Кубанский исторический и литературный сборник
1964г.
№21
Мащенко С. М.
«Отрывок воспоминаний»
стр.14-18
Итак, с 30 мая (дата моего диплома) 1888 года — я врач.
В августе я явился войсковому начальству. В это время вакансии врача в Войске не было. Я должен был «сидеть у моря и ждать погоды» т.е. пока откроется вакансия.
Для практики я стал работать в Войсковой больнице.
В это время екатеринодарская Войсковая больница была всего на 100 кроватей, со штатом: главный врач, старший ординатор и младший ординатор — всего 3 человека.
Не могу сказать, чтобы моя работа в войсковой больнице была бы для меня полезною, т.к. не у кого было учиться.
Главный врач, старый уже человек, совершенно не интересовался медициною, был большой сплетник, но, в общем, человек добродушный.
Старший ординатор тоже уже пожилой человек, по специальности окулист, заведовал терапевтическим отделением, хотя медицину совершенно забыл и не интересовался ею. Младший ординатор — человек еще молодой, заведовал хирургическим отделением, но в хирургии был не силен.
Больше поучительного я нашел в городской больнице, которую я посещал ежедневно по окончании занятий в войсковой больнице, т.е. около 11 часов дня. Городская больница в то время уже была довольно благоустроена. Там работал довольно хороший хирург Исай Мейерович, он устроил приличную операционную со стерилизацией инструментов и перевязочного материала и пр.
В 1891 году в России был сильный голод, вследствие которого, осенью и зимою был большой наплыв на Кубань переселенцев из голодных мест.
В Армавире их скопилось много и, среди них, вспыхнула сильная эпидемия сыпного тифа.
Для этих тифозных был построен барак, и заведовать им было поручено мне, как младшему отдельскому врачу.
Я только чудом не заразился и не заболел тифом, т.к. больных было очень много, и я подолгу возился с ними ежедневно.
Тогда еще не знали способа заражения сыпным тифом, т.е. о вшах и болезнь эта была для врачей самою заразною. Пути заражения сыпным тифом были неизвестны, а потому бороться с ним было очень трудно.
Действительно, из всех заразных болезней погибло больше всего врачей от сыпного тифа.
Как впоследствии я убедился, что не заболел сыпным тифом только благодаря моей врожденной невосприимчивости (иммунитету) к этой болезни.
Впоследствии, когда я служил в Екатеринодаре, в Войсковой больнице и заведовал арестантским отделением, я имел много дела с сыпнотифозными больными. В Екатеринодарской тюрьме каждую зиму вспыхивала эта эпидемия, и больные отсылались для излечения в Войсковую больницу.
Уже во время гражданской войны, когда я был врачом для поручений при «Санглаве» в Добровольческой армии и поехал в командировку в Киев в санитарном вагоне, в котором все время не переводились сыпнотифозные, я мог бы 1000 раз заразиться тифом, если бы не обладал врожденным иммунитетом по отношении сыпного тифа, т.к. все, больше чем двухмесячное путешествие кормил вшей.
Весною 1890 года была пробная мобилизация некоторых (двух или трех) второочередных полков, с производством маневров.
В числе этих полков был и 2-й Лабинский полк, и я был назначен врачом его.
Подробностей маневров я не помню, но, в конце концов, мы оказались в станице Медведовской, где сосредоточились и остальные полки.
По окончании маневров, перед роспуском полков по домам им был устроен смотр наказным атаманом.
Был холодный, дождливый день и я, во время смотра этого, одетый в мундир, без пальто, простудился и слег.
У меня оказался плеврит и воспаление легких.
Температура до 40 градусов. Меня отправили на перекладных в станицу Динскую, а оттуда в Екатеринодар в Войсковую больницу, в которой я пролежал весь май месяц, но без особой для себя пользы. Моя сестра Настя взяла меня из больницы к себе, позвала доктора Мейеровича, который нашел у меня воспаление левого легкого и выпотной плеврит. Он немедленно сделал мне прокол грудной клетки и выпустил 9 фунтов жидкости (эксудета); потом еще два раза делал проколы и выпустил еще 5 фунтов жидкости.
После этого мне стало значительно лучше и, по совету врачей, я взял 2-х месячный отпуск и поехал в Теберду.
Я был очень слаб и едва доехал до места назначения, но там стал быстро поправляться.
Когда, в конце августа, вернулся в Екатеринодар, то сестра, при встрече, не поверила глазам, — настолько я поправился...
На следующий год я опять поехал в Теберду и с тех пор ни плеврит, ни воспаление легких меня не беспокоят.
Я продолжал свою службу в Армавире.
Летом 1893 г. в Кубанской области вновь вспыхнула эпидемия холеры. В Лабинском отделе, особенно в Армавире, она свирепствовала.
Мне пришлось разъезжать по станицам при появлении первых заболеваний и давать станичным атаманам наставления для борьбы с холерою.
В Армавире был устроен большой барак для холерных больных, человек на 100. В первое время этим бараком заведовал я, а потом был назначен особый врач.
Мою деятельность считало продуктивной и представило меня (я этого не ожидал) к Высочайшей награде за борьбу с холерою. Из всех врачей области было представлено к награде 3-4 человека и, в числе их, я. Таким образом, я получил за холеру первый мой орден — Св. Станислава 3-й степени.
Так прослужил я младшим врачом Лабинского отдела 4 года 1889-1893гг.
В 1893 году открылась в Екатеринодарской Войсковой больнице должность младшего ординатора. Благодаря младшему помощнику Начальника Кубанской области полковнику Аверину я был назначен на эту должность.
Надо сказать, что Аверину, как помощнику Начальника области, тогда подчинялись все отделения областного правления, в том числе и врачебное.
Летом 1893г. я переехал в Екатеринодар.
В больнице меня встретили холодновато - у них был свой кандидат на эту должность. Но вскоре все наладилось, и установились наилучшие отношения.
Врачи Войсковой больницы в то время были преподавателями в Военно-фельдшерской школе. Таковым стал и я.
Служа в Екатеринодаре, я имел возможность наезжать в свою станицу Динскую и стал устраивать свой хуторок. Насадил сад и виноградник, построил хату и сарай. Около этого же времени, я взял план возле станицы и здесь я завел косточковый сад и построил хату.
В Екатеринодар иногда приезжал Иван Лукич Зубов и, разумеется, я всякий раз виделся с ним.
Он стал советовать мне сосватать его племянницу, старшую дочь Александра Лукича.
Я был не прочь — семья была хорошая!
Условились мы однажды с ним, что я приеду к нему в Незамаевку, а оттуда мы с ним поедем к Александру Лукичу.
Так мы и сделали.
Познакомился я с семьею. Барышня мне понравилась.
Потом они приезжали в Екатеринодар, и я виделся с ними.
Наконец, летом 1896 года я сделал предложение Ольге Александровне Зубовой, получил ее согласие и стал женихом. Мне тогда было 37 лет.
Свадьба была назначена на после Рождества, и в феврале 1897 г. мы повенчались в Новочеркасском Войсковом соборе.
Повенчавшись, мы, молодожены, отправились в свадебное путешествие в Москву. Возвратились в Екатеринодар и поселились у моей сестры Насти, заняв у нее две комнаты.
Нужно сказать, что я еще прошлым летом возбудил ходатайство о прикомандировании меня к Военно-медицинской Академии, на 2 года, для научного усовершенствования и получении степени доктора медицины.
К марту 1897 г. получилось извещение о прикомандировании меня к Академии.
Я стал собираться и, главное, готовиться к докторским экзаменам.
Решив специализироваться по нервным и душевным болезням, я стал посещать клинику профессора Бехтерева. Получил от него тему для докторской диссертации и стал работать в лаборатории клиники.
Докторские экзамены окончились к маю месяцу (1898г.) и прошли для меня благополучно.
10 декабря 1897 года я был дежурным по акушерской клинике. Ночью меня будят. Оказалось, что приехала моя жена, у которой тут же, скоро, родилась дочь.
Так родилась Ксения, которую принимал профессор Д.Д. Попов.
В начале лета Оля с грудным ребенком и нянькой отправилась к дедушке на хутор, а я остался в Петербурге заниматься в клинике и работать над диссертацией.
Второй год моего прикомандирования к Медицинской Академии прошел в занятиях в психиатрической клинике Бехтерева и в написании диссертации.
В мае месяце 1899 г. я успешно защищал диссертацию и получил звание доктора медицины.
В августе кончался срок моего прикомандирования к Академии, и мне надлежало вернуться к постоянному месту службы.
К этому времени при Екатеринодарской Войсковой больнице было открыто Психиатрическое отделение. Для этого нужны были указания сведущего лица. Поэтому Войсковое начальство, по моему предложению, поручило мне осмотреть виднейшие психиатрические лечебные заведения России.
С психиатрическими заведениями Петербурга я был хорошо знаком, а потому, в конце августа выехал в Новгород, осмотреть известную тогда психиатрическую Новгородскую земскую лечебницу. После этого я знакомился с постановкою дела в лечебнице Рязанской земской больницы. Затем осмотрел лечебницы в Харькове, Киеве и в Виннице, где недавно была выстроена казенная окружная психиатрическая лечебница.
По приезде в Екатеринодар, я представил начальству отчет об осмотре мною психиатрических лечебниц и вступил в должность ординатора Войсковой больницы.
1964г.
№21
Мащенко С. М.
«Отрывок воспоминаний»
стр.14-18
Итак, с 30 мая (дата моего диплома) 1888 года — я врач.
В августе я явился войсковому начальству. В это время вакансии врача в Войске не было. Я должен был «сидеть у моря и ждать погоды» т.е. пока откроется вакансия.
Для практики я стал работать в Войсковой больнице.
В это время екатеринодарская Войсковая больница была всего на 100 кроватей, со штатом: главный врач, старший ординатор и младший ординатор — всего 3 человека.
Не могу сказать, чтобы моя работа в войсковой больнице была бы для меня полезною, т.к. не у кого было учиться.
Главный врач, старый уже человек, совершенно не интересовался медициною, был большой сплетник, но, в общем, человек добродушный.
Старший ординатор тоже уже пожилой человек, по специальности окулист, заведовал терапевтическим отделением, хотя медицину совершенно забыл и не интересовался ею. Младший ординатор — человек еще молодой, заведовал хирургическим отделением, но в хирургии был не силен.
Больше поучительного я нашел в городской больнице, которую я посещал ежедневно по окончании занятий в войсковой больнице, т.е. около 11 часов дня. Городская больница в то время уже была довольно благоустроена. Там работал довольно хороший хирург Исай Мейерович, он устроил приличную операционную со стерилизацией инструментов и перевязочного материала и пр.
В 1891 году в России был сильный голод, вследствие которого, осенью и зимою был большой наплыв на Кубань переселенцев из голодных мест.
В Армавире их скопилось много и, среди них, вспыхнула сильная эпидемия сыпного тифа.
Для этих тифозных был построен барак, и заведовать им было поручено мне, как младшему отдельскому врачу.
Я только чудом не заразился и не заболел тифом, т.к. больных было очень много, и я подолгу возился с ними ежедневно.
Тогда еще не знали способа заражения сыпным тифом, т.е. о вшах и болезнь эта была для врачей самою заразною. Пути заражения сыпным тифом были неизвестны, а потому бороться с ним было очень трудно.
Действительно, из всех заразных болезней погибло больше всего врачей от сыпного тифа.
Как впоследствии я убедился, что не заболел сыпным тифом только благодаря моей врожденной невосприимчивости (иммунитету) к этой болезни.
Впоследствии, когда я служил в Екатеринодаре, в Войсковой больнице и заведовал арестантским отделением, я имел много дела с сыпнотифозными больными. В Екатеринодарской тюрьме каждую зиму вспыхивала эта эпидемия, и больные отсылались для излечения в Войсковую больницу.
Уже во время гражданской войны, когда я был врачом для поручений при «Санглаве» в Добровольческой армии и поехал в командировку в Киев в санитарном вагоне, в котором все время не переводились сыпнотифозные, я мог бы 1000 раз заразиться тифом, если бы не обладал врожденным иммунитетом по отношении сыпного тифа, т.к. все, больше чем двухмесячное путешествие кормил вшей.
Весною 1890 года была пробная мобилизация некоторых (двух или трех) второочередных полков, с производством маневров.
В числе этих полков был и 2-й Лабинский полк, и я был назначен врачом его.
Подробностей маневров я не помню, но, в конце концов, мы оказались в станице Медведовской, где сосредоточились и остальные полки.
По окончании маневров, перед роспуском полков по домам им был устроен смотр наказным атаманом.
Был холодный, дождливый день и я, во время смотра этого, одетый в мундир, без пальто, простудился и слег.
У меня оказался плеврит и воспаление легких.
Температура до 40 градусов. Меня отправили на перекладных в станицу Динскую, а оттуда в Екатеринодар в Войсковую больницу, в которой я пролежал весь май месяц, но без особой для себя пользы. Моя сестра Настя взяла меня из больницы к себе, позвала доктора Мейеровича, который нашел у меня воспаление левого легкого и выпотной плеврит. Он немедленно сделал мне прокол грудной клетки и выпустил 9 фунтов жидкости (эксудета); потом еще два раза делал проколы и выпустил еще 5 фунтов жидкости.
После этого мне стало значительно лучше и, по совету врачей, я взял 2-х месячный отпуск и поехал в Теберду.
Я был очень слаб и едва доехал до места назначения, но там стал быстро поправляться.
Когда, в конце августа, вернулся в Екатеринодар, то сестра, при встрече, не поверила глазам, — настолько я поправился...
На следующий год я опять поехал в Теберду и с тех пор ни плеврит, ни воспаление легких меня не беспокоят.
Я продолжал свою службу в Армавире.
Летом 1893 г. в Кубанской области вновь вспыхнула эпидемия холеры. В Лабинском отделе, особенно в Армавире, она свирепствовала.
Мне пришлось разъезжать по станицам при появлении первых заболеваний и давать станичным атаманам наставления для борьбы с холерою.
В Армавире был устроен большой барак для холерных больных, человек на 100. В первое время этим бараком заведовал я, а потом был назначен особый врач.
Мою деятельность считало продуктивной и представило меня (я этого не ожидал) к Высочайшей награде за борьбу с холерою. Из всех врачей области было представлено к награде 3-4 человека и, в числе их, я. Таким образом, я получил за холеру первый мой орден — Св. Станислава 3-й степени.
Так прослужил я младшим врачом Лабинского отдела 4 года 1889-1893гг.
В 1893 году открылась в Екатеринодарской Войсковой больнице должность младшего ординатора. Благодаря младшему помощнику Начальника Кубанской области полковнику Аверину я был назначен на эту должность.
Надо сказать, что Аверину, как помощнику Начальника области, тогда подчинялись все отделения областного правления, в том числе и врачебное.
Летом 1893г. я переехал в Екатеринодар.
В больнице меня встретили холодновато - у них был свой кандидат на эту должность. Но вскоре все наладилось, и установились наилучшие отношения.
Врачи Войсковой больницы в то время были преподавателями в Военно-фельдшерской школе. Таковым стал и я.
Служа в Екатеринодаре, я имел возможность наезжать в свою станицу Динскую и стал устраивать свой хуторок. Насадил сад и виноградник, построил хату и сарай. Около этого же времени, я взял план возле станицы и здесь я завел косточковый сад и построил хату.
В Екатеринодар иногда приезжал Иван Лукич Зубов и, разумеется, я всякий раз виделся с ним.
Он стал советовать мне сосватать его племянницу, старшую дочь Александра Лукича.
Я был не прочь — семья была хорошая!
Условились мы однажды с ним, что я приеду к нему в Незамаевку, а оттуда мы с ним поедем к Александру Лукичу.
Так мы и сделали.
Познакомился я с семьею. Барышня мне понравилась.
Потом они приезжали в Екатеринодар, и я виделся с ними.
Наконец, летом 1896 года я сделал предложение Ольге Александровне Зубовой, получил ее согласие и стал женихом. Мне тогда было 37 лет.
Свадьба была назначена на после Рождества, и в феврале 1897 г. мы повенчались в Новочеркасском Войсковом соборе.
Повенчавшись, мы, молодожены, отправились в свадебное путешествие в Москву. Возвратились в Екатеринодар и поселились у моей сестры Насти, заняв у нее две комнаты.
Нужно сказать, что я еще прошлым летом возбудил ходатайство о прикомандировании меня к Военно-медицинской Академии, на 2 года, для научного усовершенствования и получении степени доктора медицины.
К марту 1897 г. получилось извещение о прикомандировании меня к Академии.
Я стал собираться и, главное, готовиться к докторским экзаменам.
Решив специализироваться по нервным и душевным болезням, я стал посещать клинику профессора Бехтерева. Получил от него тему для докторской диссертации и стал работать в лаборатории клиники.
Докторские экзамены окончились к маю месяцу (1898г.) и прошли для меня благополучно.
10 декабря 1897 года я был дежурным по акушерской клинике. Ночью меня будят. Оказалось, что приехала моя жена, у которой тут же, скоро, родилась дочь.
Так родилась Ксения, которую принимал профессор Д.Д. Попов.
В начале лета Оля с грудным ребенком и нянькой отправилась к дедушке на хутор, а я остался в Петербурге заниматься в клинике и работать над диссертацией.
Второй год моего прикомандирования к Медицинской Академии прошел в занятиях в психиатрической клинике Бехтерева и в написании диссертации.
В мае месяце 1899 г. я успешно защищал диссертацию и получил звание доктора медицины.
В августе кончался срок моего прикомандирования к Академии, и мне надлежало вернуться к постоянному месту службы.
К этому времени при Екатеринодарской Войсковой больнице было открыто Психиатрическое отделение. Для этого нужны были указания сведущего лица. Поэтому Войсковое начальство, по моему предложению, поручило мне осмотреть виднейшие психиатрические лечебные заведения России.
С психиатрическими заведениями Петербурга я был хорошо знаком, а потому, в конце августа выехал в Новгород, осмотреть известную тогда психиатрическую Новгородскую земскую лечебницу. После этого я знакомился с постановкою дела в лечебнице Рязанской земской больницы. Затем осмотрел лечебницы в Харькове, Киеве и в Виннице, где недавно была выстроена казенная окружная психиатрическая лечебница.
По приезде в Екатеринодар, я представил начальству отчет об осмотре мною психиатрических лечебниц и вступил в должность ординатора Войсковой больницы.
Комментариев нет:
Отправить комментарий