Гейман А.А.
Бои в районе г. Ардагана в декабре 1914 г.
Развивая свою Кавказскую операцию в декабре 1914 г., турки, конечно, не могли ограничиться только овладением считавшегося недоступным зимой Саганлукского перевала и направлением на Саракамыш, Карс и Тифлис. И действительно, одновременно с этой главной операцией, они развили еще наступление в долину реки Чороха и, выставив заслон на Батум, повели энергичное наступление на Ардаган, учитывая, что при успехе, дальнейшее наступление на Ахалцых, Ахалкалаки, Боржом и Тифлис значительно облегчит им выполнение главной задачи, отрезая от Батума и отдавая в их руки долину реки Куры и Риона, весьма богатых, с пролегавшей по ним единственной железной дорогой к Черному морю.
Саракамышские бои, хотя частично, но получили свое освещение в печати, между тем, как Ардаганские, кажется, нигде еще не описаны. И вот, как участник этих боев, несмотря на то, что с того времени прошло 16 лет (но живы еще другие участники этих боев, могущие внести поправки и дополнения), я решился на память описать эти события.
Части 3-й Кубанской пластунской бригады, тотчас по сформировании, по объявлении войны и мобилизации, были поставлены по линии железной дороги Ростов-Баладжары и далее — Тифлис-Батум, для охраны ее, когда в ноябре спешно были сняты и двинуты частью на осажденный турками Батум, частью на Ардаган, и в конце ноября туда прибыли 13, 14 и 16 пластунские батальоны (с командирами — Войск, старш. Марченок, Гейман и Захаров). В состав этого отряда, прибыли в то же время 3-й Екатеринодарский полк (В. старш. Фесько), ополченская дружина и две Кавказских гренадерских батареи (капитаны Арвантаки и Толмачев), кроме того из Батумской бригады пограничной стражи, оторвавшаяся при наступлении на Артвин и долину реки Чороха, сотня: 50 конных и 50 пеших при двух офицерах. Как пластуны, так и конный полк, были третьеочередные части, из казаков, уже десять лет не бывших в строю. Они еще не закончили и формирования при мобилизации, так например, их пулеметные команды прибыли уже после Ардаганских боев. Много дефектов было в обозах и в санитарном снабжении. Главный же их недостаток — большой некомплект офицеров. В 14 батальоне, например, было на лицо всего шесть офицеров. Ополченская дружина и вовсе не походила на воинскую часть и принесла только много хлопот и внесла много беспорядков. Только две батареи, да сотня пограничной бригады были вполне строевые части и во всех боях, под командой своих доблестных командиров стойко держались плечо к плечу со стариками бородачами-пластунами, как увидим далее, вместе с ними одним орудийным и ружейным огнем отбили наступление десяти турецких батальонов и наложили две тысячи убитых и раненых (все замерзли) только за один день боя за Ардаган,
Отряд этот был вверен генералу майору Гениху (из отставных). Начальником штаба был генерального штаба капитан Иванов. Едва отряд этот прибыл и разместился в Ардагане и окрестных турецких селах, как получилось донесение, что турки, взяв Артвин — двигаются на Яланусчанский перевал к Ардагану, а уже второго декабря 14 пл. батальон занял этот перевал (40 верст от Ардагана). В то же время 13 батальон занял перевал северный, на пути в Лазистан; 16 батальон пододвинут в с. Кинзотоман.
Все остальное оставлено было в Ардагане. Яланусчанский перевал считает что-то около 9000 футов над уровнем моря. Он полого спускается к Ардагану и весьма круто к Артвину. Фланги его легко обойти, но глубокий снег, доходивший до изоляторов на телеграфных столбах, не позволял этих обходов ни туркам ни нам, да и вообще исключал всякую возможность маневрирования. Морозы держались до 20—30 градусов. Это и дало возможность удерживать этот перевал одним пластунским батальоном, против 3—4 турецких, сюда направленных, в течение 10 дней.
Уже 4 декабря завязалась первая перестрелка. Были раненые и убитые с обеих сторон, но все покушения наступающих турок были отбиты одним ружейным огнем. Быстро вспомнили старики пластуны старую выучку — толково вели огонь и стойко держались. Турки, наделав нечто вроде канадских лыж из древесной коры, заходили все небольшими группами нам во фланг, но наши пули их быстро сбивали. Зигзаги шоссе по крутому боковому скату были совершенно засыпаны снегом, и найти их было невозможно, а вне его выемки двигаться никак было нельзя.
Желание же сбить турок хотя бы в одном месте было превеликое. И вот додумались: собрали большой гурт скота и, надеясь на его инстинкт, одна сотня погнала его по шоссе к туркам, сама укрываясь за ним, но турки сообразили в чем дело, и как только стадо пробилось-таки к ним, разыскав шоссе, они открыли сильный огонь по голове стада и оно шарахнулось с ревом назад, сметая пластунов.
Вскоре удалось подвести две полевых пушки, что значительно усилило фронт, а попытка турок подтянуть и свое горное орудие этими же пушками была сбита. После уже мы нашли в снегу убитого катэра и тело пушки, на котором оно было навьючено. Сбил это орудие капитан Толмачев — командир батареи, командуя стрельбой из своих пушек лично.
Мы с часу на час готовились перейти в наступление, несмотря ни на что сбить турок с перевалов вниз, где на несколько верст они были бы под нашим огнем. Но 14 декабря, командир 14 батальона получил приказ от начальника отряда: Ночью, скрытно от турок снять батальон и к утру прибыть с ним в Ардаган (40 верст), имея в виду, что северный перевал, который держал 13 батальон, уже занят турками и 14 поэтому может быть отрезан от Ардагана. Скрыв причину отхода от чинов батальона, командир батальона приказал: с наступлением темноты разобрать пушки, поставить их на полозья и под прикрытием резервной сотни, спустить их в с. Кинзотоман, где пересадить их на лафеты и вместе с кухнями и патронными двуколками ожидать подхода батальона, имея наблюдение в сторону Ардагана и Северного перевала. В одиннадцать часов ночи, разложив в стрелковых окопах обычные костры, батальон снялся с позиции и по единственной намятой в глубоком снегу дороге вытянулся и отошел к Кинзотоману к рассвету. Здесь, покормив людей горячей пищей, еще до рассвета двинулся на Ардаган. Необходимо было выиграть время, оторвавшись от гор, выйти из узкого ущелья и к восходу солнца дойти до греческого селения на равнину, где можно было развернуться и принять бой и с головы и с тыла, если турки заметили отход и погонятся за нами. Но турки не гнались, Уже около полудня, подходя к селу Кичу Джендженрой, в пяти шести верстах от Ардагана было получено от генерала Гениха извещение, что в Ардагане ополченская дружина разбила винные склады, перепилась и бесчинствует, а сотня пограничников с ними справиться не может. Остановив отряд, командир 14 батальона, объяснив всем положение, взял и получил от казаков слово, что в такой тревожный час, когда уже завтра придется драться с превосходными силами врага, не на живот, а на смерть, они не допустят бесчинства и жестоко сократят нарушителей порядка. Прибыли и квартирьеры — пограничники, они также подтвердили, что положение в городе серьезно, так как 13 и 16 батальоны заняты укреплением города, а пограничников очень мало. Командир батальона приказал — расходиться по квартирам частями не менее взвода, а по толпе пьяных бунтовщиков, где только заметят, без предупреждения открывать огонь залпами. После двух-трех залпов пьяные дружины разбежались, а батальон спокойно занял свой квартирный район в городе.
Ардаган — небольшой город. Весь из камня и глины. Население на половину турецкое. Расположен в котловине, верст 6-10 поперечником. Однако, численность отряда не позволяла вынести не только оборону его за город в окрестные села, но людей не хватило даже, чтобы занять его прочно и по периферии.
Поэтому решено было приспособить спешно выдвинутые дома так, что они могли дать перекрестный огонь и фланировать подступы, хотя бы и на близких дистанциях, а впереди, шагах в 100—150 насыпать из снега закрытия для цепи, но так, чтобы походило на то, что стрельба идет из крайних домов.
Артиллерия заняла закрытые позиции в городе. Так прошло все 15 декабря. Рано утром 16 декабря по дороге из Ольты показался вдруг сомкнутый взвод с ехавшим сбоку верховым. Две сотни 14 батальона (есаул Яценко И.) уже были размещены в приготовленных окопах. Пластуны уже успели сжиться со своим начальством за время двух недель и почувствовать к нему доверие. Только что казаки увидели эту группу, сейчас же послышались голоса: «К командиру батальона: «Дайте прицел». Руководствуясь числом телеграфных столбов по шоссе от нас до группы турок, командир батальона дал прицел 12 и приказал сотне есаула Яценко дать поверочный залп, коим сейчас же конный турок был сбит с лошади. Группа турок быстро рассыпалась и залегла. Видно было, как понесли и раненых по турецкому способу — на спине. Так начался и завязался бой, разгоревшийся по всей линии обороны и наступления.
Турки, видимо, полагали, что стрельба идет из домов города, так как все время пули давали перелет и бились в стены этих домов. Турки дальше уже весь день не продвинулись ни на шаг. Очевидно, они совершали какой-то нам невидимый маневр. И действительно, с наблюдательного пункта капитана Арвантаки и командира 14 батальона открылась вдруг картина: три батальона турок, прикрываясь рядом холмов, по долине, совершали обход в тыл Ардагана. Несмотря на глубокий снег и большой мороз турки необычайно толково, с полным знанием дела и разведочными ротами и взводами совершали этот фланговый марш, последовательно выставляя заслоны на холмах в сторону города. Пластуны 14 и 13 батальонов приковали турок к месту против своего фронта и поэтому, донеся о виденном начальнику отряда, командир 14 батальона перенес огонь батареи Арвантаки на обходящие колоны.
Стройный, приведший нас в восторг обход этот показывал нам, что мы имели дело с прекрасно обученным и серьезным противником. Это были части 8 дивизии, стоявшие до войны в Константинополе, а командовал ею немецкий генерал, раненый в живот в этом же бою.
Турки установили на Ольтинском шоссе два горных орудия и очень быстро нащупали нашу батарею. Бой разгорался. Наскучив огневым боем, командир одной из сотен 16 батальона решил сбить выставленный против него заслон штыками. Оставив кладбищенскую ограду и подняв сотню, повел ее в атаку, но тотчас же был сражен двумя пулями в живот и грудь. Так погиб доблестный есаул Аркадий Иванович Селютин, непризнавший оборонительного боя без маневрирования несмотря даже на глубокий снег.
Вечерело. Турки на наших глазах несли огромные потери. У офицеров и казаков появилась твердая уверенность, что турки Ардаган не возьмут. Завтра же это сделать уже будет не с кем. Так хорошо задуманный и блестяще выполняемый маневр их не был соображен с обстановкой. (Когда мы все же оставили на три дня Ардаган, турки собрали своих убитых и раненых и разложили их на площади. Были даже легкораненые, но замерзшие; их мы насчитали более двух тысяч). И к ночи турки свой маневр не выполнили.
Часа в четыре дня командир 14 батальона был вызван к начальнику отряда. На вопрос: как дела, был дан ответ — что по очереди снимая взводы, удалось накормить людей горячей пищей. Настроение прекрасное и что если турки не взяли нас днем, то ночью, скорее всего, перемерзнут и останутся в снегу, но до нас не дойдут.
Генерал Гених при нем же телеграфировал в Тифлис: «Замыкаюсь в кольцо, прошу выручить». Получен был через полчаса ответ: «Держитесь, завтра к вам на выручку пойдет Сибирская казачья бригада». Успокоенный, командир 14 батальона отправился на свое место. Не прошло и получаса, как подъехал к нему начальник штаба полковник Иванов и официально доложил: «Войск, старш., вы — начальник Ардаганского отряда». «Каким образом? А генерал?» — «Его нет, он или убит или в плену у курдов». Узнав, что на шоссе Ардаган-Ахалцых появилась курдская конница, генерал Гених схватив 16 батальон, стоявший в резерве, и коноводов спешенных Екатеринодарцев, а также батарею Толмачева и ускакал с ними из Ардагана.
13 батальон отступает, но не через город, а горами и как бы его в снегах не постигла та же участь, что и турок. Раненые вывозятся на порожних повозках обоза; их более трехсот человек. Склады патронов и продовольствия по приказанию начальника отряда подожжены. Остается всего гарнизона 14 батальон, да пограничники и одна сотня 15 батальона. Как только доложили, что раненые вывезены и склады патронов со страшными взрывами и треском начали гореть, командир 14 батальона решил снять цепь и батарею и вывести их за город, где все еще сделал попытку задержаться до света, но кухни, и особенно патронные двуколки также были увлечены общим отходом обозов, а у людей оставалось всего по 15—20 патронов. Это обстоятельство изменило решение и, стянув свои части и проверив, батальон и бывшая при нем батарея вытянулись в походную колонну. Оттянув одну сотню в тыловую заставу, а всю артиллерию и повозки с раненными продвинув в голову, колонна медленно двинулась из горящего Ардагана.
Между тем генерал Гених, отскакав с батареей и коноводами верст 5—-6, развернул на возвышенности батарею и, завидев или заслышав при лунной тихой ночи какое-то движение из Ардагана, дал наугад залп из всех шести орудий Толмачева и понесся далее. Это была колонна непоспевшего за ним 16 батальона. К счастью, залп этот не причинил им никакого вреда. Генерал Гених остановился только в селе Зурзунь, в тридцати верстах от Ардагана. К этому времени туда уже прибыла доблестная Сибирская казачья бригада с генералом Калитиным, героем еще Скобелевских времен. Мы встретили эту бригаду рано утром 17 декабря, когда она спешила в Ардаган.
Через два дня наши пластуны в селе Зурзунь отогрелись, отдохнули и подтянулись, и подошли опять к Ардагану. Сибирцы уже в это время зашли в тыл туркам и в капусту рубили все, что из Ардагана пыталось выйти. Соединившись с ними, под общей командой генерала Калитина, мы снова взяли Ардагана, причем, кажется, от 9 батальонов турок, кроме восьмисот пленных, ничего больше не осталось.
Бои эти имели огромное значение на дух турок. Теми же пластунами с помощью еще частей приморского отряда генерала Ляхова (тоже пластуны) уже через месяц турки были выбиты из долины реки Чороха, отброшены за нашу с ними границу и уже до конца войны не пытались предпринимать здесь какие либо активные действия.
Не будем судить мертвых. Не будем повторять старых истин, что сильный волею начальник с полками наспех сформированными может творить великие дела. Однако, нельзя умолчать и не подчеркнуть и того обстоятельства, что казаки уже 10 и больше лет не бывшие в строю, а занимавшиеся мирным трудом у себя в станицах, третьеочередные, хотя и далеко им до пластунов 2-ой бригады г. Гулыги, а особенно 1-ой г. Пржевальского, доведенных перед войной до высокой степени совершенства обучения и воспитания, все же сразу нашли себя, сразу же спаялись в грозные боевые части и не посрамили в жестоких боях с врагом славы родного Войска. Вечная память убитым и умершим героям и неувядаемая слава живым пластунам. Да живите Вы долгие века в благодарной памяти родимой матери нашей — Вольной Кубани, а живые — храните героический дух дедов и отцов ваших, несмотря ни на какие переживания и страдания.
(журнал «Вольное казачество» № 57 стр. 11-13)
Бои в районе г. Ардагана в декабре 1914 г.
Развивая свою Кавказскую операцию в декабре 1914 г., турки, конечно, не могли ограничиться только овладением считавшегося недоступным зимой Саганлукского перевала и направлением на Саракамыш, Карс и Тифлис. И действительно, одновременно с этой главной операцией, они развили еще наступление в долину реки Чороха и, выставив заслон на Батум, повели энергичное наступление на Ардаган, учитывая, что при успехе, дальнейшее наступление на Ахалцых, Ахалкалаки, Боржом и Тифлис значительно облегчит им выполнение главной задачи, отрезая от Батума и отдавая в их руки долину реки Куры и Риона, весьма богатых, с пролегавшей по ним единственной железной дорогой к Черному морю.
Саракамышские бои, хотя частично, но получили свое освещение в печати, между тем, как Ардаганские, кажется, нигде еще не описаны. И вот, как участник этих боев, несмотря на то, что с того времени прошло 16 лет (но живы еще другие участники этих боев, могущие внести поправки и дополнения), я решился на память описать эти события.
Части 3-й Кубанской пластунской бригады, тотчас по сформировании, по объявлении войны и мобилизации, были поставлены по линии железной дороги Ростов-Баладжары и далее — Тифлис-Батум, для охраны ее, когда в ноябре спешно были сняты и двинуты частью на осажденный турками Батум, частью на Ардаган, и в конце ноября туда прибыли 13, 14 и 16 пластунские батальоны (с командирами — Войск, старш. Марченок, Гейман и Захаров). В состав этого отряда, прибыли в то же время 3-й Екатеринодарский полк (В. старш. Фесько), ополченская дружина и две Кавказских гренадерских батареи (капитаны Арвантаки и Толмачев), кроме того из Батумской бригады пограничной стражи, оторвавшаяся при наступлении на Артвин и долину реки Чороха, сотня: 50 конных и 50 пеших при двух офицерах. Как пластуны, так и конный полк, были третьеочередные части, из казаков, уже десять лет не бывших в строю. Они еще не закончили и формирования при мобилизации, так например, их пулеметные команды прибыли уже после Ардаганских боев. Много дефектов было в обозах и в санитарном снабжении. Главный же их недостаток — большой некомплект офицеров. В 14 батальоне, например, было на лицо всего шесть офицеров. Ополченская дружина и вовсе не походила на воинскую часть и принесла только много хлопот и внесла много беспорядков. Только две батареи, да сотня пограничной бригады были вполне строевые части и во всех боях, под командой своих доблестных командиров стойко держались плечо к плечу со стариками бородачами-пластунами, как увидим далее, вместе с ними одним орудийным и ружейным огнем отбили наступление десяти турецких батальонов и наложили две тысячи убитых и раненых (все замерзли) только за один день боя за Ардаган,
Отряд этот был вверен генералу майору Гениху (из отставных). Начальником штаба был генерального штаба капитан Иванов. Едва отряд этот прибыл и разместился в Ардагане и окрестных турецких селах, как получилось донесение, что турки, взяв Артвин — двигаются на Яланусчанский перевал к Ардагану, а уже второго декабря 14 пл. батальон занял этот перевал (40 верст от Ардагана). В то же время 13 батальон занял перевал северный, на пути в Лазистан; 16 батальон пододвинут в с. Кинзотоман.
Все остальное оставлено было в Ардагане. Яланусчанский перевал считает что-то около 9000 футов над уровнем моря. Он полого спускается к Ардагану и весьма круто к Артвину. Фланги его легко обойти, но глубокий снег, доходивший до изоляторов на телеграфных столбах, не позволял этих обходов ни туркам ни нам, да и вообще исключал всякую возможность маневрирования. Морозы держались до 20—30 градусов. Это и дало возможность удерживать этот перевал одним пластунским батальоном, против 3—4 турецких, сюда направленных, в течение 10 дней.
Уже 4 декабря завязалась первая перестрелка. Были раненые и убитые с обеих сторон, но все покушения наступающих турок были отбиты одним ружейным огнем. Быстро вспомнили старики пластуны старую выучку — толково вели огонь и стойко держались. Турки, наделав нечто вроде канадских лыж из древесной коры, заходили все небольшими группами нам во фланг, но наши пули их быстро сбивали. Зигзаги шоссе по крутому боковому скату были совершенно засыпаны снегом, и найти их было невозможно, а вне его выемки двигаться никак было нельзя.
Желание же сбить турок хотя бы в одном месте было превеликое. И вот додумались: собрали большой гурт скота и, надеясь на его инстинкт, одна сотня погнала его по шоссе к туркам, сама укрываясь за ним, но турки сообразили в чем дело, и как только стадо пробилось-таки к ним, разыскав шоссе, они открыли сильный огонь по голове стада и оно шарахнулось с ревом назад, сметая пластунов.
Вскоре удалось подвести две полевых пушки, что значительно усилило фронт, а попытка турок подтянуть и свое горное орудие этими же пушками была сбита. После уже мы нашли в снегу убитого катэра и тело пушки, на котором оно было навьючено. Сбил это орудие капитан Толмачев — командир батареи, командуя стрельбой из своих пушек лично.
Мы с часу на час готовились перейти в наступление, несмотря ни на что сбить турок с перевалов вниз, где на несколько верст они были бы под нашим огнем. Но 14 декабря, командир 14 батальона получил приказ от начальника отряда: Ночью, скрытно от турок снять батальон и к утру прибыть с ним в Ардаган (40 верст), имея в виду, что северный перевал, который держал 13 батальон, уже занят турками и 14 поэтому может быть отрезан от Ардагана. Скрыв причину отхода от чинов батальона, командир батальона приказал: с наступлением темноты разобрать пушки, поставить их на полозья и под прикрытием резервной сотни, спустить их в с. Кинзотоман, где пересадить их на лафеты и вместе с кухнями и патронными двуколками ожидать подхода батальона, имея наблюдение в сторону Ардагана и Северного перевала. В одиннадцать часов ночи, разложив в стрелковых окопах обычные костры, батальон снялся с позиции и по единственной намятой в глубоком снегу дороге вытянулся и отошел к Кинзотоману к рассвету. Здесь, покормив людей горячей пищей, еще до рассвета двинулся на Ардаган. Необходимо было выиграть время, оторвавшись от гор, выйти из узкого ущелья и к восходу солнца дойти до греческого селения на равнину, где можно было развернуться и принять бой и с головы и с тыла, если турки заметили отход и погонятся за нами. Но турки не гнались, Уже около полудня, подходя к селу Кичу Джендженрой, в пяти шести верстах от Ардагана было получено от генерала Гениха извещение, что в Ардагане ополченская дружина разбила винные склады, перепилась и бесчинствует, а сотня пограничников с ними справиться не может. Остановив отряд, командир 14 батальона, объяснив всем положение, взял и получил от казаков слово, что в такой тревожный час, когда уже завтра придется драться с превосходными силами врага, не на живот, а на смерть, они не допустят бесчинства и жестоко сократят нарушителей порядка. Прибыли и квартирьеры — пограничники, они также подтвердили, что положение в городе серьезно, так как 13 и 16 батальоны заняты укреплением города, а пограничников очень мало. Командир батальона приказал — расходиться по квартирам частями не менее взвода, а по толпе пьяных бунтовщиков, где только заметят, без предупреждения открывать огонь залпами. После двух-трех залпов пьяные дружины разбежались, а батальон спокойно занял свой квартирный район в городе.
Ардаган — небольшой город. Весь из камня и глины. Население на половину турецкое. Расположен в котловине, верст 6-10 поперечником. Однако, численность отряда не позволяла вынести не только оборону его за город в окрестные села, но людей не хватило даже, чтобы занять его прочно и по периферии.
Поэтому решено было приспособить спешно выдвинутые дома так, что они могли дать перекрестный огонь и фланировать подступы, хотя бы и на близких дистанциях, а впереди, шагах в 100—150 насыпать из снега закрытия для цепи, но так, чтобы походило на то, что стрельба идет из крайних домов.
Артиллерия заняла закрытые позиции в городе. Так прошло все 15 декабря. Рано утром 16 декабря по дороге из Ольты показался вдруг сомкнутый взвод с ехавшим сбоку верховым. Две сотни 14 батальона (есаул Яценко И.) уже были размещены в приготовленных окопах. Пластуны уже успели сжиться со своим начальством за время двух недель и почувствовать к нему доверие. Только что казаки увидели эту группу, сейчас же послышались голоса: «К командиру батальона: «Дайте прицел». Руководствуясь числом телеграфных столбов по шоссе от нас до группы турок, командир батальона дал прицел 12 и приказал сотне есаула Яценко дать поверочный залп, коим сейчас же конный турок был сбит с лошади. Группа турок быстро рассыпалась и залегла. Видно было, как понесли и раненых по турецкому способу — на спине. Так начался и завязался бой, разгоревшийся по всей линии обороны и наступления.
Турки, видимо, полагали, что стрельба идет из домов города, так как все время пули давали перелет и бились в стены этих домов. Турки дальше уже весь день не продвинулись ни на шаг. Очевидно, они совершали какой-то нам невидимый маневр. И действительно, с наблюдательного пункта капитана Арвантаки и командира 14 батальона открылась вдруг картина: три батальона турок, прикрываясь рядом холмов, по долине, совершали обход в тыл Ардагана. Несмотря на глубокий снег и большой мороз турки необычайно толково, с полным знанием дела и разведочными ротами и взводами совершали этот фланговый марш, последовательно выставляя заслоны на холмах в сторону города. Пластуны 14 и 13 батальонов приковали турок к месту против своего фронта и поэтому, донеся о виденном начальнику отряда, командир 14 батальона перенес огонь батареи Арвантаки на обходящие колоны.
Стройный, приведший нас в восторг обход этот показывал нам, что мы имели дело с прекрасно обученным и серьезным противником. Это были части 8 дивизии, стоявшие до войны в Константинополе, а командовал ею немецкий генерал, раненый в живот в этом же бою.
Турки установили на Ольтинском шоссе два горных орудия и очень быстро нащупали нашу батарею. Бой разгорался. Наскучив огневым боем, командир одной из сотен 16 батальона решил сбить выставленный против него заслон штыками. Оставив кладбищенскую ограду и подняв сотню, повел ее в атаку, но тотчас же был сражен двумя пулями в живот и грудь. Так погиб доблестный есаул Аркадий Иванович Селютин, непризнавший оборонительного боя без маневрирования несмотря даже на глубокий снег.
Вечерело. Турки на наших глазах несли огромные потери. У офицеров и казаков появилась твердая уверенность, что турки Ардаган не возьмут. Завтра же это сделать уже будет не с кем. Так хорошо задуманный и блестяще выполняемый маневр их не был соображен с обстановкой. (Когда мы все же оставили на три дня Ардаган, турки собрали своих убитых и раненых и разложили их на площади. Были даже легкораненые, но замерзшие; их мы насчитали более двух тысяч). И к ночи турки свой маневр не выполнили.
Часа в четыре дня командир 14 батальона был вызван к начальнику отряда. На вопрос: как дела, был дан ответ — что по очереди снимая взводы, удалось накормить людей горячей пищей. Настроение прекрасное и что если турки не взяли нас днем, то ночью, скорее всего, перемерзнут и останутся в снегу, но до нас не дойдут.
Генерал Гених при нем же телеграфировал в Тифлис: «Замыкаюсь в кольцо, прошу выручить». Получен был через полчаса ответ: «Держитесь, завтра к вам на выручку пойдет Сибирская казачья бригада». Успокоенный, командир 14 батальона отправился на свое место. Не прошло и получаса, как подъехал к нему начальник штаба полковник Иванов и официально доложил: «Войск, старш., вы — начальник Ардаганского отряда». «Каким образом? А генерал?» — «Его нет, он или убит или в плену у курдов». Узнав, что на шоссе Ардаган-Ахалцых появилась курдская конница, генерал Гених схватив 16 батальон, стоявший в резерве, и коноводов спешенных Екатеринодарцев, а также батарею Толмачева и ускакал с ними из Ардагана.
13 батальон отступает, но не через город, а горами и как бы его в снегах не постигла та же участь, что и турок. Раненые вывозятся на порожних повозках обоза; их более трехсот человек. Склады патронов и продовольствия по приказанию начальника отряда подожжены. Остается всего гарнизона 14 батальон, да пограничники и одна сотня 15 батальона. Как только доложили, что раненые вывезены и склады патронов со страшными взрывами и треском начали гореть, командир 14 батальона решил снять цепь и батарею и вывести их за город, где все еще сделал попытку задержаться до света, но кухни, и особенно патронные двуколки также были увлечены общим отходом обозов, а у людей оставалось всего по 15—20 патронов. Это обстоятельство изменило решение и, стянув свои части и проверив, батальон и бывшая при нем батарея вытянулись в походную колонну. Оттянув одну сотню в тыловую заставу, а всю артиллерию и повозки с раненными продвинув в голову, колонна медленно двинулась из горящего Ардагана.
Между тем генерал Гених, отскакав с батареей и коноводами верст 5—-6, развернул на возвышенности батарею и, завидев или заслышав при лунной тихой ночи какое-то движение из Ардагана, дал наугад залп из всех шести орудий Толмачева и понесся далее. Это была колонна непоспевшего за ним 16 батальона. К счастью, залп этот не причинил им никакого вреда. Генерал Гених остановился только в селе Зурзунь, в тридцати верстах от Ардагана. К этому времени туда уже прибыла доблестная Сибирская казачья бригада с генералом Калитиным, героем еще Скобелевских времен. Мы встретили эту бригаду рано утром 17 декабря, когда она спешила в Ардаган.
Через два дня наши пластуны в селе Зурзунь отогрелись, отдохнули и подтянулись, и подошли опять к Ардагану. Сибирцы уже в это время зашли в тыл туркам и в капусту рубили все, что из Ардагана пыталось выйти. Соединившись с ними, под общей командой генерала Калитина, мы снова взяли Ардагана, причем, кажется, от 9 батальонов турок, кроме восьмисот пленных, ничего больше не осталось.
Бои эти имели огромное значение на дух турок. Теми же пластунами с помощью еще частей приморского отряда генерала Ляхова (тоже пластуны) уже через месяц турки были выбиты из долины реки Чороха, отброшены за нашу с ними границу и уже до конца войны не пытались предпринимать здесь какие либо активные действия.
Не будем судить мертвых. Не будем повторять старых истин, что сильный волею начальник с полками наспех сформированными может творить великие дела. Однако, нельзя умолчать и не подчеркнуть и того обстоятельства, что казаки уже 10 и больше лет не бывшие в строю, а занимавшиеся мирным трудом у себя в станицах, третьеочередные, хотя и далеко им до пластунов 2-ой бригады г. Гулыги, а особенно 1-ой г. Пржевальского, доведенных перед войной до высокой степени совершенства обучения и воспитания, все же сразу нашли себя, сразу же спаялись в грозные боевые части и не посрамили в жестоких боях с врагом славы родного Войска. Вечная память убитым и умершим героям и неувядаемая слава живым пластунам. Да живите Вы долгие века в благодарной памяти родимой матери нашей — Вольной Кубани, а живые — храните героический дух дедов и отцов ваших, несмотря ни на какие переживания и страдания.
(журнал «Вольное казачество» № 57 стр. 11-13)
Комментариев нет:
Отправить комментарий