========================================
1-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.117-118
ЛЕМИШКА
Звали его Лемишка... Все другие имели имя, отчество, он не имел. Он всегда был только Лемишка. Росту он был маленького, хром на одну ногу, кривой на один глаз, растительности на лице никакой, только на подбородке кой-где росли какие-то рыжие перья. По профессии он был «смушкарь», но Лемишка интересовался всем на свете, кроме шитья своих шапок. Когда на ярмарке он видел что-нибудь новое, то бросал и шапки, и прилавки, и подолгу разглядывал новинку...
Раз он видел, как на ярмарке какой-то «профессор черной магии» ловил рубли. Он снимал их с плеч, с головы, с бороды публики. Долго после этого каждый из таких счастливцев рассматривал то место, с которого «профессор» «зловив карбованця». Лемишка, когда
увидел это, остолбенел. Придя домой, он сел за стол и стал думать. Думал всю ночь, а на следующий день пошел опять в балаган. Рубли по-прежнему сыпались в шляпу...
Вечером, когда «профессор» кончил свои представления, Лемишка стоял возле балагана и ждал. «Маг» величественно вышел и не менее величественно направился в трактир. Лемишка подобострастно следовал сзади. Заслышав за собою шаги, «профессор» оглянулся.
Взглед его упал на Лемишку.
— Тебе что?
Лемишка, вместо ответа, перекрестил мага три раза. «Маг» был поражен виденным.
— Ты что? Что это ты за панихиду разводишь? Что это за кресты по воздуху пишешь?
— Звынить, пожалуста, будьте ласковы, як вас там величаты!
— Меня? Профессор черной и белой магии... Например, из мертвецов!
— Ну, як мертвец, нехай и мертвец, це мени усе однако... А мене зовут Лемишка... Смушкарь... Николы не чулы? Тут у мене на ярмарцы и ятка с шапками, — говорил растерявшийся Лемишка.
— Так что же, что ятка с шапками? Шапками торгуешь, так и торгуй, а нечего по ярмарке людей крестить! Не твое это дело...
— Та це я на пробу. Бильш взнаты, чи вы нечиста сыла, чи справдишна...
— Вот как начищу я тебе морду, так будешь знать, где чисто, а где нечисто. Что за дурак такой скажите, пожалуйста? Идет господин, например, на улице и вдруг его крестят. Да еще кто? Какой-нибудь смушкарь. Да тут вас, на ярмарке, до черта смушкарей, да и все будут
крестить...
— Звынить, пожалуйста! Я хотив тилькы прохати вас у трахтир, щоб угостыть,. як заизжаго чоловика...
— Угостить?
«Профессор» задумался.
(продолжение следует)
========================================
2-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.119-120
ЛЕМИШКА
— А крестить больше не будешь?
— Крий Боже! Це я з переляку...
— Что же? От хлеба-соли не отказываюсь. Пойдем...
Прийдя в трактир, «профессор» потребовал полового.
— Слушай! Чтобы мы ни ели, чтобы мы ни пили, за все это будет платить он... как вас?
— Лемишка!
— Вот господин Лемишка.
— 3 велыкою охотою...
Сидя в трактире, Лемишка осторожно старался выпытать у “профессора», как он ловит рубли.
— Все это очень просто, — объяснял «профессор», опрокидывая рюмку за рюмкою, —- не более как ловкость рук! Одна фантасмагория, вроде миража, и боле ничего... Например, дайте, господин Лемишка, двугривенный...
Лемишка достал и положил на стол. «Профессор» взял и зажал в руке.
— Раз.,, два... три... Пассе-пас!
Когда раскрылась рука, тот двугривенный бесследно исчез.
— Это я сделал правой рукой, а теперь могу и левой... Дайте, господин Лемишка, еще двугривенный!
— А той же... перший?
— А первого вернуть нельзя, потому что со мной нет волшебного жезла...
Лемишка вздохнул и подал второй двугривенный. И этот постигла участь первого, только еще быстрей...
— Кроме того, я могу еще, например, и двумя пальцами. Вот позвольте, господин Лемишка, еще двугривенный...
— Може, можно це ж робыты и мидными грышмы?
«Профессор» задумался.
Так продолжался курс учения несколько дней. Жена Лемишки, Явдоха, была поражена переменой, происшедшей с мужем: всегда трезвый, всегда аккуратно приходивший домой после закрытия торговли, Лемишка стал теперь являться поздно и иногда под хмельком.
Но особенно поразило ее следующее обстоятельство. Однажды ночью она проснулась и увидела своего мужа сидящим за столом и делающим какие-то странные жесты. Он вскидывал руки, как-то быстро вертел пальцы, и по временам из них выпадал двугривенный. Во время этих упражнений он что-то шепотом произносил. Явдоха до того была испугана, что некоторое время молчала.
— Ох, мое лишенько! Це ж вин зовсим з глузду збився...
Сам же Лемишка имел в это время вид гордый и торжественный. Явдоха не выдержала.
— Ивасечку, а Ивасечку!
— Га!
— Що це ты робышь, Ивасечку?
— Чорну мугу, — важно ответил Лемишка.
— Що?
— Чорну мугу, кажу! Хиба не втямышь, що то означа!
— Ох, Боже мий! Що ж то за чорна муга?
— Эге ж! Е била муга, та з мертвецив, а це самисенька чорна мута... Це зовсим друге дило...
========================================
3-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.121-123
ЛЕМИШКА
Явдоха от страха привстала с постели.
— На що ж вона муга и била и чорна?
— А щоб гроши ловила!
И в это время ловким движением руки Лемишка снял с плеча Явдохи двугривенный. Явдоха перекрестилась.
— Не вже ж ты, Ивасечку, з нечистою силою звязався?
— А мени яки до цего дило:. чиста вона, нечиста, абы гроши ловила...
У Явдохи от страха сжалось сердце.
— Геть от мене, бисово наважденье, — крикнула она на Лемишку, видя его желание снять с нее еще двугривенный.
— Цить, Явдоха! Ще не то буде, як з мертвецкого жиру свичку зроблю...
— 3 мертвецкого жиру?
— Эге ж... Тоди ще краще буде... Тоди вже чужи гроши до мене литатымуть... А теперь хочь литають, та тильки мои ж...
Говоря это, Лемишка, пред глазами изумленной Явдохи, снял со свечи еще двугривенный.
— Бачишь, свичка. А я з ней зняв гроши. Дивись: пасс...
Двугривенный полетел на пол.
— Матери твоей чорт! З ливои руки не втяну ще як слид... Яке це лихо? Це зовсим не лихо, це щастя! Годи вже мени над шапками сидить, щоб воны пропалы...
Пора вже и Леминци запануваты... Яка с тих шапок корысть...
— А ты ж забув, що у тебе е хрест на шии?
— Це до цего не касаетця... Це зовсим инша команда...
— От пиду я до батюшки, нехай вин тоби покаже, яка це команда...
Но Явдохе не пришлось идти к батюшке. Случилось обстоятельство, радикально излечившее Лемишку от увлечения магией.
Утром в воскресенье, после обедни, Лемишка, поручив жене продавать шапки, сам отправился в духан. В духане он застал Многочисленное общество. Тут были все приятели: «смушкари и другие ремесленники: кравци, ковали, кушнари...»
Лемишка вошел с сознанием собственного достоинства.
— А, Лемишка, здоров, — отозвались приятели.
— Здоровы булы...
— За тобой могарыч, Лемишка!
— За вищо ж я той могарыч буду ставити?
— Як за вищо? Ты ж перший смушкарь промиж усих
смушкарив...
— У тебе и грошей богато, Лемишка...
— Де в його гроши, у чортова батька, — перебил «кушнир» Оселедець. — За того Лемишку на ярманци нихто и шеляга не дае...
— У мене нема грошей, у мене, у Лемишки?
— А вже ж у тебе?
— А може вы думаете, — с иронией возразил Лемишка — що тильки у кушнарив гроши е? Овва! Знаемо и мы, яки у кушнарив гроши... Було колысь ремесло — та бурьяном поросло. Що вхопыть, то и зробыть. Тильки и його...
(продолжение следует)
========================================
Исследователи уже давно обратили внимание на некую нелогичность Улагаевского десанта на Кубань в августе 1920 года, его очевидную беспричинность, стратегическую и тактическую немотивированность и необоснованность. И действительно, этот запоздалый поход Белого движения выглядит каким-то странным. Армия Врангеля, оказавшись в Крыму, готовилась к длительной обороне. Рассчитывать на кубанское казачество ей не приходилось, так как оно не оказало серьезного сопротивления большевизации Кубани, по сути, сорвало Белое движение на юге России, и в этом Врангель уже убедился. Так что представить десант как попытку поднять кубанское казачество против большевиков более чем неубедительно. Вряд ли он был и следствием только отчаяния и обреченности. Прокламации той поры, обращенные к казакам и призванные обосновать необходимость нового похода на Кубань, и вовсе не впечатляют, поскольку абсолютно оторваны от реальной обстановки. Но тогда в чем был смысл этого неожиданного и скоропалительного десанта?
Есть все основания полагать, что цель этого последнего и заведомо провального похода была иной. Среди нынешних кладоискателей упорно удерживается мнение, что Врангелю стало известно местонахождение золота Рады и он устремился на Екатеринодар. Правда, тайну кубанского золота кладоискатели по стереотипному представлению связывают с именем главы законодательной Рады Николая Степановича Рябовола. Между тем очень важно было бы определить, кому именно из политиков того времени могла быть доверена эвакуация казны…
Можно также предположить, что намерению Врангеля завладеть сокровищами не суждено было сбыться. Но тогда отряд, оставляемый Улагаем в приазовских плавнях под командованием некоего Кирия, заместителем которого был Василий Федорович Рябоконь, мог иметь задачу не только борьбы с советской властью, но и какую-то иную, связанную с золотом Рады. Во всяком случае мне приходилось слышать от старожилов хутора Лебеди и станицы Гривенской о причастности В.Ф. Рябоконя к этой тайне Кубани. К тому же он некоторое время работал в Раде, являясь там представителем своего отдела. Примечательно, что в большевистских документах той поры — отчетах и донесениях, а также в произведениях художественной литературы более позднего времени он настойчиво называется членом Кубанской Рады и полковником, хотя он был всего лишь хорунжим…
О том, как и почему этот отряд оказался в плавнях, рассказал сам В.Ф. Рябоконь в протоколе допроса, сохранившемся в его личном деле, которое мне удалось разыскать. Кого именно из офицеров приглашал генерал Улагай и начальник штаба армии генерал Дроценко в Ачуево, какую задачу им ставили…
На многие размышления наталкивает содержание этого дела В.Ф. Рябоконя. Поражает, в частности, то, что в нем есть, как мы уже знаем, акт о приведении в исполнение осенью 1924 года расстрельного приговора. Правда, почему-то акт не подписан врачом. Между тем известно, что В.Ф. Рябоконь остался жив и в 1950 году вновь появился на Кубани… По всем приметам, он не мог остаться в живых. Ведь большевики той поры особой сентиментальностью и сострадательностью не отличались. И должны были быть достаточно веские причины, чтобы сохранить ему жизнь, но и создать полную видимость расстрела, оставив в личном деле ложные документы…
Земляки В.Ф. Рябоконя на хуторе Лебеди и в станице Гривенской всегда были уверены в том, что Василия Федоровича не расстреляли…
Что же это были за такие веские причины, из-за которых В.Ф. Рябоконь все-таки уцелел? Можно предположить, что, скорее всего, это было связано с тайной золота Рады. Кроме того, от старожилов мне стало известно, что такое невероятное воскрешение и появление В.Ф. Рябоконя на Кубани через двадцать пять лет сопровождалось тщательным наблюдением за ним органами государственной безопасности. Что стояло за этим, какую тайну унес с собой Василий Федорович Рябоконь, остается загадкой и восемьдесят пять лет спустя...
Дочь Василия Кирилловича Погорелова, погибшего от рук рябоконевцев, Пелагея Васильевна Махно так прямо и говорила, что Рябоконь был знаком с Малкиным. Тот положил его в больницу, а потом отпустил: куда хочешь, туда, мол, и иди. Василий Федорович пошел к дочери Марфе, но та боялась, что их всех арестуют. И тогда он ушел к своей сестре в Лабинск.
Восьмидесятилетний житель станицы Староджерелиевской Михаил Лукич Монако сказал мне о том, что они в станице никогда не сомневались в том, что Василий Федорович Рябоконь жив. Да и многие люди видели его.
Как вспоминала Ульяна Епифановна Гирько, жена Андрея Лазаревича Гирько, ловившего Рябоконя, где-то в 1956–1957 годах, в сельский совет станицы Староджерелиевской, его председателю Белякову Александру Филипповичу, приходила откуда-то бумага с просьбой дать характеристику на В.Ф. Рябоконя. Ульяна Епифановна работала в сельском совете техничкой, а потому и знала об этом.
Кума Василия Федоровича Ефросинья Михайловна Барсук, прожившая сто три года и умершая в 1986 году, не болевшая и пребывавшая в доброй памяти, за два года до смерти поведала своему внуку Николаю Антоновичу Соколовскому тайну. Рассказала о том, что где-то в шестидесятых годах на Лебеди приезжал Василий Федорович Рябоконь.
Она ведь хорошо его знала и ошибиться никак не могла.
В молодости она была в Екатеринодаре в прислугах в богатом доме. Помнила, как приходили какие-то странные люди к хозяину и требовали денег на революцию: не дашь, спалим фабрику…
Рассказывала, что уже в молодости Василий Федорович отличался активностью. На хуторе жили какие-то сектанты, собиравшиеся в молельном доме. И вот однажды она пошла туда ради интереса. Вдруг заходит Василий Федорович и шепчет ей на ухо: «Кума, а ну мотай отсюда, сейчас будем разгонять этих убогих…» И якобы действительно разогнали. Во всяком случае, хуторянам запомнилась комическая картина, какую нарочно не придумаешь. Какой-то мужик, выскочив в переполохе из этого молельного дома, попал головой в драбыну (лестницу) и с ней на шее бежал домой по улицам хутора. Его испуг был столь велик, что когда он подбежал к своей хате, то никак не мог понять, что же ему мешало попасть в дверь…
Рассказывала Ефросинья Михайловна и о том, что в память о Василии Федоровиче у нее сохранилось подаренное им ожерелье. Когда уже позже она попыталась его сдать в магазин, то там немало удивились драгоценности, спрашивая: «Откуда у вас это, бабушка?» Не могла же она признаться, что это — подарок самого Василия Федоровича Рябоконя…
=================
Пока составлял эту повесть из того, что еще осталось, каким-то чудом уцелела, завершилась, возбужденная мной, судебная тяжба по реабилитации Василия Федоровича Рябоконя — пришло решение Верховного суда (от 23.09.2002) в ответ на мою кассационную жалобу, с которой я туда обращался. Но сначала Краснодарская краевая прокуратура отказала в реабилитации Василия Федоровича Рябоконя потому, что «он осужден за общеуголовное преступление». Потом президиум Краснодарского краевого суда признал его виновным в том, что в июне 1920 года, в разгул террора, при задержании он скрылся и ушел в плавни. То есть смел сопротивляться, не подставил покорно свою буйную голову на отсечение. Крепка же в России память, если и более чем через восемьдесят лет об этом все еще помнится
Примечательно, что в 1920 году пытались арестовать его не как бандита, а как казака и офицера. Доказательство тому — приговор 1924 года, где он не обвиняется ни в чем, совершенном в 1920 году...
При этом обстоятельства «общеуголовного преступления» отметаются напрочь, в то время как они многое объясняют. А состояли они в том, что свое «общеуголовное преступление» В.Ф. Рябоконь предпринял в ответ на террор, массовый захват заложников, их высылку и расстрел. Если наше право и сегодня посчитает В.Ф. Рябоконя «бандитом», то это по крайней мере странное право, ибо без всякой правовой оценки остаются десятки, если не сотни семей заложников (один из списков я привел в повести), пострадавших безвинно... Здесь общим и безнадежно запоздалым, чисто декларативным осуждением репрессий обойтись невозможно.
Ясно, что «бандитизм» Рябоконя, его сопротивление стало естественным ответом на те «революционные преобразования», которые проводились, на то безумие по переделке, «перековке» народа, которое было предпринято в России. Странная во всем этом обвинении логика, точнее, отсутствие ее и всякой причинно-следственной связи. Суд земной и Суд Божий не в ладах все еще у нас в России...
Из этой странной нелогичности выходит единственный вывод: насилие в России все еще продолжается. Конечно, в иных формах и в иных идеологических мотивациях, согласно новому «велению времени», но продолжается... При этом народный характер, естественно, не нужен. Он — самая большая опасность, поскольку самим фактом своего существования обнажает и обличает суть происходившего и происходящего. Именно поэтому Василий Федорович Рябоконь все еще остается опасным...
========================================
4-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.124-125
ЛЕМИШКА
— А ну, помиряемось кишенею...
— А вищо мени миряться, — важничал Лемишка, — колы я видкиля схочу, видтиля и визьму гроши...
— Да що ты брешишь?
— Брешуть, да други, а не я...
— Скажить, пожалуста, люди добры, яка поштенна морда став наш Лемишка! Видкиля схоче, видтиля и визьме гроши...
— А ось дывысь!
Лемишка обвел взором все общество. В углу, на лавке, сидел коваль Остап Чуприна. Чуприна успел уже порядочно выпить и все общество видел как бы сквозь кисею. Лемишка избрал именно его жертвой своих опытов. Он подошел к Остапу и, обратившись ко всей компании, сказал:
— Дывыться. Бачите — це ж Остапова борода?
— Остапова, — в один голос ответило все общество, заинтересованное невиданным зрелищем.
— А же в цией бороди нема грошей?
— Де ж в чортова батька в бороди, колы и в кишени Остаповой их николы не бува...
— Пасс!
И в присутствии всей почтенной публики он снял с бороды Остаповой двугривенный.
— Оце ж двадцать копиек... А ще раз... Пасс... Це те ж ще двадцать... — повернулся он к изумленным зрителям.
В это время, когда Лемишка стоял спиной к Чуприне и любовался произведенным им впечатлением, последний, как ни был пьян, тем не менее смутно начал осознавать, что Лемишка из его бороды тащит деньги. Он и сам стал искать деньги в своей бороде, но двугривенных
больше не находил. Огорченный этим обстоятельством, он встал во весь свой богатырский рост и, положив могучую руку на плечо Лемишки, мрачно проговорил:
— Отдай гроши!
— Яки гроши? — завертелся Лемишка.
— Сорок копиек!
— Як то отдай?
— А вже ж з моей бороды вытяг, воны ж мои...
— Як же воны твои?
— Аж борода моя, бисова душа, собственна...
— Так що ж, що борода твоя? Борода твоя, а гроши мои...
— И все, матери твоей чорт, що в моей бороди знайдетця, тож мое...
— Николы не дам!
— Не отдасы?
Тут произошло событие, о последствиях которого Явдоха рассказывала своей куме таким образом:
— Як привезли Лемишку, той маты б ридная не пизнала б... Пыка уся розбыта... двох зубив як не було... Черкеска уся обидрана... Цилого рукава, голубонька моя, (тут Явдоха обыкновенно начинала плакать) нема зовсим...
А з роту пина тилькы: хлюп, хлюп. Неначе в чугуни товклы... Друга недиля, як тилькы устав... Отто, як устав, тай поклявся перед Пречистою николы тую чорну мугу не робыты... Теперь знов за шапки взявся... Годи, каже, бо як бы справди зовсим не вбылы...
Таким образом, Лемишка был излечен от своего первого увлечения. Но характер остался характером, и скоро Лемишка стал жертвой нового увлечения.
(продолжение следует)
========================================
5-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.126-127
ЛЕМИШКА
2
Решил Лемишка поехать в Ростов «смушки куповать».
Прибыв в Ростов, он отправился бродить по городу. Проходя мимо вновь строящегося дома, он остановился возле кровельщиков, приготовлявших железо для крыши. В городе, где жил Лемишка, было лишь несколько домов, крытых железом. Лемишка остановился.
— Здорово булы, дядьки!
— Здравствуй, хохол, — ответили кровельщики.
— Що це вы, братцы, тут робыте?
— Не видишь разве — крышу кроем.
Лемишка присел на корточки возле загибавшего лист мастера.
— Зализом?
— Да ты глаза-то свои куда запрятал-то? Не бумагой же...
— Оце диво!
— А ты что ж? Не хочешь ли выучиться?
— А важко цему дилу навчитьця?
— Выучиться?.. В три дня...
Пожалуете, поштенный чоловик, иавнить, будьте ласковы.
— Ты что ж, хохол, думаешь даром учить буду-то?
— Зачим дарма? Я за це могарыч поставлю...
— Ладно: ведро спиртогрею, да три рубля денег...
— Ну добре, — согласился обрадованный Лемишка.
Три дня работал с кровельщиками Лемишка. Резал и загибал листы, олифил, готовил клямеры. Когда был достигнут некоторый успех, Лемишка, поблагодарив своих учителей, купил железо, молотки, ножницы и поехал домой.
По приезде Лемишка разложил все привезенное среди двора, ходил между железом и как-то загадочно улыбался. Явдоха с изумлением смотрела на все это, вздыхала и вспоминала: «Пишлы нови хитрощи, як бы чого не було, як з чорною мугою».
Изумление ее еще больше увеличилось, когда раз, вернувшись с базара, увидела Лемишку, сидящего на крыше и разрушающего ее до основания.
— Боже мий! — воскликнула испуганная женщина, полагая, что Лемишка «зовсим з глузду збився».
— Иване! Що це ты робышь?
— Що? Не бачишь хиба...
— Ох, лишенько мое!.. Хиба ты зовсим сдурив: свою хату руйнуешь. Хиба ж таки можно людям у непокрытий хати житы...
— Эге ж... Иншим матерьялом покрою, що ты з роду не бачила!
— Ивасечку, голубчику, покинь оци хлопотя... Не руйнуй хату. Чим писля покрываты маешь? Нема ж новой ни соломы, ни очерета...
— Чим? Чим? — гордо спрашивал, сидя на крыше, Лемишка. — На бисова батька мени очерет та солома? Годи цему. Це вже старе дило. Е у мене зализо.
(продолжение следует)
========================================
6-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.128-129
ЛЕМИШКА
— Ой, Боже мий!
— Эге ж. И олифа.
Говоря это, Лемишка победоносно разбрасывал камыш во все стороны.
— И галаньска сажа...
— На вищо ж та сажа?
— Э, що сажа? И ярь-мидянка... и гаспедьска земля...
— Ох, мое лишенько! Впьять гаспедьское наважденье...
— Дурна баба! Гаспедьска земля, кажу, це така краска. От бачишь, яка покривля буде... Зовсим паньска хата. Та ще и не в таких панив, як наши, а як ростовски. Зализом укрыта, клямерами прикована, та самисенькою ярь-мидянкою крашона... Ха! ха! Пид такою стрихою не соромо буде и Лемишке шапки шить...
Вокруг плетня Лемишки моментально выросла публика. Последняя крайне была заинтересована, видя, как Лемишка свою собственную хату разрушает. При виде картины разрушения одна баба даже всплакнула:
«Боже мий! Боже мий! Що на цему свити робытьця... Свои хаты стали люди на корень валяты...»
— Що це смушкарь, зовсим здурив? — рассуждала публика.
— Ни! Мабудь яки-небудь новы хитрощи!..
— Де там с лысого батька — новы хитрощи? Яки таки хитрощи, сто чортив йому в хвист, коли чоловик свою хату руйнуе...
— Гей, Лемишка! Що це ты робышь?
Но Лемишка делал вид, что, занятый своею работой, он не слышит обращенных к нему вопросов.
Когда от крыши остался один скелет, запыленный Лемишка слез с крыши и принялся готовить железо. Явдоха сидела в хате и плакала.
В это время по улице шел квартальный Завертайченко.
Увидя толпу возле плетня, Завертайченко счел долгом узнать, «зачим, например, скопление людей»?
— Що це тут сватання?
— Ни.
— А що ж — хрестины?
— Ни... Смушкарь щось з зализом заходивсь...
Лемишка, действительно, сидел среди двора. Он видел любопытные взоры, направленные на него через плетень, и торжествовал. Он обрезал листы и с громом разбрасывал их по двору. Завертайченко долго рассматривал, что делает Лемишка, и решил, что здесь обязательно требуется вмешательство власти. Осторожно перейдя «перелаз», начальство подошло сзади к беспечно торжествующему Лемишке.
— Це ты, Лемишка?
Лемишка вскочил, торжественный вид моментально слетел, и шапка сама собой упала с головы.
— Що це ты тут робышь?
— Зализо рижу.
— На бисова батька ты то зализо рижешь?
— Хочу хату крыты...
— Що?
— Кажу, хату хочу крыты.
— Чим?
— Зализом...
(продолжение следует)
========================================
