Стивен Сигал - Степан Чайка
четверг, 29 декабря 2016 г.
Слава Кубани, господа кубанцы.
Что удалось сделать за год (2016). Найти и оцифровать тексты Канивецкого Н.Н., Дикарева М.А., Пивня А.Е., Кухаренко Я.Г., Жарко Я.В.. Список украинизмов стал больше. Тянет этот список уже на отдельный словарик. Это важно, балачке нужно выиграть спор с мовой, найти свое особое место, доказать аргументами отличие от украинского языка. Тем и занимаемся. Появился список степных книг, сотня авторов, для удобного поиска и закачки. Не секрет, что казаки не самые обеспеченные в России люди, а теперь свободно качаем книги и пропитываемся вольным духом. На сайте найдете информацию о десятке казачьих художников, их сайты и работы. Можно печатать себе казацкие футболки, заказывать в багетных мастерских края картины на степную тему. Появилось много ссылок на музыкальные группы, качественно исполняющих степную музыку. Закачивайте, слушайте в машине и дома казацкую музыку, приучайте членов семьи. Не нужны Кубани шансон и советское ретро. Пора сделать шаг вперед. Количество живых балачковых авторов уже больше десяти, что дает надежду для дальнейшего развития казацкого языка. Если вам нужны ссылки на степные фильмы и мультфильмы, заходите, сотни постеров и ссылок ждут фаната Кубани. Словарь балачки постепенно будет доведен до 18 тысяч слов, столько же в словаре донского гутара. Балачка более развита, у нас не может быть меньше слов. Очень нужен сайт гутара. Со словарями, пословицами, песнями и юмором, текстами книг. Плохо быть бедным колхозником. Нет фотоаппарата - пропал проект "Эхо балачки". По краю полно балачковых надписей, их фото могли бы дополнить балачковые тексты и группы. Враги Кубани заблокировали интернет, приходится делать много пустых усилий для участия в группах. Книги, важные для развития балачки, стоят по 500-1500 руб.. Нужен краевой институт для серьезного развития казацкого языка. Такой институт есть у серболужицкого языка, например, хотя число носителей языка и распространенность на порядок меньше нашего. Материала много, сайт в новом году будет более интерактивным, больше гиперссылок и списков.
Что удалось сделать за год (2016). Найти и оцифровать тексты Канивецкого Н.Н., Дикарева М.А., Пивня А.Е., Кухаренко Я.Г., Жарко Я.В.. Список украинизмов стал больше. Тянет этот список уже на отдельный словарик. Это важно, балачке нужно выиграть спор с мовой, найти свое особое место, доказать аргументами отличие от украинского языка. Тем и занимаемся. Появился список степных книг, сотня авторов, для удобного поиска и закачки. Не секрет, что казаки не самые обеспеченные в России люди, а теперь свободно качаем книги и пропитываемся вольным духом. На сайте найдете информацию о десятке казачьих художников, их сайты и работы. Можно печатать себе казацкие футболки, заказывать в багетных мастерских края картины на степную тему. Появилось много ссылок на музыкальные группы, качественно исполняющих степную музыку. Закачивайте, слушайте в машине и дома казацкую музыку, приучайте членов семьи. Не нужны Кубани шансон и советское ретро. Пора сделать шаг вперед. Количество живых балачковых авторов уже больше десяти, что дает надежду для дальнейшего развития казацкого языка. Если вам нужны ссылки на степные фильмы и мультфильмы, заходите, сотни постеров и ссылок ждут фаната Кубани. Словарь балачки постепенно будет доведен до 18 тысяч слов, столько же в словаре донского гутара. Балачка более развита, у нас не может быть меньше слов. Очень нужен сайт гутара. Со словарями, пословицами, песнями и юмором, текстами книг. Плохо быть бедным колхозником. Нет фотоаппарата - пропал проект "Эхо балачки". По краю полно балачковых надписей, их фото могли бы дополнить балачковые тексты и группы. Враги Кубани заблокировали интернет, приходится делать много пустых усилий для участия в группах. Книги, важные для развития балачки, стоят по 500-1500 руб.. Нужен краевой институт для серьезного развития казацкого языка. Такой институт есть у серболужицкого языка, например, хотя число носителей языка и распространенность на порядок меньше нашего. Материала много, сайт в новом году будет более интерактивным, больше гиперссылок и списков.
среда, 14 декабря 2016 г.
You're kidding, right? — А вы всэ шуткуетэ?
Nothing's happening! — Та ничого страшного!
Das Ziel — Циль
What can I say — Ну, шо я вам скажу
I have my doubts — Я трохы сумниваюсь
Look at him! — Гля!
Do you feel lucky? — Щаслывый?
Der Ziegel — Кырпыч. Сэгла
Шаурмаркет. Веселопедисты
В тридевятом царстве. Екатеринодарстве
Nothing's happening! — Та ничого страшного!
Das Ziel — Циль
What can I say — Ну, шо я вам скажу
I have my doubts — Я трохы сумниваюсь
Look at him! — Гля!
Do you feel lucky? — Щаслывый?
Der Ziegel — Кырпыч. Сэгла
Шаурмаркет. Веселопедисты
В тридевятом царстве. Екатеринодарстве
понедельник, 12 декабря 2016 г.
Попов В. А. "Кубанские сказы. Лебяжий остров"
Молодый казак Пэтро Сероштан пэрвый раз ишов у розвидку. Ранком помитылы дивчата турэцкый човэн у плавнях, повидомылы атамана, а той вэлив Сероштану выглядить ворога. Моторошно и радисно стало молодому казаку, колы очерэт жовтою стиною оточив його, а товарыши, прыготувавши довги ружныци, прычаилыся позаду на пагорби. Пэтро шаблэю розсовував очэрэт и обэрэжно продвыгався впэрэд до протоки. Довгый пистолэт вин бэрэжно дэржав у правий руки, шоб нэ стряхнуть пороховый запал.
— Бэрэжися,— шепотив очэрэт.
— Нэ ходы,— чавкала пид ногамы зэмля.
Спэрэду, у протокы, трывожно ляскаючи крыльмы, спурхнулы качкы. Воны швыдко пиднялыся нагору и полэтилы.
— Там ворогы! — выришив Пэтро.
Дали можна було нэ йты. Птахы выдалы турэцку засидку. Якшо лэдачи качкы швыдко злитають у высоту и нэсуться вдалыну, выходыть, у плавнях нэспокийно.
— А шо, якшо пидкрастыся та й захопыть турка?! — подумав Пэтро, — Казакы одразу поважать почнуть... И для ридной зэмли потрибну справу зроблю!
Тыхо розсовуючи очерэт, вин рушив упэрэд. От yжe нэзабаром и протока буде.
— Бэ-рэ-жи-ся! — шепотыв очерэт. Вдрух шось важкэ обрушилося на голову казака. Од удару яскрави спалахы блыснулы пэрэд очамы, а потим чорна стина мороку сховала и нэбо, и сонцэ, и очерэт.
— ...Ну шо, казак! Скажеш, дэ ваши залогы?!
— Говоры — одэржиш багато золота. Будэш мовчать — залышишся высить на дэрэви и тэбэ зъидять комари!
Товстый поважный турок сыдив на кылымку, грав кистяною рукояткою пистолэта и дывывся на казака зэлэными злыми очамы. Петро Сероштан высив пэрэд ным, прыкрученый арканом до вэрбы.
Мовчкы дывывся молодый казак на ворога. Туга и прэзырство горилы в його сыних очах. Вин знав, шо нэ мынуть йому лютой смэрти. Алэ навить и думкы в нього нэ було шоб скорытыся туркам, зрадыть товарышив-казакив. Колы выныкае нэбэзпэка для батьковщины, стають казачи сэрця твэрдише стали булатной, и нияки лыха нэ можуть розмякшить их.
Глянув казак удалыну, туды дэ опускалося в лыман багрянэ сонцэ. Дэсь у тий сторони була ридна станыця. Там зараз стоять на стражи браты-казаки, яки обэригають ридну зэмлю. Там, у малэнький хатки, — старый батько и сыва маты. Там ясноока дивчина — Маруся, краще якой нэма никого на свити...
Там — все блызькэ, риднэ, шо дорожче будь-якого золота. Там — батьковщина! Хиба можна показать ворогу дорогу в ридный край, якый выгодував и вскохав тэбэ!
— Хто може йты проты воли аллаха,— вкрадлыво заговорыв турок,— Аллах оддав тэбэ в наши рукы, и ты повынэн скорытыся! Якшо б я бачив, шо аллах хоче твоей пэрэмогы — я нэ став бы протывытыся йому! Турок дистав з широкого поясу шкиряный мишечок и высыпав на руку дэсяток золотых монэт.
— От, дывыся! Ци гроши будуть твоимы, якшо ты скажеш дэ знаходятся ваши залогы... А из грошима ты одразу из простых казакив станэш важлывым пашею... Турок пидкынув монэты на долони, и воны задзвэнилы.
— Ну, скажеш? Чи, клянуся аллахом, я розвяжу твий аркан тикы тоди, колы в повитри замыгтять били мухы и пэрви крыжинкы поплывуть по води... Я тоди буду плысты назад у Трапезонд... И до цього часу од тэбэ, казак, залышаться одни кости. У Пэтра болыла голова, йому хотилося пыть, рукы затэклы од тугой волосяной мотузкы. Турок поправыв червону фэску и знову сказав по-рускы:
— Ну, говоры, казак! Сероштан провив сухым шорсткым языком по губах, глянув на сонцэ, шо потопае в лымани, закрыв очи и мовчкы покачав головою.
— Ты заговорыш, казак! Зранку усэ скажеш! Комари тэбэ змусять говорыть! — просычав турок и пишов у куринь.
Сонцэ усэ ныжче спускалося в рожови воды лыману. Очерэт, здавалося, горив в захидных промэнях сонця. У повитри тонко, як балалаечни струны, задзвэнилы комари. Усэ бильше их сидало на лыцэ казака, на оголэнэ тило, на одкрыти рукы и боси ногы. Тило горило и чесалося од нэзличенных укусив.
— Та й хоч бы одразу вбылы мэнэ... прокляти ворогы! — прошепотыв казак. Туркы вже спалы у своему курэни, прыкрывшись парусом.
— Та й хоч бы дощик пишов и освижив мэнэ! — просыв казак. Та й чисто и ясно було вэчирне нэбо. Тико далэко сынила тэмна хмарынка.
— Гэй, Кубань-рика! Поможи свойому захысныку — молыв казак. Тыхо и бэзлюдно було на лымани. Сонцэ пишло на спочинок, били туманы повзлы од очэрэтив. Казак втомлыво закрыв важки вика. Чи тэ забуття, чи тэ дримота згасыла думкы и послабыла биль.
...Цэ нэ комарынэ дзыжчання, а шелэст кубанскых хвыль. От вона блызько-блызько, ясноока дивчина-красуня Кубань. Чомусь схожа вона на Марусю, тико косы струятыся, як ричкови хвыли...
— Чи чуеш ты мэнэ, моя улюблэна? — запытуе йи казак.
— Чую, мылый! — шепотять ричкови струмэни. Прохолодни рукы пэстять розпалэнилэ лыцэ казака. Мисяц заплутався в улюблэной в косах.
— Чую, мылый! Чую, коханый! — звучить дивочий голос, — Нэ бийся, коханый! Захыснык ридной зэмли нэ вмрэ николы! Свижа волога струмэние по лыцу, и казак жадибно ловыть йи пэрэсохлым ротом...
Холодный ранковый витэрэц розигнав дримоту. Над лыманом повзлы хмури хмары, и капав дрибный дощ. Його пидбадьорлыва свижисть пожвавыла казака. Ранком з курэня, одкынувши парус, вылизлы туркы.
— Ну, як, казак, заговорыш або будэш чекать пэрвого снигу? — посмихаючись, запытав товстый турок, натягаючи фэску. Вин зарэготав, пидийшов блыжче, глянув пид бэрэговый схыл. И вдрух у смэртэльному остраху впав на зэмлю.
— О, аллах, звидкы ж тут сниг! Чому ты, аллах, з гяурам и караеш правовирных?! Та й я нэ пиду проты твоей воли! — злякано прошепотыв турок и рукамы, яки тряслыся, пэрэризав волосяну мотузку, яка пэрэвязувала тило казака, — Я покирный твоий воли, аллах! И я, и мои слугы здаються тоби, казак! Потим вин и його товарыши покирно склалы до ниг Пэтра Сероштана пистоли, крыви шабли, ятаганы.
— Шо такэ? Чи другы-товарыши поспишають до острова на хуткых човнах? Чого злякалыся туркы? — зачудувався казак, звязуючи обрывкамы аркана рукы ворогив, яки тряслыся. Потим Пэтро повэрнувся до схылу и скрыкнув од подыву: унызу вэсь бэрэг був покрытый билою зависою снигу.
— Цэ ты, Кубань, заступылася за свого сына ! — прошептав казак, — Николы нэ бувало, шоб у наших краях у цэй час сниг выпадав...
Хмары умчалыся. Сонцэ выплыло черэз очерэт и залыло яскравым свитлом лыман. Снижна зависа здрыгнулася. Били крыжинкы в бэрэга рушилы, поплыли по води. И вдрух, змахнувши крыльмы, вытягнувши довги струнки шии, тысячи гордых билоснижных птахив пиднялыся в повитря, назустрич сонцю.
— Цэ нэ сниг ! Цэ лэбэди! — скрыкнув казак. Потим вин подo6paв турэцку зброю и повив своих бранцив до човна, шоб одвэзты их на казачий бикэт...
З тых пор малэнькый островэц на лымани звэться Лэбэдячим островом. И черэз багато год, колы на бэрэгах лыману розкынулыся казачи станыци и хуторы, полохлыви и горди птахы як и ранише гниздылыся на малэнькому островку. Казакы памъяталы историю Пэтра Сероштана и нэ чипалы лэбэдив по их гниздовьях.
Молодый казак Пэтро Сероштан пэрвый раз ишов у розвидку. Ранком помитылы дивчата турэцкый човэн у плавнях, повидомылы атамана, а той вэлив Сероштану выглядить ворога. Моторошно и радисно стало молодому казаку, колы очерэт жовтою стиною оточив його, а товарыши, прыготувавши довги ружныци, прычаилыся позаду на пагорби. Пэтро шаблэю розсовував очэрэт и обэрэжно продвыгався впэрэд до протоки. Довгый пистолэт вин бэрэжно дэржав у правий руки, шоб нэ стряхнуть пороховый запал.
— Бэрэжися,— шепотив очэрэт.
— Нэ ходы,— чавкала пид ногамы зэмля.
Спэрэду, у протокы, трывожно ляскаючи крыльмы, спурхнулы качкы. Воны швыдко пиднялыся нагору и полэтилы.
— Там ворогы! — выришив Пэтро.
Дали можна було нэ йты. Птахы выдалы турэцку засидку. Якшо лэдачи качкы швыдко злитають у высоту и нэсуться вдалыну, выходыть, у плавнях нэспокийно.
— А шо, якшо пидкрастыся та й захопыть турка?! — подумав Пэтро, — Казакы одразу поважать почнуть... И для ридной зэмли потрибну справу зроблю!
Тыхо розсовуючи очерэт, вин рушив упэрэд. От yжe нэзабаром и протока буде.
— Бэ-рэ-жи-ся! — шепотыв очерэт. Вдрух шось важкэ обрушилося на голову казака. Од удару яскрави спалахы блыснулы пэрэд очамы, а потим чорна стина мороку сховала и нэбо, и сонцэ, и очерэт.
— ...Ну шо, казак! Скажеш, дэ ваши залогы?!
— Говоры — одэржиш багато золота. Будэш мовчать — залышишся высить на дэрэви и тэбэ зъидять комари!
Товстый поважный турок сыдив на кылымку, грав кистяною рукояткою пистолэта и дывывся на казака зэлэными злыми очамы. Петро Сероштан высив пэрэд ным, прыкрученый арканом до вэрбы.
Мовчкы дывывся молодый казак на ворога. Туга и прэзырство горилы в його сыних очах. Вин знав, шо нэ мынуть йому лютой смэрти. Алэ навить и думкы в нього нэ було шоб скорытыся туркам, зрадыть товарышив-казакив. Колы выныкае нэбэзпэка для батьковщины, стають казачи сэрця твэрдише стали булатной, и нияки лыха нэ можуть розмякшить их.
Глянув казак удалыну, туды дэ опускалося в лыман багрянэ сонцэ. Дэсь у тий сторони була ридна станыця. Там зараз стоять на стражи браты-казаки, яки обэригають ридну зэмлю. Там, у малэнький хатки, — старый батько и сыва маты. Там ясноока дивчина — Маруся, краще якой нэма никого на свити...
Там — все блызькэ, риднэ, шо дорожче будь-якого золота. Там — батьковщина! Хиба можна показать ворогу дорогу в ридный край, якый выгодував и вскохав тэбэ!
— Хто може йты проты воли аллаха,— вкрадлыво заговорыв турок,— Аллах оддав тэбэ в наши рукы, и ты повынэн скорытыся! Якшо б я бачив, шо аллах хоче твоей пэрэмогы — я нэ став бы протывытыся йому! Турок дистав з широкого поясу шкиряный мишечок и высыпав на руку дэсяток золотых монэт.
— От, дывыся! Ци гроши будуть твоимы, якшо ты скажеш дэ знаходятся ваши залогы... А из грошима ты одразу из простых казакив станэш важлывым пашею... Турок пидкынув монэты на долони, и воны задзвэнилы.
— Ну, скажеш? Чи, клянуся аллахом, я розвяжу твий аркан тикы тоди, колы в повитри замыгтять били мухы и пэрви крыжинкы поплывуть по води... Я тоди буду плысты назад у Трапезонд... И до цього часу од тэбэ, казак, залышаться одни кости. У Пэтра болыла голова, йому хотилося пыть, рукы затэклы од тугой волосяной мотузкы. Турок поправыв червону фэску и знову сказав по-рускы:
— Ну, говоры, казак! Сероштан провив сухым шорсткым языком по губах, глянув на сонцэ, шо потопае в лымани, закрыв очи и мовчкы покачав головою.
— Ты заговорыш, казак! Зранку усэ скажеш! Комари тэбэ змусять говорыть! — просычав турок и пишов у куринь.
Сонцэ усэ ныжче спускалося в рожови воды лыману. Очерэт, здавалося, горив в захидных промэнях сонця. У повитри тонко, як балалаечни струны, задзвэнилы комари. Усэ бильше их сидало на лыцэ казака, на оголэнэ тило, на одкрыти рукы и боси ногы. Тило горило и чесалося од нэзличенных укусив.
— Та й хоч бы одразу вбылы мэнэ... прокляти ворогы! — прошепотыв казак. Туркы вже спалы у своему курэни, прыкрывшись парусом.
— Та й хоч бы дощик пишов и освижив мэнэ! — просыв казак. Та й чисто и ясно було вэчирне нэбо. Тико далэко сынила тэмна хмарынка.
— Гэй, Кубань-рика! Поможи свойому захысныку — молыв казак. Тыхо и бэзлюдно було на лымани. Сонцэ пишло на спочинок, били туманы повзлы од очэрэтив. Казак втомлыво закрыв важки вика. Чи тэ забуття, чи тэ дримота згасыла думкы и послабыла биль.
...Цэ нэ комарынэ дзыжчання, а шелэст кубанскых хвыль. От вона блызько-блызько, ясноока дивчина-красуня Кубань. Чомусь схожа вона на Марусю, тико косы струятыся, як ричкови хвыли...
— Чи чуеш ты мэнэ, моя улюблэна? — запытуе йи казак.
— Чую, мылый! — шепотять ричкови струмэни. Прохолодни рукы пэстять розпалэнилэ лыцэ казака. Мисяц заплутався в улюблэной в косах.
— Чую, мылый! Чую, коханый! — звучить дивочий голос, — Нэ бийся, коханый! Захыснык ридной зэмли нэ вмрэ николы! Свижа волога струмэние по лыцу, и казак жадибно ловыть йи пэрэсохлым ротом...
Холодный ранковый витэрэц розигнав дримоту. Над лыманом повзлы хмури хмары, и капав дрибный дощ. Його пидбадьорлыва свижисть пожвавыла казака. Ранком з курэня, одкынувши парус, вылизлы туркы.
— Ну, як, казак, заговорыш або будэш чекать пэрвого снигу? — посмихаючись, запытав товстый турок, натягаючи фэску. Вин зарэготав, пидийшов блыжче, глянув пид бэрэговый схыл. И вдрух у смэртэльному остраху впав на зэмлю.
— О, аллах, звидкы ж тут сниг! Чому ты, аллах, з гяурам и караеш правовирных?! Та й я нэ пиду проты твоей воли! — злякано прошепотыв турок и рукамы, яки тряслыся, пэрэризав волосяну мотузку, яка пэрэвязувала тило казака, — Я покирный твоий воли, аллах! И я, и мои слугы здаються тоби, казак! Потим вин и його товарыши покирно склалы до ниг Пэтра Сероштана пистоли, крыви шабли, ятаганы.
— Шо такэ? Чи другы-товарыши поспишають до острова на хуткых човнах? Чого злякалыся туркы? — зачудувався казак, звязуючи обрывкамы аркана рукы ворогив, яки тряслыся. Потим Пэтро повэрнувся до схылу и скрыкнув од подыву: унызу вэсь бэрэг був покрытый билою зависою снигу.
— Цэ ты, Кубань, заступылася за свого сына ! — прошептав казак, — Николы нэ бувало, шоб у наших краях у цэй час сниг выпадав...
Хмары умчалыся. Сонцэ выплыло черэз очерэт и залыло яскравым свитлом лыман. Снижна зависа здрыгнулася. Били крыжинкы в бэрэга рушилы, поплыли по води. И вдрух, змахнувши крыльмы, вытягнувши довги струнки шии, тысячи гордых билоснижных птахив пиднялыся в повитря, назустрич сонцю.
— Цэ нэ сниг ! Цэ лэбэди! — скрыкнув казак. Потим вин подo6paв турэцку зброю и повив своих бранцив до човна, шоб одвэзты их на казачий бикэт...
З тых пор малэнькый островэц на лымани звэться Лэбэдячим островом. И черэз багато год, колы на бэрэгах лыману розкынулыся казачи станыци и хуторы, полохлыви и горди птахы як и ранише гниздылыся на малэнькому островку. Казакы памъяталы историю Пэтра Сероштана и нэ чипалы лэбэдив по их гниздовьях.
— Кумэ! Ходить поможетэ мэни корову з хливу вынэсты, бо здохла зараза! Дасть Бог у вас здохнэ , то и я вам поможу!
----------------------------------------
Казак найшов пидкову.
— Бэру, — думае, — повишу вдома, вона мэни щастя прынэсэ!
Пиднимае, пэрэгортае на другий бик, а там кинь...
-------------------------------------------
То чудо, кума, а нэ ракы: одного рака повна торба, ще й клэшня высыть!
--------------------------------------------------
Газэта — уникальна рич: вона ж и скатэртына, и мухобийка, и вэнтылятор, и туалэтный папир, и шапка, и зонтык.
--------------------------------------------------
— Чи ни гаспыдски диты! Так зноровылы кобылу, шо и по голови нэ влучиш!
— Ны купыв батько шапкы, чорт його бэры, ныхай вухы мэрзнуть!
----------------------------------------------
— Васю, поихалы рыбалыть!
— А ты вудкы взяв?
— Та дви в машини сыдять
— Цилю, я тэбэ благаю, давай розвэдэмося!
У мини вже сыл бильше ныма так жить!
— Ни, Яша, удовою взяв — удовою и оставыш.
— Скажить, Яшю, ты хотив бы прожить мильйон год?
— Ще мильйон чи взагали?
Обьява:
Дом в Катэрынодари, побудованый бэз откатив и хабарив. Уникальный случай в крайовой архитэктури 21 столиття
— Бэру, — думае, — повишу вдома, вона мэни щастя прынэсэ!
Пиднимае, пэрэгортае на другий бик, а там кинь...
-------------------------------------------
То чудо, кума, а нэ ракы: одного рака повна торба, ще й клэшня высыть!
--------------------------------------------------
Газэта — уникальна рич: вона ж и скатэртына, и мухобийка, и вэнтылятор, и туалэтный папир, и шапка, и зонтык.
--------------------------------------------------
— Чи ни гаспыдски диты! Так зноровылы кобылу, шо и по голови нэ влучиш!
— Ны купыв батько шапкы, чорт його бэры, ныхай вухы мэрзнуть!
----------------------------------------------
— Васю, поихалы рыбалыть!
— А ты вудкы взяв?
— Та дви в машини сыдять
— Цилю, я тэбэ благаю, давай розвэдэмося!
У мини вже сыл бильше ныма так жить!
— Ни, Яша, удовою взяв — удовою и оставыш.
— Скажить, Яшю, ты хотив бы прожить мильйон год?
— Ще мильйон чи взагали?
Обьява:
Дом в Катэрынодари, побудованый бэз откатив и хабарив. Уникальный случай в крайовой архитэктури 21 столиття
От вам спроба пэрэводу тэкста на балачку, якшо балачка це казацкый язык, то вин нэ гирше мовы и языка, и пэрэводам трэба давать волю.
Попов В. А. "Кубанские сказы. Чабрец"
Казак Иван Чегода залышав бэрэга ридной Кубани. Усэ дали и дали нис його кинь и тупит копыт погони замовк у пэкучий полудэнний тыши. Спэрэду сынилы горы, пид ногамы коныка стэлывся яскравый кылым цвитучого стэпу, а позаду...
Позаду залышилася Кубань, руины ридного хутора, дым и хмыл пожежи. Як гарячий витэр-суховий, налэтилы на хутир турэцки орды. Спалахнулы казачи мазанкы, заблыскалы крыви шабли...
Побачив Иван Чегода, чтo вси казакы ляглы пид турэцкыми шаблямы, спробував пробытыся па пивнич. Алэ колы цила сотня туркив пэрэгородыла йому дорогу, вин повэрнув свого коня и поскакав на пивдэнь, до далэкых гир.
От уже кинчаеться стэп. Хмури дубови лисы нэласкавым шепотом стричають казака. И тоди прыдэржав Иван Чегода коня, нагнувся из сидла и зирвав кустык стэпового чебрэцю - нызькой скромной травычкы из червоными квиточкамы и солодкым запахом. Такый же чебрэц рис на бэрэгу Кубани, у ридного хутора, и стара маты часто посыпала им чисту глыняну пидлогу хаты. А хутирски дивчата любылы вплитать пахучий чэбрэц у винкы, колы йшлы пид вэрбы, на гулянку.
Понюхав казак траву, нижно поклав йи за пазуху и въихав у лис. И почало здаватыся Ивану, шо и вэлэтни-дубы, и скромна травка шепотять тэ самэ :
— Казак! Нэгоже залышать ридну зэмлю. Чому ты тут, а нэ з товарышамы. Трус!
— Я нэ трус! — закрычав казак, — Дывыся: моя шабля в турэцкий крови! У порохивныци нэма пороху, я його в бои з ворогамы пэрэвив!
Та й диброва шепотила:
— Нэгоже кыдать ридну зэмлю ворогу! Трус! Замовчав казак, нызько до грывы коня опустыв свою голову, и туга твэрдою рукою стысла його сэрцэ.
Так всю нич йихав вин по лисах и ущелынах, пиднимаючись усэ выше в горы. А колы ранкова зоря кровью залыла били вэршины гир, за пэрэвалом зустрив Иван Чегода воинив у бурках и чорных, як нич, папахах. Спэрэду йихав сывый довговусый старый из зиркыми очамы и горбатым носом. Яскраво-червона бахтова шапочка, обсыпана самоцвитнымы камэнямы, прыкрывала сыви кучери, розшитый золотом плащ розвивався по витри, дорога шабля былася за стрэмэна.
— Хто ты? — крыкнув старый Ивану.
Ничого нэ одповив казак, тико прыдэржав коня и глянув на старого важкым свынцэвым поглядом, Тоди выихалы впэрэд два рослых воины в бурках и , выхопывши шашкы, закрычалы:
— Хто ты? Одповидай нашому полководцу або зараз твоя голова скотыться из плэчей!
Мовчав казак. Чорна туга скувала його тило, и однаково було йому - жить або вмэрты.
— Хто ты?! Одповидай, трус!
знову крыкнулы воины.
— Я нэ трус! — простогнав казак и, выхопывши шаблю, прышпорыв коня.
Вскынув втомлэну голову жвавый кубанскый кинь, захрип и рвонувся назустрич воинам. Схрэстылыся и заблыскалы шабли. Умило и спрытно володилы клынкамы люды в чорных папахах, алэ нэ було в ихних руках розпачлывой сылы и люти. Довго дзэнькалы, схрэщуючысь, клынкы...
Та й от широко змахнув шаблэю казак, выбыв зброю з рук воинив и зупыныв коня - похмурый и могутний, як гирска гроза. Закрычалы од обурэння други воины в бурках, блыснулы в промэнях молодого сонця дэсяткы клынкив, та й старый засмиявся и повэлив сховать шабли.
— Добрый воин! — сказав вин Ивану, — Мэни потрибни гостри шабли и крипки рукы, шоб быты турок... Сховай шаблю, прыбулэц, и сидай з намы на кылым! Нэхай кубок доброго карталынского вына розженэ твои думкы...
Иван Чегода злиз из втомлэного коня и прысив на мьякый кылым, розгорнутый воинамы. Смуглолыцый юнак пиднис йому окутый сриблом турый риг, наповнэный запашным выном.
— Може тэпэр, за дружньою трапэзою, ты повидаеш нам, хто ты и звидкы? — ласкаво запытав старый.
— Я — кубанскый казак Иван Чегода... Була в мэнэ зэмля ридна, улюблэна, була стара маты, була дивчина чорноока, а зараз ничого нэма, сам я! Спалылы мое щастя прокляти туркы!
— У нас одна дорога и одни ворогы,— сказав старый,— Руски воины и воины сонячной Картли нэ одын раз плич-о-плич стоялы проты туркив. Идь из намы в Картли — там знайдэш соби другу батьковщину. Там збыраеться войско на боротьбу з туркамы...
Чи то од солодкого мицного вына, чи то од ласкавых слив сывоволосого военачальныка, алэ повэсэлив Иван Чегода.
...Як бурштынови зэрна в четках, одын до одного йшлы дни. И нэзабаром далэко по турэцкий зэмли, аж до блакытного Трапэзунда, грымило гризнэ имья Ивана Чегоды. Сами одважни турэцки воины блидлы и повэрталы назад конэй, колы на ных мчався хмурый, довговусый воин у багатой одэжи и золоченому шоломи. Багато пэрэмог одэржав молодый сотнык грузынского войска. Вин навчив пидлэглых йому воинив змиямы крастыся в кущах до вражого стана. Вин пэрвый нисся на кони в атаку, и нихто нэ миг остановыть його. Багату одэжу, лыхых арабскых скакунив, палац, прыкрашеный червоными багдадскыми кылымамы, подарував гэрою- кубанцу грузынскый полководэц. Та й николы нэ посмихався Иван Чегода, завсигда холодни и страшни булы його крыжани очи. И слугы нэ раз бачилы, як богатыр, усамитнывшись у далэкий кимнати свого палацу, одкрывав золоту скрыньку, диставав звидты пучок сухый, нэбаченой в цых краях травы, шепотив тыхи, ласкави слова про кубаньску зэмлю и плакав над сухым кустыком:
— Чому вин нэ пахнэ? Куды подився його стэповый мэдвяный запах?
И нэ моглы зрозумить люды: навищо було потрибно нюхать суху траву, колы навкругы стикы яскравых, пахучих цвитив!
И знову мисяц и сонцэ одсчиталы добу и мисяци. Одного разу у тыхый вэсняный вэчир, колы повитря було солодкым од подыху роз, Иван Чегода, замкнувшись у далэкий кимнати свого палацу, знову одкрыв золоту скрыньку. Звидты пахнуло мицным, густым, гарячим запахом вэсняного кубанского стэпу. И отут упэрвэ помитылы слугы радисну посмишку на лыцэ гризного Ивана Чегоды. Воны широко розкрылы очи од подыву, колы улюблэнэц старого князя зирвав из сэбэ дорогоцинну одэжу, надяг сыни выцвили шаровары, сорочку зи скромным узором, и заломлэну назад стару шапку. Потим вин зняв зи стины шашку в чорных потэртых шкиряных ножнах, взяв довгу ружныцю, палычку свынцю и риг, повный пороху. Вэсэлый, усмихнэный, вин сам пишов у стайню и, пройшовши повз дорогых арабскых скакунив, засидлав кубанского кошлатого коня. А колы Иван Чегода выихав за ворота палацу, слугы почулы, як вин спивае голосну писню, широку и бурхлыву, як гирска рика...
От и опушка дибровы. Викови дубы шепотять молодыми лыстамы шось ласкавэ и прывитнэ. Яскравый, зэлэный, посыпаный ризнобарвными искрамы цвитив, дымыться пид сонцэм вэсняный стэп. Жадибно вдывляеться у нього казак, нагынаеться з коня. Та й нидэ нэ выдно нызькой пахучой травычкы-чебрэцю. Тико старый сухый кустык шелэстыть пид сорочкою в сэрця и даруе пьянкый аромат.
У стэповой балкы назустрич казаку выихало трое людэй в обирваных свитках и облысилых папахах.
— Куды идэш, хлопэц? Там туркы! — тужно сказалы воны.
— Иду на Кубань, на ридну зэмлю... Клыче вона нас, шоб ослобонылы мы йи од ворога,— одповив Иван Чегода и дистав черэз пазуху сухый чебрэц. Жадибно вдыхнулы казакы ридный запах и мовчкы поихалы за Иваном. И одын з ных сказав:
— Уж цилый год я нэ бачив чебрэцю! Нэ ростэ вин бильше в нашому стэпу...
Всэ блыжче и ближче бэрэга бурхлывой Кубани. Всэ нови и нови люды выходят из плавнив, зи стэповых балок, з руин згорилых хуторив.
— Куды дорогу дэржитэ? — запытують воны.
— Добувать ридну зэмлю йидем! И усэ бильше и бильше конэй ступають слидамы Иванова скакуна. Вэчир махнув сыним крылом, колы зачулы казачи кони солодку кубанску воду. Спэрэду на бэрэзи забилилы намэты турэцкого войска.
— Чи нэ одпочить пэрэд боем, Иван? — запытав одын з казакив, — Кони йшлы цилый дэнь и утомылыся!
— Ни! Кони чують кубаньску воду и рвуться впэрэд!
— Чи нэ одпочить нам, Иван? — запытав другой.— Прытомылыся казакы, адже цилый дэнь пид сонцэм йихалы!
— Ни! Прохолодный витэр кубаньскый освижить нас!
— Чи нэ остановытыся нам, Иван? Тэмние вже!— сказав трэтий.
— Ни! Нэзабаром мисяц зийдэ, и Кубань, як зэркало, його промэни нам бэрэг освитять!
Загудилы трубы в турэцкому табори. Выбиглы янычары, пидхопылыся в сидла делибаши, замыгтилы вогни. Та й нэ выдни им булы в похмурому стэпу казакы, тикы тупит копыт чувся. А Кубань своимы хвылямы, як срибною лускою, одбыла промэни молодыка и освитыла турэцкый табир. Свижий витэр прымчався з рикы и сирым туманом до костэй пронызав турок.
Грозою налэтила казача лава.
— Чегода-Паша! — закрычалы туркы, побачивши пэрэднього воина, и шабли почалы падать в ных з рук.
Дарма турэцкый паша намагався гризными окрыкамы надыхнуть своих воинив. Дарма з крыкамы кыдалыся на казакив розлютовани делибаши. Нищо нэ могло остановыть казакив. Блыскавкамы блыщалы ихни шабли, грымилы ружныци, усэ тиснише стыскувалося казаче кильце навколо турэцкого табору.
— Упэрэд! З намы аллах! — закрычав турэцкый паша и з добирными воинамы рынувся на казакив. Здавалось, шо ще одын момент — и прорвэ паша смэртоноснэ кильце казачих шабэль. Алэ вдрух вырис на його шляху хмурый воин з оголэною шашкою.
— Упэрэд, казакы! З намы батьковщина! — голосно крыкнув воин, и турок довидався в ньому Ивана Чегоду.
— От тоби, гяур! — завэрэщав паша и опустыв крыву шаблю. Та й Чегода спрытно одвэрнув удар, розмахнувся и зрубав турэцкому паши голову. Завылы туркы од розпачу, повэрнулы назад и сталы кыдатыся в Кубань...
У ту нич тысячи их назавжды поляглы на кубанский зэмли, а други потонулы в бурхлывых водах рикы. Писля бою втомлэни казакы солодко заснулы на зэлэний трави в ридной Кубани.
А ранком, колы гаряче сонцэ почало пыть росу и умылося в холодний рички, воны прокынулыся од жаркого мэдвяного запаху. Тысячи кустыков нэвысокой травычкы з мьякымы лыстыкамы и червоными дрибными цвиточкамы розцвилы навколо ных, посылалы свий нижный аромат и ласкавый шэрэх. З тых пор, одправляючись у похид, завжды бэруть из собою казакы сухи пахучи гилочкы ридного чебрэцю.
Попов В. А. "Кубанские сказы. Чабрец"
Казак Иван Чегода залышав бэрэга ридной Кубани. Усэ дали и дали нис його кинь и тупит копыт погони замовк у пэкучий полудэнний тыши. Спэрэду сынилы горы, пид ногамы коныка стэлывся яскравый кылым цвитучого стэпу, а позаду...
Позаду залышилася Кубань, руины ридного хутора, дым и хмыл пожежи. Як гарячий витэр-суховий, налэтилы на хутир турэцки орды. Спалахнулы казачи мазанкы, заблыскалы крыви шабли...
Побачив Иван Чегода, чтo вси казакы ляглы пид турэцкыми шаблямы, спробував пробытыся па пивнич. Алэ колы цила сотня туркив пэрэгородыла йому дорогу, вин повэрнув свого коня и поскакав на пивдэнь, до далэкых гир.
От уже кинчаеться стэп. Хмури дубови лисы нэласкавым шепотом стричають казака. И тоди прыдэржав Иван Чегода коня, нагнувся из сидла и зирвав кустык стэпового чебрэцю - нызькой скромной травычкы из червоными квиточкамы и солодкым запахом. Такый же чебрэц рис на бэрэгу Кубани, у ридного хутора, и стара маты часто посыпала им чисту глыняну пидлогу хаты. А хутирски дивчата любылы вплитать пахучий чэбрэц у винкы, колы йшлы пид вэрбы, на гулянку.
Понюхав казак траву, нижно поклав йи за пазуху и въихав у лис. И почало здаватыся Ивану, шо и вэлэтни-дубы, и скромна травка шепотять тэ самэ :
— Казак! Нэгоже залышать ридну зэмлю. Чому ты тут, а нэ з товарышамы. Трус!
— Я нэ трус! — закрычав казак, — Дывыся: моя шабля в турэцкий крови! У порохивныци нэма пороху, я його в бои з ворогамы пэрэвив!
Та й диброва шепотила:
— Нэгоже кыдать ридну зэмлю ворогу! Трус! Замовчав казак, нызько до грывы коня опустыв свою голову, и туга твэрдою рукою стысла його сэрцэ.
Так всю нич йихав вин по лисах и ущелынах, пиднимаючись усэ выше в горы. А колы ранкова зоря кровью залыла били вэршины гир, за пэрэвалом зустрив Иван Чегода воинив у бурках и чорных, як нич, папахах. Спэрэду йихав сывый довговусый старый из зиркыми очамы и горбатым носом. Яскраво-червона бахтова шапочка, обсыпана самоцвитнымы камэнямы, прыкрывала сыви кучери, розшитый золотом плащ розвивався по витри, дорога шабля былася за стрэмэна.
— Хто ты? — крыкнув старый Ивану.
Ничого нэ одповив казак, тико прыдэржав коня и глянув на старого важкым свынцэвым поглядом, Тоди выихалы впэрэд два рослых воины в бурках и , выхопывши шашкы, закрычалы:
— Хто ты? Одповидай нашому полководцу або зараз твоя голова скотыться из плэчей!
Мовчав казак. Чорна туга скувала його тило, и однаково було йому - жить або вмэрты.
— Хто ты?! Одповидай, трус!
знову крыкнулы воины.
— Я нэ трус! — простогнав казак и, выхопывши шаблю, прышпорыв коня.
Вскынув втомлэну голову жвавый кубанскый кинь, захрип и рвонувся назустрич воинам. Схрэстылыся и заблыскалы шабли. Умило и спрытно володилы клынкамы люды в чорных папахах, алэ нэ було в ихних руках розпачлывой сылы и люти. Довго дзэнькалы, схрэщуючысь, клынкы...
Та й от широко змахнув шаблэю казак, выбыв зброю з рук воинив и зупыныв коня - похмурый и могутний, як гирска гроза. Закрычалы од обурэння други воины в бурках, блыснулы в промэнях молодого сонця дэсяткы клынкив, та й старый засмиявся и повэлив сховать шабли.
— Добрый воин! — сказав вин Ивану, — Мэни потрибни гостри шабли и крипки рукы, шоб быты турок... Сховай шаблю, прыбулэц, и сидай з намы на кылым! Нэхай кубок доброго карталынского вына розженэ твои думкы...
Иван Чегода злиз из втомлэного коня и прысив на мьякый кылым, розгорнутый воинамы. Смуглолыцый юнак пиднис йому окутый сриблом турый риг, наповнэный запашным выном.
— Може тэпэр, за дружньою трапэзою, ты повидаеш нам, хто ты и звидкы? — ласкаво запытав старый.
— Я — кубанскый казак Иван Чегода... Була в мэнэ зэмля ридна, улюблэна, була стара маты, була дивчина чорноока, а зараз ничого нэма, сам я! Спалылы мое щастя прокляти туркы!
— У нас одна дорога и одни ворогы,— сказав старый,— Руски воины и воины сонячной Картли нэ одын раз плич-о-плич стоялы проты туркив. Идь из намы в Картли — там знайдэш соби другу батьковщину. Там збыраеться войско на боротьбу з туркамы...
Чи то од солодкого мицного вына, чи то од ласкавых слив сывоволосого военачальныка, алэ повэсэлив Иван Чегода.
...Як бурштынови зэрна в четках, одын до одного йшлы дни. И нэзабаром далэко по турэцкий зэмли, аж до блакытного Трапэзунда, грымило гризнэ имья Ивана Чегоды. Сами одважни турэцки воины блидлы и повэрталы назад конэй, колы на ных мчався хмурый, довговусый воин у багатой одэжи и золоченому шоломи. Багато пэрэмог одэржав молодый сотнык грузынского войска. Вин навчив пидлэглых йому воинив змиямы крастыся в кущах до вражого стана. Вин пэрвый нисся на кони в атаку, и нихто нэ миг остановыть його. Багату одэжу, лыхых арабскых скакунив, палац, прыкрашеный червоными багдадскыми кылымамы, подарував гэрою- кубанцу грузынскый полководэц. Та й николы нэ посмихався Иван Чегода, завсигда холодни и страшни булы його крыжани очи. И слугы нэ раз бачилы, як богатыр, усамитнывшись у далэкий кимнати свого палацу, одкрывав золоту скрыньку, диставав звидты пучок сухый, нэбаченой в цых краях травы, шепотив тыхи, ласкави слова про кубаньску зэмлю и плакав над сухым кустыком:
— Чому вин нэ пахнэ? Куды подився його стэповый мэдвяный запах?
И нэ моглы зрозумить люды: навищо було потрибно нюхать суху траву, колы навкругы стикы яскравых, пахучих цвитив!
И знову мисяц и сонцэ одсчиталы добу и мисяци. Одного разу у тыхый вэсняный вэчир, колы повитря було солодкым од подыху роз, Иван Чегода, замкнувшись у далэкий кимнати свого палацу, знову одкрыв золоту скрыньку. Звидты пахнуло мицным, густым, гарячим запахом вэсняного кубанского стэпу. И отут упэрвэ помитылы слугы радисну посмишку на лыцэ гризного Ивана Чегоды. Воны широко розкрылы очи од подыву, колы улюблэнэц старого князя зирвав из сэбэ дорогоцинну одэжу, надяг сыни выцвили шаровары, сорочку зи скромным узором, и заломлэну назад стару шапку. Потим вин зняв зи стины шашку в чорных потэртых шкиряных ножнах, взяв довгу ружныцю, палычку свынцю и риг, повный пороху. Вэсэлый, усмихнэный, вин сам пишов у стайню и, пройшовши повз дорогых арабскых скакунив, засидлав кубанского кошлатого коня. А колы Иван Чегода выихав за ворота палацу, слугы почулы, як вин спивае голосну писню, широку и бурхлыву, як гирска рика...
От и опушка дибровы. Викови дубы шепотять молодыми лыстамы шось ласкавэ и прывитнэ. Яскравый, зэлэный, посыпаный ризнобарвными искрамы цвитив, дымыться пид сонцэм вэсняный стэп. Жадибно вдывляеться у нього казак, нагынаеться з коня. Та й нидэ нэ выдно нызькой пахучой травычкы-чебрэцю. Тико старый сухый кустык шелэстыть пид сорочкою в сэрця и даруе пьянкый аромат.
У стэповой балкы назустрич казаку выихало трое людэй в обирваных свитках и облысилых папахах.
— Куды идэш, хлопэц? Там туркы! — тужно сказалы воны.
— Иду на Кубань, на ридну зэмлю... Клыче вона нас, шоб ослобонылы мы йи од ворога,— одповив Иван Чегода и дистав черэз пазуху сухый чебрэц. Жадибно вдыхнулы казакы ридный запах и мовчкы поихалы за Иваном. И одын з ных сказав:
— Уж цилый год я нэ бачив чебрэцю! Нэ ростэ вин бильше в нашому стэпу...
Всэ блыжче и ближче бэрэга бурхлывой Кубани. Всэ нови и нови люды выходят из плавнив, зи стэповых балок, з руин згорилых хуторив.
— Куды дорогу дэржитэ? — запытують воны.
— Добувать ридну зэмлю йидем! И усэ бильше и бильше конэй ступають слидамы Иванова скакуна. Вэчир махнув сыним крылом, колы зачулы казачи кони солодку кубанску воду. Спэрэду на бэрэзи забилилы намэты турэцкого войска.
— Чи нэ одпочить пэрэд боем, Иван? — запытав одын з казакив, — Кони йшлы цилый дэнь и утомылыся!
— Ни! Кони чують кубаньску воду и рвуться впэрэд!
— Чи нэ одпочить нам, Иван? — запытав другой.— Прытомылыся казакы, адже цилый дэнь пид сонцэм йихалы!
— Ни! Прохолодный витэр кубаньскый освижить нас!
— Чи нэ остановытыся нам, Иван? Тэмние вже!— сказав трэтий.
— Ни! Нэзабаром мисяц зийдэ, и Кубань, як зэркало, його промэни нам бэрэг освитять!
Загудилы трубы в турэцкому табори. Выбиглы янычары, пидхопылыся в сидла делибаши, замыгтилы вогни. Та й нэ выдни им булы в похмурому стэпу казакы, тикы тупит копыт чувся. А Кубань своимы хвылямы, як срибною лускою, одбыла промэни молодыка и освитыла турэцкый табир. Свижий витэр прымчався з рикы и сирым туманом до костэй пронызав турок.
Грозою налэтила казача лава.
— Чегода-Паша! — закрычалы туркы, побачивши пэрэднього воина, и шабли почалы падать в ных з рук.
Дарма турэцкый паша намагався гризными окрыкамы надыхнуть своих воинив. Дарма з крыкамы кыдалыся на казакив розлютовани делибаши. Нищо нэ могло остановыть казакив. Блыскавкамы блыщалы ихни шабли, грымилы ружныци, усэ тиснише стыскувалося казаче кильце навколо турэцкого табору.
— Упэрэд! З намы аллах! — закрычав турэцкый паша и з добирными воинамы рынувся на казакив. Здавалось, шо ще одын момент — и прорвэ паша смэртоноснэ кильце казачих шабэль. Алэ вдрух вырис на його шляху хмурый воин з оголэною шашкою.
— Упэрэд, казакы! З намы батьковщина! — голосно крыкнув воин, и турок довидався в ньому Ивана Чегоду.
— От тоби, гяур! — завэрэщав паша и опустыв крыву шаблю. Та й Чегода спрытно одвэрнув удар, розмахнувся и зрубав турэцкому паши голову. Завылы туркы од розпачу, повэрнулы назад и сталы кыдатыся в Кубань...
У ту нич тысячи их назавжды поляглы на кубанский зэмли, а други потонулы в бурхлывых водах рикы. Писля бою втомлэни казакы солодко заснулы на зэлэний трави в ридной Кубани.
А ранком, колы гаряче сонцэ почало пыть росу и умылося в холодний рички, воны прокынулыся од жаркого мэдвяного запаху. Тысячи кустыков нэвысокой травычкы з мьякымы лыстыкамы и червоными дрибными цвиточкамы розцвилы навколо ных, посылалы свий нижный аромат и ласкавый шэрэх. З тых пор, одправляючись у похид, завжды бэруть из собою казакы сухи пахучи гилочкы ридного чебрэцю.
суббота, 10 декабря 2016 г.
Блажен муж, до школы нэ дуж, до церквы слызько, до дивчат блызько!
— Чи ты найшла, бабо, гроши?
— Найшла!
— Колы ж ты найшла?
— Як замиж йшла... в Страшну пьятныцю, як и тэпэр знаю... на двори хвыжа та хурия, а я сыдила на кровати, а капуста у пичи: то-ро-ро, то-ро-ро... тоди я и гроши найшла.
Дэрэ коза лозу, а вовк — козу, а вовка — мужик, а мужика — пан, а пана — юрыста, а юрысту — чортив трыста!
До чаркы прыказують:
— Як тэбэ звать?
— Оковыта!
— А з чого ты?
— З жита.
— А виткиля ты?
— З нэба!
— А куды ты?
— Куды трэба!
— А билэт у тэбэ е?
— Нэма!
— Так от тоби и тюрьма!
Пэрэкыдае у рот та й пье.
Глянь та подывись! Плюнь, та й одступысь!
— Чи ты найшла, бабо, гроши?
— Найшла!
— Колы ж ты найшла?
— Як замиж йшла... в Страшну пьятныцю, як и тэпэр знаю... на двори хвыжа та хурия, а я сыдила на кровати, а капуста у пичи: то-ро-ро, то-ро-ро... тоди я и гроши найшла.
Дэрэ коза лозу, а вовк — козу, а вовка — мужик, а мужика — пан, а пана — юрыста, а юрысту — чортив трыста!
До чаркы прыказують:
— Як тэбэ звать?
— Оковыта!
— А з чого ты?
— З жита.
— А виткиля ты?
— З нэба!
— А куды ты?
— Куды трэба!
— А билэт у тэбэ е?
— Нэма!
— Так от тоби и тюрьма!
Пэрэкыдае у рот та й пье.
Глянь та подывись! Плюнь, та й одступысь!
Про инфляцыю:
Два козакы розгадують кросворд.
— Падша истота, 5 букв, остання — мягкый знак?
— Рубль!
--------------------------------
Казак на брычки въизжае в станыцю:
— Людэ!!! Я вугилля прывэз!!!
Устала коняка обэртаеться:
— Эгэ-ж, курво, ТЫ прывэз...
Сик бэрэзовый з мьякоттю
Про инфляцыю:
Нич на Кубани. Тыша.
И тикы чуты, як зростають цины.
Два козакы розгадують кросворд.
— Падша истота, 5 букв, остання — мягкый знак?
— Рубль!
--------------------------------
Казак на брычки въизжае в станыцю:
— Людэ!!! Я вугилля прывэз!!!
Устала коняка обэртаеться:
— Эгэ-ж, курво, ТЫ прывэз...
Сик бэрэзовый з мьякоттю
Про инфляцыю:
Нич на Кубани. Тыша.
И тикы чуты, як зростають цины.
------------------------
Дайтэ мэни плов з гарниром
Коктэйль "Горилына" — горилка плюс малына
Коктэйль "Горилына" — горилка плюс малына
------------------------------------
вторник, 6 декабря 2016 г.
— У вас е "Солнечный дом"?
— Е
— Дайтэ мэни пивдома з зэмлэю
— Е
— Дайтэ мэни пивдома з зэмлэю
----------------------------------
Сик бэрэзовый з мьякоттю
Про инфляцыю:
Нич на Кубани. Тыша.
И тико чуты, як зростають цины.
-------------------------
Сомалийски пираты называють сэбэ нэ пираты, а "гидропартызаны"
або "аква-козакы"
Про инфляцыю:
Нич на Кубани. Тыша.
И тико чуты, як зростають цины.
-------------------------
Сомалийски пираты называють сэбэ нэ пираты, а "гидропартызаны"
або "аква-козакы"
----------------------------
Дайтэ мэни плов з гарниром
Коктэйль "Горилына" — горилка плюс малына
Коктэйль "Горилына" — горилка плюс малына
----------------------
Бублык, баранку, батон и буханку
Чапля чахла, чапля сохла, чапля здохла
---------------------------------
Achtung! Kozaken! Oh, mein Gott! Hitler Kaputt!
Achtung! Achtung! Pokryschkin in der Luft!
Чапля чахла, чапля сохла, чапля здохла
---------------------------------
Achtung! Kozaken! Oh, mein Gott! Hitler Kaputt!
Achtung! Achtung! Pokryschkin in der Luft!
Балачковый вариант пысьма турэцькому султану
Атаман Сирко. Лыст турэцкому султану
«Ты, султан, чорт турэцкый, и проклятого чорта брат и товарыщ, самого Люцэпэря сэкрэтарь. Якый ты в чорта лыцарь,
колы голою сракою ижака нэ вбьеш. Чорт высырае, а твое вийсько пожирае. Нэ будэш ты, сукин ты сыну,
сынив хрыстиянскых пид собой маты, твойого вийска мы нэ боимось, зэмлэю и водою будэм быться з тобою,
распросты твою мать. Вавылонскый ты кухарь, Макыдонскый колэснык, Иерусалимскый бравырнык,
Алэксандрийскый козолуп, Вэликого и Малого Егыпта свынар, Армянска злодиюка, Татарскый сагайдак,
Камэнэцкый кат, у всього свиту и пидсвиту блазэнь, самого гаспыда внук и нашого хрина крюк.
Свыняча ты морда, кобыляча срака, ризныцька собака, нэхрэщеный лоб, мать твою…
От так тоби запорожци высказалы, плюгавчэ. Нэ будэш ты и свынэй хрыстианскых пасты.
Тэпэр кончаем, бо числа нэ знаем и калэндаря нэ маем, мисяц у нэби, год у князя,
а дэнь такый у нас, якый и у Вас, за цэ поцэлуй в сраку нас! Пидпысалы:
кошовый атаман Иван Сирко зо всим кошем Запорозкым»
«Ты, султан, чорт турэцкый, и проклятого чорта брат и товарыщ, самого Люцэпэря сэкрэтарь. Якый ты в чорта лыцарь,
колы голою сракою ижака нэ вбьеш. Чорт высырае, а твое вийсько пожирае. Нэ будэш ты, сукин ты сыну,
сынив хрыстиянскых пид собой маты, твойого вийска мы нэ боимось, зэмлэю и водою будэм быться з тобою,
распросты твою мать. Вавылонскый ты кухарь, Макыдонскый колэснык, Иерусалимскый бравырнык,
Алэксандрийскый козолуп, Вэликого и Малого Егыпта свынар, Армянска злодиюка, Татарскый сагайдак,
Камэнэцкый кат, у всього свиту и пидсвиту блазэнь, самого гаспыда внук и нашого хрина крюк.
Свыняча ты морда, кобыляча срака, ризныцька собака, нэхрэщеный лоб, мать твою…
От так тоби запорожци высказалы, плюгавчэ. Нэ будэш ты и свынэй хрыстианскых пасты.
Тэпэр кончаем, бо числа нэ знаем и калэндаря нэ маем, мисяц у нэби, год у князя,
а дэнь такый у нас, якый и у Вас, за цэ поцэлуй в сраку нас! Пидпысалы:
кошовый атаман Иван Сирко зо всим кошем Запорозкым»
Спроба пэрэводу тэкста на балачку. Заценыть роботу )
Пивень А.Е. "Хто таки казакы?"
Козак — удала,одважна, нэустрашима голова.
Козак — лыхый, смилывый, нэвтомный найизнык.
Цэ воин з головы до ниг, од народження до смэрти.
По пэрвому заклыку кыдае козак свои мырни заняття, у два-тры дни зибрався в похид, а на четвэртый — уже нэсэться на своему стэповому коныку-скакуни и пэрвым будэ на ратнму полэ.
У походи и на фронти вин тэрплячий, вытрывалый и нэвыбаглывый: на ходу, скоро йисть, дуже мало спыть; завжды на чеку, постийно готовый кынутыся на ворога.
Та й на чим козак сыльный и твэрдый.
Вин твэрдый своею виковою, нэзминною дружбою з конэм.
Сыльнише цией дружбы на всьому свити дружбы нэма.
Вирна козацька жинка — дорогоцинний друг у симьи: вона дэржить цилу хату и скрашуе всэ нэспокийнэ життя козацькэ.
Однак, бувае, шо иноди и така жинка зраджуе.
Тико вирный козацький кинь твэрдый у своий дружби и нэ зрадыть козаку николы.
Козак и кинь — цэ однэ цилэ, дывно твэрдэ цилэ, особлыво в походи и на вийни.
И тому козак може провэсты на кони нэскинченнэ число днив, нэ почуваючи стомлэння, нэ знаючи одпочинку.
Та й вин також здатный нэ одын дэнь пролэжать з конем у кущах, в очерэтах, нэ нудьгуючи, нэ втрачаючи бадьорости, и зирко стэжить за ворогом.
А подывытэся, якый козак вэрхы на кони: сыдыть — нэ ворохнэться, як прырис, начебто народывся разом з конэм.
Посадка бадьора, жива, бэз сумнивив одважна: груды впэрэд — колэсом, плэчи назад, голова закынута, шапка на самой потылыци.
Та й вин и бэз коня хуткый и рухлывый, як вьюн, гнучкый, як молодэ стэбло, як прыбэрэжный очерэт.
Ходыть хутко, впрыпрыжку, сыдыть мало, алэ дуже любыть лэжать на зэмли або на зэлэний травычки. Дывыться смило, одкрыто: очи смиються, а на лыцэ жвава, та й дуже добра посмишка.
Нэ знатный козак своим родом, походженням, а прославывся на вэсь свит.
Та й хто ж такый козак? Звидкы вин? Якого роду и плэмья?
Нэ запытуйтэ про цэ козака; на таки пытання вы почуетэ всэ ту ж саму одповидь.
— Хто ты такый?
— Козак.
— Якого походження: роду и плэмья?
— Козацького.
— Так хто ж булы твои прэдкы: батькы и диды?
— Козакы.
Козак взагали николы нэ займався и слабко цикавывся своим родом або походженням. Тикы знае вин твэрдо: шо сам вин казак, шо батькы и диды булы таки ж козакы, и з гордистю и достоинством носыть цэ имья.
Козак — вольна людына, яка николы нэ тэрпила над собою чужого панування и нэ знала крипосного або другого рабства.
Вольный тилом и душею войовнычий нащадок дрэвнього славьянского народу.
Цэ сын нэскинченных пивдэнных стэпив, вольный, як повитря, вольный як витэр.
Широкый, вольный стэп його выховав, зростыв; козацька зэмля, як маты ридна, поставыла на ногы, выгодувала.
И тому в справи ратной козак докучлывый, як витэр, нэспокийный, як выхор: вин там, дэ його нэ чекають, урывается туды, дэ його нэ просят.
Нэбэзпэчный козак на вийни, страшный в бытви и схватки: стриляе в саму точку, колэ наскризь, рубае из усього плэча - надвое.
Од нього нэ врятуешся, нэ вкрыешся: того хто бижить — догоныть, прыколэ, того хто лэжить — у полон визьмэ.
Такый козак на полэ ратному и своий доблэсти, одвагою прославывся на вэсь свит.
Та й чи правду говорят, шо козак лютый и кровожерлывый, шо вин дыкый и твэрдый, як звир лисовый?
Ни, нэправда.
Так говорылы и говорят тикы нэдругы козацьки, та й ще ти, хто козакив нэ бачив и нэ знае.
Таки розповиди - суща нэправда и злисна выгадка.
Зовсим навпакы, козак - душевна людына: простый, сэрдэчный и ввичлывый.
Никого бэз поводу нэ скрывдыть, а из усякым обийдэтся по-братскы, по-людскы. Мало того: у нього завжды можна знайты допомогу и захыст, вин горою станэ за всякого слабкого и скрывдженого.
Тикы в бытви и схватки вин спрытный, як бис и страшный ворогу — супротывныку: та й на бивуаку, пид час одпочинку вин вэсэлый и добрый, як дытя, а всякого полонэного напоить и нагодуе - останним шматком подилыться.
Козак нэ тико одминный воин, та й вин завжды надийный и гарный товарыш и друг. На нього у всим можна покластыся, як на самого сэбэ. Уже вин нэ выдасть и нэ зрадыть, а будэ кому лыхо, так бэз заклыку кынэться на допомогу.
Козак кажному друг и прыятэль, з усима вэсэлый товарыш. Вэсэлисть и прывитнисть увийшлы в нього у звычку, бадьорый и жартивлывый тон ридко сходыть из його вуст.
Зарады цього нэ любыть козак мовчать и сэрйознычать: колы вин у компании - жартуе и розмовляе, колы сам — писни спивае. Ой и вэлыкый вин майстэр писни спивать! Выдно, шо од самой прыроды соловьиной породы. Як сэрэд птахив соловэй найкращий спивак, так сэрэд людэй козак — пэрвый писняр.
Од колыскы до глыбокой старости нэ розстаеться козак з писнэю: вона постийна супутныця його нэспокийного козацького життя.
И якшо нэмае в нього супротывныков на кони так у сидли, у бытви и схватки, тэ нэмае и супэрныкив в гарний писни. Довив цэ козак и на дили: у хати вин спивав, тико своих вэсэлыв, а за кордоном заспивав — вси рэкорды побыв.
И прославывся козак навить у выгнанни, у тяжкому эмигрантскому житти нэ ратнымы подвыгамы, нэ войсково-бойовым молодэцтвом, а чудовою, чаривною писнэю та й лыхым козацьким джигитуванням, гопаком и лэзгынкою.
Такый був козак у стари часы, за дидив — прадидив, такым вин залышився и доныни, а тому можна из упэвнэнистю сказать, шо славному козацькому роду нэма пэрэводу.
Пивень А.Е. "Хто таки казакы?"
Козак — удала,одважна, нэустрашима голова.
Козак — лыхый, смилывый, нэвтомный найизнык.
Цэ воин з головы до ниг, од народження до смэрти.
По пэрвому заклыку кыдае козак свои мырни заняття, у два-тры дни зибрався в похид, а на четвэртый — уже нэсэться на своему стэповому коныку-скакуни и пэрвым будэ на ратнму полэ.
У походи и на фронти вин тэрплячий, вытрывалый и нэвыбаглывый: на ходу, скоро йисть, дуже мало спыть; завжды на чеку, постийно готовый кынутыся на ворога.
Та й на чим козак сыльный и твэрдый.
Вин твэрдый своею виковою, нэзминною дружбою з конэм.
Сыльнише цией дружбы на всьому свити дружбы нэма.
Вирна козацька жинка — дорогоцинний друг у симьи: вона дэржить цилу хату и скрашуе всэ нэспокийнэ життя козацькэ.
Однак, бувае, шо иноди и така жинка зраджуе.
Тико вирный козацький кинь твэрдый у своий дружби и нэ зрадыть козаку николы.
Козак и кинь — цэ однэ цилэ, дывно твэрдэ цилэ, особлыво в походи и на вийни.
И тому козак може провэсты на кони нэскинченнэ число днив, нэ почуваючи стомлэння, нэ знаючи одпочинку.
Та й вин також здатный нэ одын дэнь пролэжать з конем у кущах, в очерэтах, нэ нудьгуючи, нэ втрачаючи бадьорости, и зирко стэжить за ворогом.
А подывытэся, якый козак вэрхы на кони: сыдыть — нэ ворохнэться, як прырис, начебто народывся разом з конэм.
Посадка бадьора, жива, бэз сумнивив одважна: груды впэрэд — колэсом, плэчи назад, голова закынута, шапка на самой потылыци.
Та й вин и бэз коня хуткый и рухлывый, як вьюн, гнучкый, як молодэ стэбло, як прыбэрэжный очерэт.
Ходыть хутко, впрыпрыжку, сыдыть мало, алэ дуже любыть лэжать на зэмли або на зэлэний травычки. Дывыться смило, одкрыто: очи смиються, а на лыцэ жвава, та й дуже добра посмишка.
Нэ знатный козак своим родом, походженням, а прославывся на вэсь свит.
Та й хто ж такый козак? Звидкы вин? Якого роду и плэмья?
Нэ запытуйтэ про цэ козака; на таки пытання вы почуетэ всэ ту ж саму одповидь.
— Хто ты такый?
— Козак.
— Якого походження: роду и плэмья?
— Козацького.
— Так хто ж булы твои прэдкы: батькы и диды?
— Козакы.
Козак взагали николы нэ займався и слабко цикавывся своим родом або походженням. Тикы знае вин твэрдо: шо сам вин казак, шо батькы и диды булы таки ж козакы, и з гордистю и достоинством носыть цэ имья.
Козак — вольна людына, яка николы нэ тэрпила над собою чужого панування и нэ знала крипосного або другого рабства.
Вольный тилом и душею войовнычий нащадок дрэвнього славьянского народу.
Цэ сын нэскинченных пивдэнных стэпив, вольный, як повитря, вольный як витэр.
Широкый, вольный стэп його выховав, зростыв; козацька зэмля, як маты ридна, поставыла на ногы, выгодувала.
И тому в справи ратной козак докучлывый, як витэр, нэспокийный, як выхор: вин там, дэ його нэ чекають, урывается туды, дэ його нэ просят.
Нэбэзпэчный козак на вийни, страшный в бытви и схватки: стриляе в саму точку, колэ наскризь, рубае из усього плэча - надвое.
Од нього нэ врятуешся, нэ вкрыешся: того хто бижить — догоныть, прыколэ, того хто лэжить — у полон визьмэ.
Такый козак на полэ ратному и своий доблэсти, одвагою прославывся на вэсь свит.
Та й чи правду говорят, шо козак лютый и кровожерлывый, шо вин дыкый и твэрдый, як звир лисовый?
Ни, нэправда.
Так говорылы и говорят тикы нэдругы козацьки, та й ще ти, хто козакив нэ бачив и нэ знае.
Таки розповиди - суща нэправда и злисна выгадка.
Зовсим навпакы, козак - душевна людына: простый, сэрдэчный и ввичлывый.
Никого бэз поводу нэ скрывдыть, а из усякым обийдэтся по-братскы, по-людскы. Мало того: у нього завжды можна знайты допомогу и захыст, вин горою станэ за всякого слабкого и скрывдженого.
Тикы в бытви и схватки вин спрытный, як бис и страшный ворогу — супротывныку: та й на бивуаку, пид час одпочинку вин вэсэлый и добрый, як дытя, а всякого полонэного напоить и нагодуе - останним шматком подилыться.
Козак нэ тико одминный воин, та й вин завжды надийный и гарный товарыш и друг. На нього у всим можна покластыся, як на самого сэбэ. Уже вин нэ выдасть и нэ зрадыть, а будэ кому лыхо, так бэз заклыку кынэться на допомогу.
Козак кажному друг и прыятэль, з усима вэсэлый товарыш. Вэсэлисть и прывитнисть увийшлы в нього у звычку, бадьорый и жартивлывый тон ридко сходыть из його вуст.
Зарады цього нэ любыть козак мовчать и сэрйознычать: колы вин у компании - жартуе и розмовляе, колы сам — писни спивае. Ой и вэлыкый вин майстэр писни спивать! Выдно, шо од самой прыроды соловьиной породы. Як сэрэд птахив соловэй найкращий спивак, так сэрэд людэй козак — пэрвый писняр.
Од колыскы до глыбокой старости нэ розстаеться козак з писнэю: вона постийна супутныця його нэспокийного козацького життя.
И якшо нэмае в нього супротывныков на кони так у сидли, у бытви и схватки, тэ нэмае и супэрныкив в гарний писни. Довив цэ козак и на дили: у хати вин спивав, тико своих вэсэлыв, а за кордоном заспивав — вси рэкорды побыв.
И прославывся козак навить у выгнанни, у тяжкому эмигрантскому житти нэ ратнымы подвыгамы, нэ войсково-бойовым молодэцтвом, а чудовою, чаривною писнэю та й лыхым козацьким джигитуванням, гопаком и лэзгынкою.
Такый був козак у стари часы, за дидив — прадидив, такым вин залышився и доныни, а тому можна из упэвнэнистю сказать, шо славному козацькому роду нэма пэрэводу.
Нихто нэ хоче, курва, помоч балачковому проэкту. Обийшов вси кубаньски этнични рэстораны, магазыны. Багато визиток роздав по РКО. Пысав министэрству культуры Росии и Украины. Ничым и нияк культурни организацыи двух дэржав за чотыри года нэ помоглы. Пысав и амэрыканьскым, и австралийськым казакам. Всим це нэ цикаво и нэ потрибно. А проэкт погранычный, якшо почынать дружбу Росии и Украины с чистого лыста, то от з такого дила. Тут однаково блызька тэма рускым и украинським казакам.
воскресенье, 4 декабря 2016 г.
Кошмартолог. МаркэтоЛох. Цывили-зайцы. Мухобджолы
Петербург — Питер
Катэрынодар — Катер
D & G по-кубански: Дольченко и Габанэнко
Маша и медведи по-кубански: Маруся и вэдмэди
Шабля по-кубански пырыводыться: "Мовчи, погана жинка"
На Кубани добрэ жыть, одын робыть, сим лэжить
Петербург — Питер
Катэрынодар — Катер
D & G по-кубански: Дольченко и Габанэнко
Маша и медведи по-кубански: Маруся и вэдмэди
Шабля по-кубански пырыводыться: "Мовчи, погана жинка"
На Кубани добрэ жыть, одын робыть, сим лэжить
---------------------------------
по-руски: Скорая медицинская помощь
по-малоросийски: Швидка мэдична допомога
по-кубански: Моторна мэдыцынска пидсоба
по-малоросийски: Швидка мэдична допомога
по-кубански: Моторна мэдыцынска пидсоба
На пороги Нефертити, а вси глянулы на тити.
— Дэ стрича?
— У центри "Центра Города", шо в центри города!
Стадии рэмонту квартыры:
На початок: "хочу тико "хай-тэк"
В сэрэдыни: "ну, хай так"
Закинчення: "та й хрин з ным"
Пьяный чоловик зайшов в пострыгальню:
— Як называеться ваш салон красы?
— Нефертити
— А я нэ фэрчу, правда нэ знаю
— Дэ стрича?
— У центри "Центра Города", шо в центри города!
Стадии рэмонту квартыры:
На початок: "хочу тико "хай-тэк"
В сэрэдыни: "ну, хай так"
Закинчення: "та й хрин з ным"
Пьяный чоловик зайшов в пострыгальню:
— Як называеться ваш салон красы?
— Нефертити
— А я нэ фэрчу, правда нэ знаю
Указ
Уси мужики Росии мають служить:
розумни и сыльни идуть у ФСБ;
сыльни, та й ны розумни — в армию;
розумни, та й ны сыльни — у прокуратуру;
ны розумни и ны сыльни — у полыцыю.
Ти, яки осталыся — идуть у козакы.
Пэрвым пысьмовым свидченням балачки в истории вважаем крылати слова Святослава: "Иду на вы"
Обьява:
Фабрыка Госзнаку здае в арэнду
станок для пычатання грошей.
На нич. В звьязку з нэдостачею бумаги и красок.
Можлыва оплата продукцыею. Пивкило вам, пивкило нам.
Звоныть дырэктору.
P.S. На монэтный двир нэ звоныть, у ных дорожче.
Уси мужики Росии мають служить:
розумни и сыльни идуть у ФСБ;
сыльни, та й ны розумни — в армию;
розумни, та й ны сыльни — у прокуратуру;
ны розумни и ны сыльни — у полыцыю.
Ти, яки осталыся — идуть у козакы.
Пэрвым пысьмовым свидченням балачки в истории вважаем крылати слова Святослава: "Иду на вы"
Обьява:
Фабрыка Госзнаку здае в арэнду
станок для пычатання грошей.
На нич. В звьязку з нэдостачею бумаги и красок.
Можлыва оплата продукцыею. Пивкило вам, пивкило нам.
Звоныть дырэктору.
P.S. На монэтный двир нэ звоныть, у ных дорожче.
Спысок 50 добрых стэпных малоросийськых писэнь, тэма Казак Диско.
Бурдон "Лобода"
Перкалаба "Бугай"
Перкалаба "Груба баба"
Ot Vinta – "Ихав, ихав козак мистом"
Ot Vinta – "Кобыла была мэнэ"
Ot Vinta – "Балада про силь"
Ot Vinta – "Та орав мужик"
Брем Стокер "Жив та був соби козак"
Брем Стокер "Чом ты нэ прыйшов"
Вася Клуб "Чорнэ морэ"
Вопли Видоплясова "Горыла сосна, палала"
Вопли Видоплясова "Галю, прыходь"
Вопли Видоплясова "Гоп-ця"
Вопли Видоплясова "Ой, та й хто горя"
Haydamaky "За нашов стодолов"
Haydamaky "Пид облачком"
Haydamaky "Птахы"
Haydamaky "Нэхай, нэхай"
Horpyna "Молоко"
Horpyna "Ой,чий то кинь стоить"
Horpyna "За рикою"
Гуляйгород "Калына-малына"
Гуляйгород "Черноморэц"
Даха Браха "Tatarin bratko"
Даха Браха "Rep"
Даха Браха "No Fair"
Дуня "Ой на гори два дубкы"
Елизаветинцы "Гарный казак"
Mad Heads XL "Тому коса добрэ косыть"
Mandry "Калына"
Mandry "Орыся"
Mandry "Танок"
Mandry "Баян"
ОгОнь (Казачий ВИА) "Вие витэр"
Ruslana "Ой,лэтилы дыки гусы"
Слобода (Фолк-артель) "Ой, чорна, я сы чорна"
ТаРута "Сыня хмара"
ТаРута "Чумацька"
Тик "Зэлэнэ лыстя"
Тик "Полька"
Тик "Бабы"
Tytitam "Чорна рэдька"
Tytitam "Treba doktora"
Tytitam "Коломыйка"
Tytitam "Za Dunaem"
Хорея Козацька "Гопак"
Хорея Козацька "Санжаривка"
Хорея Козацька, Гуляйгород "Орлыця"
Экспресс "Я козачка молода"
Экспресс "Тыха вода, тыха вода"
Бурдон "Лобода"
Перкалаба "Бугай"
Перкалаба "Груба баба"
Ot Vinta – "Ихав, ихав козак мистом"
Ot Vinta – "Кобыла была мэнэ"
Ot Vinta – "Балада про силь"
Ot Vinta – "Та орав мужик"
Брем Стокер "Жив та був соби козак"
Брем Стокер "Чом ты нэ прыйшов"
Вася Клуб "Чорнэ морэ"
Вопли Видоплясова "Горыла сосна, палала"
Вопли Видоплясова "Галю, прыходь"
Вопли Видоплясова "Гоп-ця"
Вопли Видоплясова "Ой, та й хто горя"
Haydamaky "За нашов стодолов"
Haydamaky "Пид облачком"
Haydamaky "Птахы"
Haydamaky "Нэхай, нэхай"
Horpyna "Молоко"
Horpyna "Ой,чий то кинь стоить"
Horpyna "За рикою"
Гуляйгород "Калына-малына"
Гуляйгород "Черноморэц"
Даха Браха "Tatarin bratko"
Даха Браха "Rep"
Даха Браха "No Fair"
Дуня "Ой на гори два дубкы"
Елизаветинцы "Гарный казак"
Mad Heads XL "Тому коса добрэ косыть"
Mandry "Калына"
Mandry "Орыся"
Mandry "Танок"
Mandry "Баян"
ОгОнь (Казачий ВИА) "Вие витэр"
Ruslana "Ой,лэтилы дыки гусы"
Слобода (Фолк-артель) "Ой, чорна, я сы чорна"
ТаРута "Сыня хмара"
ТаРута "Чумацька"
Тик "Зэлэнэ лыстя"
Тик "Полька"
Тик "Бабы"
Tytitam "Чорна рэдька"
Tytitam "Treba doktora"
Tytitam "Коломыйка"
Tytitam "Za Dunaem"
Хорея Козацька "Гопак"
Хорея Козацька "Санжаривка"
Хорея Козацька, Гуляйгород "Орлыця"
Экспресс "Я козачка молода"
Экспресс "Тыха вода, тыха вода"
пятница, 2 декабря 2016 г.
— Кумэ, а чого ти дурни амэрыканцы грят "Red Square"?
— А як нада?
— А трэба "Beauty Square". "Красная" балачкою пырыводыться як "красывая" або "центральная".
Цепто, нада говорыть: "красывая, центральна площа, улыця". А знаетэ як воны грят: "балачка"?
— А як?
— Твитэр, просты Господы. Сто чортив им в сраку!
Казарла FM:
— Чи прыймають до кадэтского козачого корпусу дивчат?
— Дивчат?! У корпус?! Прыймають!
Та й тикы здоровых, спортывных... и з вусамы!
— Дай мэни покурыть!
— А ты ж курыш?
— Курю.
— Ну й куры!
— Та в мэнэ табаку нэма! Дай мэни на цыгарку!
— Та хиба ты курыш?
— Курю.
— Ну й куры!
— Та шо ты за чоловик! Ны-вже тоби на цыгарку табаку жалко?
— Та чого там жалко! Я тилькы, бач, пытаю тэбэ, чи ты курыш?
— Та я тоби казав, шо курю!
— Ну й куры!
— А як нада?
— А трэба "Beauty Square". "Красная" балачкою пырыводыться як "красывая" або "центральная".
Цепто, нада говорыть: "красывая, центральна площа, улыця". А знаетэ як воны грят: "балачка"?
— А як?
— Твитэр, просты Господы. Сто чортив им в сраку!
Казарла FM:
— Чи прыймають до кадэтского козачого корпусу дивчат?
— Дивчат?! У корпус?! Прыймають!
Та й тикы здоровых, спортывных... и з вусамы!
— Дай мэни покурыть!
— А ты ж курыш?
— Курю.
— Ну й куры!
— Та в мэнэ табаку нэма! Дай мэни на цыгарку!
— Та хиба ты курыш?
— Курю.
— Ну й куры!
— Та шо ты за чоловик! Ны-вже тоби на цыгарку табаку жалко?
— Та чого там жалко! Я тилькы, бач, пытаю тэбэ, чи ты курыш?
— Та я тоби казав, шо курю!
— Ну й куры!
Listen — Слухай
Say it again — Шо?
Don't worry about it — Та всэ нормально
How's it going? — Як воно?
Bald lie — Наглюча брэхня
Der Gast — Гость
Drink in the dark — Бухать одному
A piece of cake — Як два пальця об асвальт
Der Meister — Майстэр
Die Miete — Плата. Мыто
Who talks like that? — От хто ж так балакае?
Take a look! — Дывысь!
Thanks you for stepping by — Спасыби, шо зайшлы
The ladies and gentlemen — Друганы и подружайки
Say it again — Шо?
Don't worry about it — Та всэ нормально
How's it going? — Як воно?
Bald lie — Наглюча брэхня
Der Gast — Гость
Drink in the dark — Бухать одному
A piece of cake — Як два пальця об асвальт
Der Meister — Майстэр
Die Miete — Плата. Мыто
Who talks like that? — От хто ж так балакае?
Take a look! — Дывысь!
Thanks you for stepping by — Спасыби, шо зайшлы
The ladies and gentlemen — Друганы и подружайки
Объява:
На пэриод крызысу готова питы замиж.
Мовчу в тряпочку. Готовлю. Голова николы ны болыть.
-------------------------------
Про кота
Стричайтэ, бэзплатный анализатор мясных продуктив (БАМП). Читать ны вмие и ны хоче. Затэ любыть мясо.
Якшо вы купылы шось новэ, нэвидомэ: тушонку, мясо, рыбу, ковбасу, дайтэ шматочок на пробу БАМП. А потим, якшо повэзэ, спробуетэ сами.
На этыкэтках и на заборах пышуть однаково розумни и чесни пырсоны. А хочеться натуральный продукт.
И добрэ, шо е кот, якому можна вирыть в мясных дилах.
--------------------------------------
На свайби:
— А тэпэр жэных може поцилувать нэвисту...
Нарэченый робко дывыться на нэй... Гости прытыхлы...
И отут голос його матэри:
— Давай, сыночку! Мама позволыла!
— Скажить, кумэ, а звидкы появылося слово «таможня»?
— Та то на порт Кавкази прыдумалы.
— Та як?
— Колысь, дуже давно, аж два года тому, там був пункт пропуску. Даеш конвэрт на граныци и:
— Ну шо, можна провэзты товар?
А тоби кажуть: «Та можна!»
На пэриод крызысу готова питы замиж.
Мовчу в тряпочку. Готовлю. Голова николы ны болыть.
-------------------------------
Про кота
Стричайтэ, бэзплатный анализатор мясных продуктив (БАМП). Читать ны вмие и ны хоче. Затэ любыть мясо.
Якшо вы купылы шось новэ, нэвидомэ: тушонку, мясо, рыбу, ковбасу, дайтэ шматочок на пробу БАМП. А потим, якшо повэзэ, спробуетэ сами.
На этыкэтках и на заборах пышуть однаково розумни и чесни пырсоны. А хочеться натуральный продукт.
И добрэ, шо е кот, якому можна вирыть в мясных дилах.
--------------------------------------
На свайби:
— А тэпэр жэных може поцилувать нэвисту...
Нарэченый робко дывыться на нэй... Гости прытыхлы...
И отут голос його матэри:
— Давай, сыночку! Мама позволыла!
— Скажить, кумэ, а звидкы появылося слово «таможня»?
— Та то на порт Кавкази прыдумалы.
— Та як?
— Колысь, дуже давно, аж два года тому, там був пункт пропуску. Даеш конвэрт на граныци и:
— Ну шо, можна провэзты товар?
А тоби кажуть: «Та можна!»
Подписаться на:
Сообщения (Atom)