,
А з Полтавы у Молдаву,
Там сим рокив погорюю,
Волы й возы покупую,—
Знов буду чумак!

В песнях часто фигурирует —. Своей лм красотой — «чарами», молодостью, кокетством, или иными способами она способствует увлечению пьянством настолько, что чумак добровольно спускает все до нитки, примиряясь потом со своим положением.  Следующая же песня выставляет шинкаря — мужчину, которого с таким пренебрежением рисует чумак словами песни:
15) Продав чумак в Кременчузи
Рыбу и тараню,
Продав рыбу або яку,
Продав и чухоню.

Набрав грошей у кышеню
Самисенькых срибных,
Осталося ище в жмени
Мабудь з копу мидных.

«Ой, куды ж оци я гроши
Та й подиты мушу,
Хиба пиду до шынкаркы,
Та пидкрыплю душу!»

Оттаке то чумак думав,
Та й пишов до шынку,
А в тим шынку миряв кацап
Одкупну горилку.

Та й горилка поганая,
Бо кацап прегыдкый,
Сам тварюка, як марюка,
Аж плюнуты гыдко.

Не вмываеться николы,
До церквы не ходыть...
Прыйшов сюды голый, босый, —
Тепер верховодыть!

А вот и еще одна песня, относящаяся до некоторой степени к разряду вышеприведенных.

16) Ой, у нашего Мусiя
Була вчора чудасiя;
Таке чудо, таке чудо:
Мусiй гречку сiе!

Як прыйихав Мусiй з поля,
Кынувсь до боченка...
«Ой, де, жинко, ой де, любко,
Де дилась горилка?»

 — Як прыбигла свыня з морквы,
Повернулы вныз воронку!
«Ой, ты брешеш, ты, брехухо, —
Пид бочонком сухо!»

Та й ударыв Мусiй жинку
Смиленько пид вухо.
 — Ой, не быйся, Мусiечко,
Далеби не быйся!

Ой, на, тоби карбованця,
Пиды похмилыся:
Ось, на, тоби ще й другого, —
Скилькы хоч напыйся.

Осидлав же Мусiечко
Рябую кобылу,
Та й пойихав Мусiечко
На тую долыну.

Сыдыть чумак на важныци,
Сыдыть та й дримае;
Другый сыдыть коло його —
Грошыкы счытае.

Ой, на, тоби, Мусiечко
Гроши на горилку,
Та спасыби, Мусiечко,
За хорошу жинку.
(продолжение следует)
============================================
7-я часть
Известия ОЛИКО
№ 6
1913г.
Концевич Г.М.
Чумаки в народных песнях
стр.179-180

Чумаченько потопае,
Хустыною махае,
Та щоб знала стара маты
Де сына шукаты.

Бижыть старенька маты
По над берегамы,
Та й зустрила рыбалочок
З трьома неводамы.

«Рыбалочкы, голубочкы,
Ввольнить мо волю:
Закыдайте тонкый невод
По сыньому морю».

Рыбалочкы, голубчыкы
Воленьку ввольнылы:
Закынулы тонкый невод,
Сына уловылы.

«Ой, на те ж вам, рыбалочкы,
Горилкы по чарци
Положить же мого сына
На зеленiй травци».

Тягнуть, тягнуть рыбалочкы,
Тонкый невод рветься,
А в чумака молодого
Вода з рота льеться.

«Ой, на те нам, рыбалочкы,
Сього золотого,
Вытягайте ж мого сына
Та хоть нежывого.

Выкопайте. рыбалонькы,
Глыбокую яму;
Ой, насыпьте, рыбалонькы,
Высоку могылу;

Посадите, рыбалонькы,
Червону калыну, —
Ой, щоб було выднесенько
На всю Украину!»

Далее изображен тип чумака-труженика со слабой силой воли. Гуляка постоянный, систематический пьяница, зарабатывает деньги, чтобы их прокутить тотчас же, да еще с комфортом; опомнившись, — хныкает и завидует обеспеченным, проклиная свою горькую «долю»...
Конец песни дает нравоучительный совет, порицающий такой образ жизни.

12) Ой, ишов бурлак з Дону,
Та з Дону до дому,
Та й сив над водою,
Проклынае свою долю:

«Ой, доле ж моя, доле,
Чом ты не такая,
Ой, чом не такая,
Ох, як доля та чужая?

Ой, що люде и не роблять,
Та хороше ходять,
А я роблю, дбаю,
И свыты не маю!..»

Обизвалася та й доля
Аж по той бик моря:
«Ой, козаче, ты бурлаче,
Та за що ж ты лаеш?

Ты за що ж ты долю лаеш,
Дарма проклынаеш!
Все що ты та й заробляеш, —
Зараз пропываеш;

Що ты в день та й загорюеш, —
За нич прогайнуеш;
Ще й музыкы нанимаеш
И всю нич гуляеш!»..
Чумак любит свою «худобу», ухаживает и заботится о «сирих, половых, круторогых» больше чем сам о себе. И это естесственно, в порядке вещей.
==========================================
6-я часть
Известия ОЛИКО
№ 6
1913г.
Концевич Г.М.
Чумаки в народных песнях
стр.177-178

Следующая песня изображает картину поведения гайдамак:

9) Ой, йихав, йихав пан Лебеденко
Из млына з мукою
Та зустрилы його гайдамакы
Над Бугом-рикою.

«Ой, здоров, здоров пан Лебеденко,
Здоров, вражый сыну!
Мы с тобою пылы и гулялы,
Ще й добычь мы малы.

Отдай, отдай, пане Лебеденко,
Коня вороного!»
 — Не дам, не дам, панове-молодци,
Хоч вас тут и много.

«Отдай, отдай, пане Лебеденко,
Гнидую кобылу».
 — Не дам, не дам, панове-молодци,
Хоч марно й загыну.

Захватылы пана Лебеденка
На тры спыци в гору;
Ударылы пана Лебеденка
Об пень головою.

Як мэнялы в пана Лебеденка
Сапьянца й сорочку,
Положылы пана Лебеденка
На жовтим писочку.

Прылетила сыва зозуленька,
Заспивала: ку-ку;
Подай, подай, пане Лебеденко
Хоч правую руку.

Рад бы ж я, та сыва зозуленька
Обыдви податы;
Насыпано та сырои земли,
Не можу пидняты.

Ст. Шкуринская

Чумак в дороге никогда не расстается с мыслью о своих близких-родных. В звездный тихий летний вечер у пылающего костра и в ожидании «вечери» на просторе степной долины или у «байрака», чумацкие думы понеслись к родному очагу. Один глубокомысленно «тяне люльку», другой вдали от «юрбы» «грае» на «сопильци» грустную песню, скучаю о своей «коханци», тот разлегся у самого полымня переживать различные предположения о своей жене, детках, домашнем хозяйстве. «Повечерялы». Постепенно оживляется говор «товариства», слышен смех, какая-нибудь беззаботная голова начинает тешить компанию чудовищными вымыслами фантазии или замечательными случаями из действительности. Но вот кто-то затянул песню, а за ним другой, третий, и дружная песня разбудила мертвую тишину ночи. Грустная песня перешла в веселую, а последняя в плясовую...
Иногда тоскующий по родине чумак, старается утопить свое горе в разгульных попойках, переходящих потом в пьянство и, когда широкая натура чумака разошлась во всю, он теряет свою голову и волю, пропивая «все свое добро»...

10) За горамы, за доламы
      Чумакы стоялы,
      Там чумаченькы стоялы,
      Волы попасалы.

Одын чумак самый кращый,
Гуляка ледащый,
Пропыв свою вин худобу,
Сам не зная за що.

Изняв чумак с себе порткы,
Та взяв кварту водкы:
Тоди чумак похмилывся,
Шынкарци вклонывся.

Пропыв волы, пропыв возы,
Ярма и занозы...
На другый день оглядыться,
Ни з чым й похмилыться.

Пишов чумак до домоньку,
Обняв головоньку...
Як прыйду я до Дунаю,
Стану й подумаю.

Ой, продму я руду воду,
Стану на писочку.
Старша сестра штаны несе,
Штаны и сорочку;

А меньшая сестро Гапко
Несе кожух, шапку
От — тепер я прыберуся,
Людям покажуся.

Ст. Конеловская

Чумак, увлекаясь пьянством, пропивает не только «волы, возы, ярма и занозы», но и «портки». Полуголым идет к Дунаю может быть с недоброю мыслью покончить с собою, но тут выручают его сестры, снабдив его штанами, сорочкой, кожухом и шапкой; в таком виде еще не так стыдно показаться людям.
Следующая песня служит доказательством той мысли, что иногда пропившийся чумак с горя кончает все свои земные счеты. «Недоля», постоянно преследующая чумака, убивает все его надежды на будущее лучшее.

11) Запыв чумак, запыв бурлак,
      Запыв, зажурывся;
      Ой, тым же вин зажурывся, —
      Без доли вродывся!

Пишов чумак, пишов бурлак
Доленькы шукаты;
Та не найшов щастя-доли,
Найшов сыне море..,
(продолжение следует)
============================================
По песне про чумака и чайку можно было бы хороший мультфильм сделать заинтересованным людям.

5-я часть
Известия ОЛИКО
№ 6
1913г.
Концевич Г.М.
Чумаки в народных песнях
стр.175-177
Вариант песни на ту же тему

4) Чумак ярма нарывае,
Завтра з дому выйизжае,

Завтра з дому выйизжае,
Жинку дома покыдае

«Оставайся, жинко, дома,
Рубай дрова до порога,

Рубай дрова до порога,
А солому до ослона,

Соломою пичку топы,
А в сусида солы просы!»

 — Сусидочкы, голубочкы,
Дайте солы дви дрибочкы,

Дайте солы дви дрибочкы,
Посолыты огирочкы, —

На загони ни шерстыны,
А в колысци дви дытыны!..

Ст. Новоплатнировская

Следующие песни обрисовывают жизнь чумаков в дороге, на покосе, на ночлеге.

5) Ой, горе тiй чайци,
    Горе тiй небови,
   Що вывела чаеняток
   Пры бытiй дорози

Там чумакы ишлы,
Та чаечку нашлы;
Стару чайку изогналы
Чаенят забралы.

А чаечка вьеться,
Об дорогу бьеться;
До дорогы прыпадае,
Чумака благае:

«Ой, чумаче, чумаче,
Молодый бурлаче,
Верны ж мои чаенята
Ще ж воны маленьки!»

 — Ой, не верну, чайко
Не верну, небого,
Бо забереш чаенята, —
Полетыш у поле.

«Буду волив пасты,
Буду й завертаты
Верны ж мои чаенята, —
Бо я йихня маты!»

 — Ой, леты ж ты, чайко,
На зелену пашу,
А твои вже чаенята
Покыдалы в кашу!

«Бодай же вам, чумакы
Волы похворилы,
Як вы мои чаенята
З кашею пойилы;

Бодай же вам, чумакы,
У Крым не сходылы,
Як вы мои чаенята
У каши зварылы;

Бодай же вам, чумакы,
Волы поздыхалы
Як черев вас чаенята
На вики пропалы!»

Ст Новолеушковская

6) Найихалы чумаченькы з Украины,
Сталы воны волив пасты край долыны,

Выкресалы ясного огня из ружыны,
Та й пустылы пужарочок по долыни

Та й пустылы пужарочок по долыни,
Изпалылы теплее гниздо соловьине...

Ой, полетив соловейко до зозули:
«Зозуленько, сестро моя, та порадь мене!»

 — Чи я ж тоби, сестро, не казала,
Що не мосты теплого гнизда у степочку.

А помосты ты гниздечко у лисочку,
У лисочку на дубочку, на вершечку.

Тоди будуть чумаченькы пройизжаты,
Будуть з теплого гнизда дывуваты.

Народные песни живописно изображают разного рода столкновения чумаков и со своими и с чужими «ворогамы» — ногайцами, которым зарезать двух-трех ватажан, отнять скотину или хлеб считалось молодечеством. Вот как описывается столкновение чумацкой ватаги  с шайкой гайдамак:

7) Гей, рано всталы, возы помазалы,
Сири волы, бач, позапрягалы.

Гей, степом йидуть, нови возы рыплять
Сири волы та и ремыгають.

Гей, дойизжають к зеленому гаю, —
Разбойнычкы чумакив стричають:

«А здорови, хлопци, добри молодци,
А здорови ночувалы!

Скажить мени, хлопци, превражи сыны,
Де найстарший ваш отаман?»

 — Гей, наш отаман та поза возамы
Умываеться вин слизонькамы...

Гей, вы та хлопци, вирни товарищи,
А берить вы дрюкы вси у рукы:

Гей, быйте, хлопци, быйте, выбывайте,
В нови возы гайдамак складайте;

Гей, та повеземо их в Полтаву,
Та зробымо Чорноморську славу

«Гей, наша слава по всим свити стала,
Чумацька доля щоб не вмырала!»

Ст. Калниболотская

Вариантов на эту тему у нас в Черномории сохранилось немало. Почти во всех песнях чумацкий «отаман» приказывает «хлопцям» бить, не жалея, гайдамак, — разбойников и пр. любителей легкой наживы.

8) Ой, ясно, ясно та сонычко сходыть,
А темнесенько заходыть;
Ой, смутный, смутный чумацкый отаман
Та по табору ходыть:

«Ой, уставайте, ой, вы возы мажте
Сири волы запрягайте!»
Ой, хлопци всталы, возы помазалы,
Сири волы та й позапрягалы.

Ой, що вин ходыть, били рукы ломыть,
Та словесно говорыть
«Ой, вы, хлопци, в добри молодцы,
Уставайте, возы мажте,

Ой, степом йидуть, нови возы грають,
Сири волы, бач, ремыгають.
Ой, из-за гаю, гаю зеленого
Разбойнычкы выглядають.

Ой, попереду та йихнiй отаман
На коныку выгравае,
Що вин грае, грае, выгравае,
До табора навертае:

«Ой, а здорови, молоди чумакы!
Та де ж ваш отаман?»
Ой, наш отаман иде миж возамы,
Та вмываеться сльозамы.

«Ой, вы хлопци, вы, добри молодци,
Берить вы дрюкы в рукы,
Та берить вы дрюкы вси у рукы,
Та вяжить назад им рукы.

Ой, вы быйте, быйте, не робiйте,
На нови возы кладите;
Ой, та повез в город у Полтаву,
Зробымо чумацьку славу!»

Ст. Новолеушковская
==============================
3-я часть
Пивень А.Е.
Веселым людям на втиху
Москва, 1906г.
Дурный Иван
стр. 20-21

Поривнявся з нымы Иван, зняв шапку, пэрэхрэстывся, та як крыкнэ, шоб усим уло чуть:
 — Царство небесне померший души! А вам, добри людэ, канун та ладан!
Почулы пьяни людэ дуракови слова та й сталы смиятьця, а дали пидскочылы де-яки, та зачалы його быть у потылыцю та лаять на всю улыцю.
Заробыв упьять дурный Иван. Идэ вин дорогою назад до батька, та рэвэ на увэсь стэп, як бугай. Розсэрдывсь старый дид, шо нэма з дурного Ивана толку, а тут уже и вэчир наступыв, — так и вэрнулысь воны з оранкы додому нэ йившы!
Сколотыла одын раз маты дуже багато масла, та й послала дурного Ивана на базарь, шоб продав. Узяв Иван горщок з маслом та й пишов на базарь. Идэ та й идэ; трэба йому було пэрэйты ричку по льоду. Зийшов вин на лид, а вин нэ дуже був крипкый, та й зачав трищать пид ногамы, а Иван и каже сам соби:
 — Матинко! Як же и страшно отутечкы иты! Як провалытьця лид, так я ще й утоплюся! Лучше буду замазувать трищыны та диркы у льоду, шоб нэ провалытьця, от и пэрэйду на той бик.
Як надумав дурный Иван, так и зробыв та чысто усэ масло и вымазав по льоду; а тоди роздывывся, шо продавать уже ничого, так вин и вэрнувся додому. Прыйшов у хату, а маты и пытае:
 — А шо, Иване, чы продав масло?
 — Эгэ, дэ там продав, колы чуть нэ втопывся!
 — А масло дэ ж ты див?
 — Та я иду по льоду, колы вин тилькэ: трись, трись, трись! Так я и давай трищыны та диркы у льоду замазувать; та ище тилькэ до сэрэдыны ричкы дийшов, а масла уже и нэ хватыло; от я и вэрнувся додому.
 — Ох, дурный же ты, дурный! Дэ ж ты бачыв, шоб лид маслом замазувалы? То вин тилькэ так трищыть, а ты б соби ишов та й ишов потыхэньку, так бы и пэрэйшов на другый бик. по тому льоду умниши за тэбэ ходять та нэ завалюютьця!
Ох, и бида ж нам с тобою! Пиды ж тэпэр на базарь та купы мэни дэсять штук горшкив. Та нэ бийся черэз лид иты, вин хоч и трищыть, а нэ завалытьця!
Пишов Иван на базарь, купыв горшкив тай вэртаетьця назад. Идэ коло одного двора, а там багато стоить над дорогою закопаных стовпив; мабудь, якый-сь чоловик город городыв, та дила нэ кончив, — дощок нэ попрыбывав. Побачыв ти стовпы Иван та як заплаче:
 — Бидни, бидни вы хлопци! У вас и уши помэрзлы на такому морози и нихто вам шапок нэ купыть! Так и стоите бидни бэз шапок!
Узяв та й понадивав на йих горщкы.
(дали будэ)
В пробке

Маршрутка на полной скорости, взвизгнув тормозами, развернулась с улицы Московской на Зиповскую и уперлась мордой в конец пробки. Дальний край пробки скрывался в осенних сумерках ближе к центру.
Пассажиры привычно вздохнули и загрустили, каждый о своем.
16.30
На семь метров ближе к центру.
 — Алле? Чем я занят? Стою домой в маршрутке! А завтра... Завтра на работу — спать!
 — Чем занимались сегодня?
 — Поехали поАшанились и наМегались!
Турист:
 — А чего мы стоим?
 — Пробка.
 — А далеко еще до Красной?
 — Пешком 10 минут, на маршрутке 1,5 часа.
16.45
Еще на пять метров ближе к центру. Мамаша дает ребенку конфетки.
 — И дядю конфеткой угости.
 — Спасибо, деточка, дядькины конфетки в Алкомаркете лежат.
 — Водитель, а я до Германской станицы с вами доеду?
 — Куда? До Немецкой деревни мы не едем. Еще бы хутором Фрицев назвали, грамотеи! Мы едем с вами до Европы.
 — Восточной или западной?
 — Той, шо на Красных Партизан!
16.55
Еще на пять метров ближе.
 — Вот вы как, к примеру, капусту заквашиваете?
 — На салат или на закуску?
 — Ну, я ж не заяц, шоб одну капусту грызть!
 — Водитель, мы выйдем, купим пирожки и кофе, а через двадцать минут зайдем обратно, запомните нас.
17.15
Еще на три метра ближе. Пассажиры вернулись без пирожков и навеселе.
Со свистом пролетел мотороллер между рядами.
 — Ого, вот джигит скоро дома будет.
 — Может,  у него тормоза отказали, вот он и летит.
 — Та нет, это он пиццу в переднюю маршрутку отвез. Новый бизнес — пицца в пробке!
17.35
Там же. Ребенок в сотый раз спросил маму: «Когда приедем?» Мама в сотый раз устало ответила: «Скоро».
 — А чего ваша собака меня так обнюхивает?
 — Это она наркотики ищет.
 — Не нашла?
 — Если ничего не откусила, значит, еще не нашла!
 — Хорошая собачка. Овчарка?
 — Нет, кавказская.
17.45
Рывками по миллиметрам в сторону центра. Старичок-пенсионер что-то кричит в телефон, похожий на детскую игрушку. Девушка, агент по недвижимости, полчаса грузит кого-то по айфону, через слово выдавая: «элитный и шикарный».
 — Жаль, не танк. На танке бы уже доехали.
 — Та до Берлина бы уже доехали!
 — Это у гаишников приказ, разгружать центр, три светофора пропускать с Красной, а один — на Красную.
 — Может, опять Медведев в город приехал, вот и перекрыли?
 — Не, полицаи стояли бы каждые десять метров, берегли бы вождя от народа. Да и не поедет он по пробкам. На вертолете сразу, хоп, в Красный лес — там охота, рыбалка, шашлыки, коньяк и другие важные государственные дела.
 — А мне так можно?
 — Ну, сначала вам нужно в Питер слетать, хомячков купить на базаре.
 — А шо, на Кубани нема хомячков?
 — Должен же в вашей семье хоть кто-то быть из Питера!
Маршрутка заулыбалась.
 — Водитель, а почему маршрутка не оборудована?
 — В смысле?
 — Де кохве, коньяк, кальян, лезгинка?
Маршрутка заржала. Кто-то громко чихнул.
 — На здоровье! Аллергия на пыль?
 — Аллергия на плохую жизнь!
Тоскливая осенняя сырость темнела за окном и не добавляла оптимизма маршрутным сидельцам.
До конца пробки оставалось еще долгих 345 метров, отнятых у жизни. А время, проведенное в пробках, хорошо бы добавлять к пенсионному стажу с надбавкой «за вредность».
Руденко А.В.
2017г.
===========================================

среда, 11 октября 2017 г.

Найшов тэкст кныжкы Ткаченка «Кубанские зори», хто ище нэ чытав, цэ про Рябоконя. Багато балачки и мудрых думок. На сайти можна купыть и закачать кныжку.

Петр Ткаченко
Кубанские зори
(отрывок)

Почему из всех участников этой жестокой драмы он, Василий Федорович Рябоконь, оказался самым виноватым? Неужто потому, что был самым большим грешником? Память о нем вытравлялась абсолютно. Только в народных преданиях и жили воспоминания о нем. Никакие прощения и реабилитации в последующие времена его не коснулись. Ни тогда, когда были восславлены красные и прокляты белые, ни потом, когда были восславлены белые и прокляты красные. В этом странном мартирологе памяти ему в равной степени среди тех и других не находится места. Не потому ли, что и тем и другим мало дела было собственно до народа? И тем и другим была дороже идея, чем сам народ.
   Что же такое он делал, что оказался столь ненавистным всем устроителям этого мира? Столь ненавистным он оказался потому, что отстаивал свой народ, само его право на жизнь, на свою истинную, предками завещанную веру, на свою культуру. Или это консерватизм, мешающий прогрессу? Он оказался ненавистным всем устроителям этого мира потому, что выступал против немыслимого: уничтожения народа, свершаемого конечно же, под лозунгом его нового, более прогрессивного устроения.
   Значение его борьбы состояло вовсе не в том, что он нанес такой уж большой урон новому режиму. Ведь были командиры и командующие, тысячами метавшие людей, как солому, в огонь сражений. Но они не завоевали и малой доли той известности и уважения, какими пользовался он. Его подвиг состоял в том, что всей своей судьбой, волей, характером он отстаивал право на жизнь по законам благочинного человеческого бытия в то время, когда была предпринята попытка устроить человеческую жизнь, сообразуясь с любыми убогими идеями, какие только взбредут в воспаленные головы несчастных людей. Разве теперь, когда столь свирепо насаждавшиеся огнем и мечом идеи отвергнуты, когда мир на них не устоял, разве тем самым не доказывается правота Рябоконя?
   Он доказал всей своей жизнью, что можно и должно всегда противостоять любому насилию и произволу. И эту его непокорность ему не могли простить. А потому он и был опаснее других противников новой власти. Это был человек, устоявший против соблазнов мира. А такая сила и воля среди слабых людей не прощаются. Но без него, без таких, как он, обладавших стоицизмом, та жизнь, которая устроилась в России позже, под именем советского строя, была бы не такой, иной, более немилосердной...
Он был не самым большим грешником своего трудного и жестокого времени, кровожадностью он тоже не отличался, действуя в соответствии с народной этикой справедливости. Но до сих пор торжествует мнение, когда расстрел сотен заложников в той же станице Гривенской, в том числе и матери Рябоконя, оправдывается революционной целеустремленностью, новым якобы более прогрессивным строительством, а сопротивление этому безумию выдается за бандитизм...
https://royallib.com/read/tkachenko_pyotr/_kubanskie_zori.html#0
Войско Великой Булгарии в походе от художника М.В. Горелика. Булгарин и славянин ищут кому сегодня навалять )
https://ru.wikipedia.org/wiki/Горелик,_Михаил_Викторович

3-я часть
Иловайский Дмитрий
Начало Руси
Вот сущность того, что сообщает Прокопий о начале Болгарской истории (О Гот. войне кн. VI, и О постройках кн. III и IV): За Танаисом, между Понтом и Меотидой, обитают "Утургуры, когда-то называемые иначе Киммерияне"; далее к северу живут "безчисленные племена Антов"; а там, где открывается пролив Киммерийский, находятся Готы, "по прозванию Тетракситы". Некогда великий народ Гуннов или Кимериян повиновался одному царю; но по смерти его два сына, Утургур и Кутургур, разделили между собой народ: и по их именам одна часть назвалась Утургурами, а другая Кутургурами. Киммерияне или Гунны обитали по ту сторону Меотиды; а по сю сторону жили Готские народы, "которые некогда скифами назывались"...
Мы видели, что Болгаре переходили за Дунай, нападали на Мизию, Фракию и доходили до стен Константинополя еще во второй половине V века; но и тогда эти походы они предпринимали, конечно, не прямо из своей древней родины, с берегов Кубани. Совокупность всех известий показывает, что Болгаре, вытеснив Остготов из Южной России, вслед за ними подвинулись на запад и заняли некоторыми своими племенами страну между Днепром и Дунаем. Следовательно, не из-за Дона, а просто из-за Дуная совершали они свои вторжения в пределы Византийской империи в течение двух столетий, от второй половины V до второй половины VII века. Они не ограничивались одними набегами; нередко вступали наемниками на византийскую службу; а иногда получали от императора земли в Мизии и Фракии, и селились там с условием защищать эти земли от внешних неприятелей...
А потому мы смело можем утверждать, что Болгаре, пришедшие на Дунай, не могли быть не чем иным, как Славянами. Это положение только и может объяснить нам, почему вслед за окончательным поселением Болгар в Мизии мы видим усиленное славянское движение почти по всему Балканскому полуострову. Славянизация в VIII веке сделала такие успехи даже в южных частях полуострова, что Константин Багрянородный замечает: "ославянилась (esulabwuh) и оварварилась целая страна в то время, когда мировая язва свирепствовала во всей вселенной, а скипетр римский был в руках Константина Копронима" (De thematibus occidentis)...
Речь о болгарской торговле приводит нас к вопросу о начале болгарской письменности. Обыкновенно это начало возводят ко времени крещения царя Бориса и апостольской деятельности Кирилла и Мефодия, т. е. ко второй половине IX века. Но верно ли это мнение? Отвечаем отрицательно. Мы видим существование письменных договоров с Греками уже до царя Бориса; первый известный нам (по Феофану) договор относится к 714 или 715 году. Если с этим данным сопоставим упомянутое выше известие Прокопия о посольстве князя Утургуров Сандилха к императору Юстиниану в 551 г., причем посол излагал свое поручение изустно, то придем к следующему предположению: болгарская письменность возникла в период времени между второй половиной VI и первой четвертью VIII века. Но какая же это была письменность? Конечно, славянская.
Посольские грамоты и письменные договоры с Греками предполагают при греческом тексте и существование славянских переводов, подобных тем, какие находим при договорах Олега и Игоря...
У нас повторилось то же явление: при княжем дворе писались грамоты на славянском языке прежде, нежели христианство окончательно утвердилось в России. Притом два известных Олеговых договора не были первыми русскими грамотами в этом роде, так как в них самих заключаются намеки на договоры предшествовавшие, следовательно, относящиеся к IX веку...
От этихто туземных Славян христианство очень рано могло проникнуть к Болгарам. Есть поводы думать, что у последних была сильная христианская партия, с которой язычество долго боролось. По всей вероятности, не без связи с этой борьбой происходили те внутренние смуты, которыми ознаменована история Болгарии в VIII веке, свержение и убийство некоторых ее князей, и, может быть, по преимуществу тех, которые особенно дружились с Византией и обнаруживали наклонность к христианской религии. По крайней мере мы имеем из второй половины VIII века пример князя Телерика, который принужден был спасаться бегством из Болгарии; он удалился ко двору императора Льва IV, был им окрещен, женился на его родственнице и получил сан патриция...

2-я часть
Иловайский Дмитрий
Начало Руси
До какой степени в летописном своде отразилось неведение южных событий и южных отношений, это видно на Болгарах. Как известно, мы приписываем, и совершенно основательно, Болгарам весьма видную роль в истории нашей письменности и нашего христианства. Напомним договоры Олега и Игоря, которые, по мнению норманистов, дошли до нас в болгарском переводе.
 Между Русью и Болгарами, очевидно, были деятельные сношения. А между тем летописи наши чрезвычайно мало говорят о связях с Болгарами; они знают о них почти не более того, сколько могли почерпнуть в известиях византийских. Иногда они как бы смешивают Дунайских Болгар с Камскими. Точно так же летопись не дает ответа на вопрос о наших отношениях к Корсуню, который при Владимире св. как бы вдруг получает для нас такое великое значение. В непосредственную связь с этими отношениями к Корсуню мы должны поставить исконное существование Руси Приазовской, той Руси, которая в нашей летописи потом внезапно, почти без всяких предварительных указаний, является в виде особого Тмутраканского княжества...
Существование Азовской или Таманской Руси объясняет нам упоминаемые Арабами походы Руссов на Волгу и в Каспийское море в 913 и 944 гг. походы, наделавшие много шуму на Востоке, но о которых русская летопись ровно ничего не знает. Эти походы естественнее всего приписать Руси Тмутраканской, а не Киевской (а тем менее Скандинавской). Укажу еще на известие Истахри, повторенное у Ибн-Хаукала, о том, что Русь состоит из трех племен: первое, царь которого живет в городе Куяба; второе, называемое Славия, и третье Артания, царь которого живет в городе Арте. Куяба или Кутаба это, конечно, Киев; под именем Славии с достоверностью разумеют Новогородскую землю; но Артания ставит толкователей в большое затруднение. Некоторые ориенталисты пытались выпутаться из него с помощью мордовского племени Эрза или Эрзяне и город Арта оказывался не что иное, как Арзамас (Френ). Другие пытались из Артании сделать Биарманию или Биармию (Рено). А между тем арабские географы постоянно помещают Руссов между Хазарией и Румом (Византией); чему совершенно не соответствует северная полоса России. В данном случае Истахри прямо говорит, что Арта находится между Хазаром и Дунайским Болгаром. Мы думаем, что нет нужды отыскивать особое русское племя в глубине мордовских лесов или на далеком севере, и предлагаем третью догадку, а именно: Арта и Артания суть греческая Таматарха, русский Тмутаракан...
Под этой Черноморской Русью я, однако, не разумею одну только Тмутракань. Пределы самого Тмутраканского княжества нам в точности неизвестны. Знаем только, что средоточием его был остров Тамань с соседнею частию Крыма и восточного Азовского прибережья; его северное и западное прибрежья, по всей вероятности, также принадлежали этому княжеству. Мы видим, что устья Дона в те времена были в руках Руси; отсюда они переходили с своими лодками на Волгу и плавали в Каспийское море; поэтому Арабы даже полагали на месте нижнего Дона какой-то рукав, которым Азовское море соединялось с Волгою...
Эти сближения проливают свет на темные доселе слова Игорева договора: "А о Корсуньстей стране, елико же есть городов в той части, да не имать волости князь Русский, да (не) воюет на тех странах, и та страна не покоряется вам". Там же, ниже, ставится Руси в условие не пускать Черных Болгар воевать Корсунскую страну и не грабить греческие суда, выброшенные на берег. Все эти условия возможны были только при существовании Руси у самого Черного моря и вполне согласуются с арабскими известиями о Русском приморском народе. Тогда не покажется странным и известие Льва Диакона о том, что Игорь после своего поражения Греками воротился не в Киев, а в Киммерийский Боспор, и вообще более понятными для нас сделаются морские предприятия Руссов против Византии. В договоре Цимисхия с Святославом опять русский князь обязуется не нападать на область Корсунскую. Ясно, что эта область соседила с Русью и что последняя пыталась завоевать ее. И действительно, опасения Византийцев сбылись: при Владимире Корсунь была завоевана Русью...
На известном памятнике Дакийской войны, на Траяновой колонне, мы встречаем всадников, покрытых именно такою чешуйчатою бронею. Эти всадники не Даки, а их союзники Сарматы. (Не изображают ли эти фигуры наших предков Роксалан или Русь II-го века по Р. X.?) По Тациту, знатные Роксаланы носили чешуйчатые панцири из железных блях. Конечно, недаром имя Траяна жило так долго в преданиях Русского народа, что мы встречаем его у нашего поэта XII века, т. е. в Слове о Полку Игореве.
Недаром были воздвигнуты так наз. Траяновы валы для защиты от воинственных народов Южной России, и между прочим от тех же Роксалан...
Несомненные признаки, что Русь была не дружина только, а целый народ, ветви которого простирались до Черного моря и Дона. Несомненное тяготение нашей первоначальной истории и имени Русь к югу, а не к северу. Несомненное отношение самой Руси к Варягам как к иноземцам и иноплеменникам (напр., в юридических памятниках), и пр. и пр...
========================================
4-я часть
Известия ОЛИКО
№ 6
1913г.
Концевич Г.М.
Чумаки в народных песнях
стр.172-174
Чумацкие песни по своему содержанию разделяются на следующие группы:
1) песни, говорящие, преимущественно о цели и побуждении чумачества;
2) песни, изображающие отношение чумаков к волам, валке, природе;
3) песни, рисующие чумаков в дороге, на попасе, на ночлеге и нападения на чумацкие валки;
4) песни, представляющие чумацкий разгул;
5) песни о болезнях и смерти чумаков в дороге, — о дорожной их жизни;
6) песни, выражающие отношение чумаков к домашним и обратно.
Такое групповое подразделение чумацких песен делает г. Рудченко в своем известном труде «Чумаки в народных песнях», ссылкой на который пользовались многие исследователи чумацких песен. В приложении к его труду насчитывается более 200 песен с вариантами. Нам не приходится входить в тонкости разбора всех чумацких песен, сохранившихся среди кубанских казаков, уже потому, что во 1-х, у нас имеется слишком недостаточно материала (всего собрано до 40 песен),  во 2-х, потому, что и тот материал, который находится под руками, хотя далеко не исчерпывает имеющихся чумацких песен на Кубани, — все же требует кропотливой проверки по отношению, по крайней мере, некоторых песен, утерявших даже смысл и свою первоначальную редакцию.
Придерживаясь по возможности вышеприведенной группировки, я предлагаю вашему вниманию лишь те из собранных мною в Черномории песен, которые сохранились целиком и теперь еще с любовью и осмысленно поются нашими стариками-казаками, перенявшими их от своих дедов и прадедов, близко соприкасавшихся к самим чумакам. Таких песен нами записано тридцать.

1) Ой, вы хлопци, вы добри молодци!
    Та вставате, возы мажте,
    Гей, возы мажте, ярма нарывайте,
    Сирих волив запрягайте!

Хлопци всталы, возы пидмазалы,
Нови ярма понарывалы.
Гей, нови ярма та й понарывалы
Сирих волив позапрягалы...

После окончательного сбора и прощания с «отцем, ненькою, жинкою, дитками», а кто и с «дивчиною-коханкою», чумаки, помолившись Богу, медленно двинулись «у путь-дорогу»:
Пишов чумак у дорогу,
Помолывшыся Богу...
Ой, пошлы, Боже, тому чумакови
Та щаслыву дорогу!

Преданная и верная любовь к милому чумаченьку, грусть о разлуке с ним:

2) Купы мени, моя маты,
За тры копы голку (15к.)
За другого золотого
Червоного шовку

За третього рублевыка
Мережани пьяльця:
Я вышыю, вымалюю
Чумаку рукавця.

Шовком шыла, шовком шыла
Золотом рубыла —
За для того чумаченька,
Що вирно любыла.

У недилю ранесенько,
Та ще до сход сонця,
Ой, плакала дивчынонька,
Сыдячы в виконця:

«Чому мене, моя маты,
Рано не збудыла,
А як тая чумачына
З села выйиздыла?»

Тым я тебе, моя доню,
Рано не збудыла,
По переду твiй мыленькый,
Щоб ты не тужыла.

«Ты думаеш, моя маты,
Що я и не плачу?
За дрибнымы слизонькамы
Свитонька не бачу.

Ты думаеш, моя маты,
Що я й не журюся?
Як выйду я за ворота,
Вид витру валюся».

Чумак, отправляясь в далекую и продолжительную дорогу, часто оставляет свою семью без всяких средств к жизни:

3) Чорна хмара наступае,
    Чумак ярма нарывае,
    Чумак ярма нарывае,
    Жинку дома спокыдае:

«Оставайся, жинко, дома,
Рубай дрова до порога!..»

Ялыною хату мете,
Та горшечком воду носе,
Та горшечком воду носе,
А в сусиды солы просе:

«Сусидонькы, голубонькы,
Дайте солы дви дрибочкы,

Дайте солы дви дрибочкы,
Посолыты огирочкы, —

Бо с чумаком добре жыты, —
Ничым борщу посолыты!»

Ст. Дядьковская
(продолжение следует)
3-я часть
Известия ОЛИКО
№ 6
1913г.
Концевич Г.М.
Чумаки в народных песнях
стр.170-172
Когда же потом торговая деятельность чумаков начала постепенно заменяться извозною, чумаки, набравши, например, красных и бакалейных купеческих товаров в Харькове или даже в Москве, отвозили их за известную плату в Ростов-на-Дону или Таганрог, в Черноморию, а отсюда вывозили на собственный уже счет рыбу и распродавали ее в других более северных местах Малороссии».
Более ста лет прошло со времени переселения наших славных предков «лыцарей запорожських» на Кубань, а их потомки, воинственные черноморцы и до сих сохранили немало песен чумацких, варьируя только их согласно новым жизненным условиям в начале дикой, пустынной и многоводной Кубанской равнины.
Отпрыск «Сичовых чумакив», «бурлакив» и «забродчикив» не так давно отжил в наших краях и некоторые из стариков — кубанских казаков и теперь по памяти или же по рассказам своих отцов и дедов довольно точно фотографируют тип чумака с его неразлучными друзьями — круторогими волами, громоздкими возами.
Вот подробное описание чумацкого костюма и его «парныци» — со слов наших стариков-казаков:
Шапка из цветного толстого сукна с «наушниками», внутри подбитая «смушком».
Сорочка из белого холста, на груди вышита заполочью крестиками красного, синего и черного цветов в украинском стиле; застегивается на шее цветною застежкою и вбирается в штаны.
Штаны «пистреви» из толстого грубого полотна «з велыкою матнею», опускающуюся ниже колен, почти до земли; «халоши» вбираются в большие, простой грубой кожи сапоги. Очкур — тесьма или шнурок, поддерживающий штаны.
Чоботы с широкими «халявами» «из морщынами» (гармонией), значительно выше колен, если халявы растянуть; очень тяжелые и прочные; «пидборы» в полвершка вышиною, широкая площадь их густо набита гвоздями со «штылем» — стовбовати; подошвы толстые, прочные, шиты дратвою: — «рантови чоботы»; каблуки расписаны разными рисунками из железных и медных мелких гвоздей.
Кожух желтого цвета, крашенный «кермеком» на подобие российских со сборами на талии и расшитый цветными шнурками на груди.
Свыта из старого толстого сукна с «кобыняками» — полукруглой формы башлык, — пришитый к воротнику.
Люлька пеньковая полтавского изделия.
Батиг  легкий, небольшой с длинным  «пужалном» — непременная принадлежность чумака.
Волы или быки «половiи», серые, крупные и круторогие; часто концы рогов окрашивали и даже золотили.
Мажи или возы длинные, но не очень глубокие — «пологовати», обшиты лубками, на высоких колесах; «люшни» с выкотом.
Мазныця — деревянная  кадушка для дегтя. Она состоит из «бочкiв, деньця и дыркы», закрываемой «затычкою» и «дужкы», за которую мазныцю привешивают обыкновенно внизу задней оси. Принадлежность «мазныци» — «квач» или «мазыло».
Ярма мережани с терновыми занозами.
Важныця — род столика — подставляется под «ваговый дрюк», когда мажут дегтем оси.
На возу лежит кожа для прикрытия товара в ненастную погоду.
Глубокие по смыслу и дивные по своей мелодии песни, перешедшие с кубанскими чумаками, песни, которые и здесь на новой родине сопровождали их в дороге на Дон и Крым, остались почти в полной сохранности среди стариков-казаков, заставляя последних в минуты грусти проливать слезы и вызывая порывы беззаботного веселья во время разгульного пиршества.
Чумацкие песни, — это важнейший источник и памятник народного творчества, — исполнены неподдельным лирическим воодушевлением и восторгом; песни эти поражают истинным трагизмом; в них до такой степени ярко и полно отпечатлелся не только дух чумачества, но и строй его жизни, с картиною быта, нравов, обычаев и обрядов, что они должны лечь в основание при изучении оригинального типа малорусского торговца.
(продолжение следует)
==========================================
2-я часть
Известия ОЛИКО
№ 6
1913г.
Концевич Г.М.
Чумаки в народных песнях
— «Чумачество, — подтверждает Ф.А. Щербина — тянется длинной нитью через всю историю малорусского племени и теряется в том отдаленном времени, с которого начинаются известные торговые отношения малороссов с другими народами, а с чумачеством всегда были связаны чумацкие «валки» и «ватаги». «Ватага» — слово, очевидно, татарское, употребляемое ими в смысле толпы, сборища; слово, потом перешедшее в разговорную речь у малороссов, выражая им всякую толпу или сборище людей.
«Валка», — очевидно, от слова  «валить» — двигаться медленно, обозначает обоз, состоящий иногда из нескольких соединенных вместе артелей. — Малороссы издавна были поставлены в необходимость добывать рыбу и соль вне родины в местностях, принадлежавших совершенно другому народу, что и делало торговлю взаимною, международною и что послужило, собственно, главною и существенною причиною для развития чумачества.
В период усиленного своего развития чумачество было тесно связано с развитием казачества вообще и Запорожской Сичи в особенности, под покровительством которых ежегодно сотни и тысячи чумацких возов, нередко принадлежавших самим казакам, ходили далеко в Польшу, в Галицию, в Молдавию, на Дон и в Великороссию.
Малороссия была в это время как бы центром, из которого, как по радиусам, сновали туда и обратно в разные стороны чумацкие валки.
В течение трех веков, начиная с XVI столетия, чумачество было уже вполне сложившимся и законченным экономическим фактором, в форме прочных артельных начал и ездило по своим «одвiчным шляхам», т.е. по старым-престарым от веков существовавшим дорогам.
Впоследствии чумаками были проложены и другие пути из Дону на Черноморию, нынешнюю Кубанскую область, в Ставропольскую губернию, в Астрахань, и пр. и пр.
Организация чумацких ватаг носила полувоинственный характер. Отправляясь вдаль надолго в чужую сторону для торговли и извоза, каждому из чумаков необходима была взаимная помощь в несчастных случаях и дружная совместная защита от жадных до наживы и враждебных народностей.
Когда шла чумацкая валка, атаман непременно ехал впереди всех на первом возу. Его обязанности заключались в том, что он указывал путь, определял время езды и отдыха, следил за выполнением очередей дневных и ночных сторожей, стерегущих волов, входил в споры ватажам и был неограниченным руководителем во время нападения на валку злых татар или безбашенных гайдамак.
В народных чумацких песнях, живых памятниках чумацкой жизни и деяний, упоминается о Дунае, Днестре, Доне, Волге, Хороле, Салгире, Самаре, Крыме, Перекопе, Козлове, Полтаве, Варшаве, Кремень-городе, Азове и о многих других местах, куда ходили чумацкие валки.
==================================
1-я часть
Известия ОЛИКО
№ 6
1913г.
Концевич Г.М.
Чумаки в народных песнях

Песня для Малороссии — все:
И поэзия, и история, и отцовская могила
Н.В. Гоголь
***
Это надгробные памятники и вместе отжившие свидетели отжитой старины.
Другие народы в память важнейших происшествий своих чеканят медали, по
которым история часто разгадывает минувшее; события казацкой жизни часто
отливались в звонкие песни, и потому они должны составить самую верную
и вразумительную летопись для нового бытописателя Малороссии.
М.А. Максимович

Чумачество, по словам И.Я. Рудченка, является одной из любопытных черт демократической жизни Малороссии, выработавшей торговое учреждение соответственно идеалам, которые во многих отношениях совпадают с современными социальными.
Чумаки — исключительно народные торговцы. Это не каста, не замкнутое сословие, не специальный даже класс, который резко отличался бы в жизни составом, интересами и привычками от народной среды. Чумак дома и орет, и сеет, и молотит и как все придерживается обрядов и обычаев земляков своих; если холост — ходит на «улыцю» и «вечерныцi», «кохаеться з дивчыною».
Чумачеством занимались в свободное время «Сiчовики» — казаки; не чуждо было это занятие и мещанству; впоследствии некоторые из мелкопоместных малорусских «панкив» — потомки всяких «сотникив, войсковых и бунчужных товарищей, канцеляристов и подканцеляристов» — посылали свои «парныци» в дорогу. Условия прежнего времени вызывали организацию чумачества в «артiль», «валку» — основу дорожной жизни, вытекающие из начал идеи ассоциации.
Чумак один никогда не выходит в дорогу: у него непременно есть «славне товарыство» под предводительством старого и опытного чумака — отамана; он в дороге «голова», которому вся «валка» строго подчиняется; избирается кроме того особый кашевар, сторожа «волив на попаси».
Собравшись на «становище», все чумаки, попрощавшись с родными: кто с отцом, ненькою, братьями, сестрами, женой и детками, а кто с «дивчыною-коханкою», обратившись с молитвою к Богу — «Господы, благословы! — Дай Боже, час добрый!» — медленно двигались от родного села и, проехавши 10-15 верст, останавливались на «попас». Неподалеку от дороги стоят огромные чумацкие возы, укрытые кожами для сбережения товаров от дождя, «мережани ярма» с «терновыми занозами» висят на «вiйях»; тут невдалике «сири» та «полови» волы чумацкие едят взятое из дому сено, или немного в стороне — пасутся на «травыци-муравыци», или же стоят «ремегают», а сами чумаки обсели вокруг разведенного огня — варят «снидання».
Все почти внимание чумака в дороге обращено на волов, чтобы они и наелись впору, и напоены были вовремя, и чтобы им был дан продолжительный отдых.
Чумаками, как известно, называются малороссияне, отправляющиеся на волах в Крым за солью и к морям Черному и Азовскому за рыбою и развозящие продукты эти по многочисленным украинским ярмаркам. Имя это в последнее время присвоено также и малороссийским извозчикам, занимающимся доставкою чужих товаров.
Таким образом, чумаки, по теперешним нашим понятиям, не более, как мелкие торговцы — промышленники рыбой и солью, или же просто извозчики — «хурщыки». Название «чумак», по мнению писателей Скальковского, Новосельского и Закревского, произошло от слова «чума» для предохранения от которой чумаки, идя в дорогу в Крым за солью, обмазывали дегтем штаны и «сорочку». Они были едва ли не первыми, вывозившими оттуда в Украину чуму, не говоря уже о том, что сами они нередко заражались и умирали от этой болезни.
Другой признак, по которому могло произойти название чумака от слова «чума», — это внешний вид его. Постоянное пребывание при волах, ежедневная смазка колес, пыль, въевшаяся во все тело чумака, делают его черным, — что напоминает чумных больных.
Чумак и чумилка — замарашка, чумазый. Запорожье служило посредником в торговле между Украиною, Литвою и Польшею с одной стороны, и Крымом с другой.
Само положение Запорожской Сичи, на перепутье из указанных стран к южным морям и в Крым, — побуждало запорожцев принимать деятельное участие в торговле.
Кроме самых сичивикив, ловлею рыбы занимались и наемные рыболовные партии — рабочие, по большей части бродяги бездомные, бурлаки, а у нас на Кубани  «забродчыкы» (в заброд ловить рыбу).
(продолжение следует)
=====================================
2-я часть
Пивень А.Е.
Веселым людям на втиху
Москва, 1906г.
Дурный Иван
стр.18-19
 — Ох, и дурный же ты! — каже дид. — Ты б лучше сказав тому чоловикови: «Эх, бида вам, дядьку»! Та пидийшов б до його та й пидсобыв бы йому повозку вырятувать.
Пишов Иван назад за таганкамы. Идэ та идэ, уже пидходыть до станыци, колы назустричь йому йидэ чоловик, вэзэ пшеныцю у ссыпку на продаж; повнысынька гарба накладэна мишкив, — всылу коны вэзуть! Пидийшов Иван до того чоловика та й каже:
 — Эх, бида вам будэ, дядьку, з оцым хлибом!
Та тоди узяв та й учепывся иззаду за колэсо, ниначе пидсобляе, а коны и сталы. Розсэрдывся чоловик на Ивана, изскочыв з гарбы, та й давай його стьобать батогом! Дывытьця Иван, шо упьять лыхо та й знову утик назад до батька. Идэ та й плаче.
 — Чого це ты упьять плачеш? — пытае батько.
Розсказав йому Иван, як його чоловик батогом быв.
 — Ох, лыхо мэни с тобою! Ты б же лучше поздоровкавсь с тым чоловиком та й сказав: «Щаслыва вам дорога, дядьку! Дай Боже возыть — нэ пэрэвозыть, носыть — нэ пэрэносыть»! От бы той чоловик тоби и подякував.
Пишов упьять Иван додому. Пидходыть вин уже до станыци, зривнявся с кладовыщем, колы назустричь йому нэсуть мэртвого. Изняв вин шапку та й каже до тых людэй:
 — Счастлыва вам дорога! Дай Боже носыть — нэ пэрэносыть, возыть — нэ пэрэвозыть!
Выскочыв из кучкы людэй одын чоловик, попав дурного Ивана за волосся тай давай йому чубрия задавать на уси бокы! Насылу вырвався Иван та й побиг назад до батька. Идэ та ище гирше плаче. Уже и батькови стало сэрдыто, що такый у його сын дурный.
 — Чого ты рэвэш, чортив дурыло?
Розказав Иван як його за чуба мнялы.
 — Що мэни робыть с такым дурнэм! Це наказание Господне! Скилькэ нэ учы, а мабудь тэбэ дурака николы нэ научыш!
Ты б же поривнявся с покойныком, изняв шапку, пэрэхрэстывся та й сказав бы: «Царство нэбэснэ помэрший души! А вам, добри людэ, канун та ладан»! От бы нихто тэбэ и нэ займав, а ище б и кануном нагодувалы!
Пишов упьять Иван. Уже зовсим дойшов вин до станыци бэз лыха, став иты по улыци, колы напротыв його идэ свайба. Попэрэду идуть молоди, а за нымы цила куча людэй и уси як выдно пьянэнькы; идуть та спивають, а як яки так ще й прытанцьовуть.
(дали будэ)

пятница, 6 октября 2017 г.



3-я часть
Пивень А.Е.
Торба смеха и мешок хохота
Краснодар, 1995
Прыспивы до козачка
стр.37-39

Ой, с пид хмызу на пич лизу,
Аж по хати луна йдэ!
А хто ж мэнэ вирно любыть,
Той и на пичи найдэ
***
Хотив Грыцько ожэнытьця,
Та що йому з того?
Бо нэ стае дэсять грошей
До пив-золотого!
***
В кого чорный усок,
Тому й рыбы кусок;
В кого рыжа борода,
Тому й юшкы шкода.
***
Оженывся нависный,
Та взяв бисновату,
Та нэ зналы, що робыть,
Запалылы хату!
***
Оженыся, нэ журыся —
Пидэ тоби рукою:
Жинка пидэ за борщем,
А ты за мукою.
***
Ой, нэ ходы по полю,
И нэ топчы куколю,
Та нэ лупай очима, —
Я нэ твоя дивчына!
***
Ой, сусиды и сусидкы,
Нэ бачилы моий жинкы?
В мэнэ жинка знакомыта,
Пидтыкана сзаду свыта,
На нижечку налягае,
Ще й на плэчах горбык мае!
***
За всэ гаразд, за всэ добрэ,
Що жинка малэнька:
Хочь полаю, хочь побью,
Та всэ вэсэлэнька!
***
Ой, Грыцю, Грыцю, Грыцю,
Нэ вдавайся в дурныцю!
Бо дурныця тэбэ зрадыть,
Ще й горилка нэ порадыть!
***
Оттак ище нэ було:
Пропыла я помэло!
А як повэрнусь по хати,
Та бида будэ й лопати!
***
Ой, мамо, хочу йисты,
Та боюся в погриб лизты;
Та боюся, щоб нэ впала,
Щоб капуста нэ пропала!
***
Казав Хома, душа моя,
Дэ ты забарылась?
У собачому хвости
Та в ковтун забылась!
***
Чого сыдыш — надулася;
Чом в чоботы нэ вбулася;
Сюда-туда попид лавы:
Нэма чобит, лыш халявы!
***
Оттак чыны, як я чыню,
Любы дочку абы чию:
Хоч попову, хоч дякову,
Хоч хорошу мужыкову!
***
Як гуляв, так гуляв —
Ни чобит, ни халяв!
Покы додому дийшов,
То й пидошов нэ найшов!
(дали будэ)
========================================
4-я часть
Пивень А.Е.
Торба смеха и мешок хохота
Краснодар, 1995
Прыспивы до козачка
стр.40-41
***
Ты пьеш, мэнэ бьеш,
Сам нэ знаеш за що;
Ходимо мы до попа,
Котрэ з нас лэдащо.
***
Ой, я свого чоловика
Нарядыла паном:
Сорочечка по колина,
Пидвязана валом.
***
Опанас волы пас,
А дивчына бычкы;
Пострывай, нэ тикай —
Куплю черевычки!
***
Ой, там на долыни
Жукы бабу повалылы,
И сорочку знялы,
Прочуханкы далы!
***
Ишла баба дубнячком,
Зачепылась гаплычком:
Сюды смык, туды смык —
Одчепыся, мий гаплык!
***
Я робыты добрэ вмию,
Як пич топлю, рукы грию;
Рукы грию, плечи парю,
Нэ лизь, Грыцю, а то вдарю!
***
Ой, чук, побэрэмся,
Будэм пануваты!
Ой, ты будэш свынэй пасты,
А я заганяты!
***
Ой, жаль шевця,
Та нэ вэрнэтьця,
Набрав пидошов
Тай к чорту пишов!
***
Ой, ты ткач, ныткоплут,
А я бондаривна;
Пиды геть, одчепысь,
Я тоби нэ ривня!
***
Катэрына та Дэмьян
Посварылысь за бурьян:
Катэрына Демьяну
Нэ попустыть бурьяну!
***
Штаны мои, шаравары,
Та ще й дома двое:
Уси нови, уси гарни,
Порвани вси трое!
***
Пишов бы я танцюваты,
Так чоботы пранцювати,
А батькови луччи,
Погубыв онучи.
***
Продай, мамо, дви коровы,
Купы мэни чорни бровы,
На колодци стояты,
Та на хлопцив моргаты!
***
Злетив вэдмидь на сидало,
Крыкнув: ку-ку-ри-ку!
Нэ покыдай мэнэ, мыла,
Од ныни й до вику!
(дали будэ)
=======================