журнал «Вольное казачество»
1930г.
57-й номер
стр. 3
Гнат Макуха

Колы б Ты, Господэ, из нэба
Спытав, чого нам гришним трэба
Сиромам тут на чужини, —
Одно, сказав бы, дай мэни
Народ мий вильным повидаты.
Тоди... тоди — хоч и вмыраты...
Оттак дарэмно, — чи нэ так? —
Сумуе тут старый козак.
Другый багацтва всэ бажае,
А дэ хто з долэю всэ грае...
А я про волю всэ гадаю, —
Нэначе з волэю дизнаю
Я щастя... й прыйдэ Божий рай...
Багацтво, щастя, — Ридный Край! —
Як брат на воли долю мае...
— Сього душа моя бажае.

Языки бывают «йокающие» и «джокающие» — кубанские протобулгары «джокали». Балкарцы до сих пор называют себя «таулу» — горцы, сплав местных племен с болгаро-хазарами. Слова «Балканы, Балхаш, Балкария, Болгария», возможно, призошло от древнего самоназвания степняков «балхи, булхи». Болг+ар — множественное число в протобулгарском языке. На каменных плитах сохранилось много эпитафий, так вот, в протобулгарском использовался глагол «Е», в той же функции, что и в балачке ( — Сало е?). В южном Азербайджане протекает река, впадающая в озеро Махмуд-чала, которая называется Болгару-чай (Булгарская река). Остатки хазарской крепости Хумара на правом берегу Кубани покрыты протобулгарскими рунами.
Бунчук — древко с привязанным хвостом коня либо яка, означало ранг военачальника. Использовалось степными народами вместо штандарта. Градация рангов — от одного до семи бунчуков. Находилось рядом со ставкой, чтобы Войско и посыльные ориентировались. Знаменосец у нас назывался «бунчуковый товарищ», а у турков «тугджи». В фильме «Хан Аспарух» у шатра Кубрата видим семь бунчуков. Бунчук носили перед военачальником.
Пуговиц не знали, одежда застегивалась на крючки и петли. На кожаных сапожках было несколько стягивающих ремешков, один из которых проходил посредине подошвы. Пряжки и бляжки лучше обозначать словами «белый» и «желтый» металл, степняки прекрасно разбирались в сплавах, фольгировании, позолоте и посеребрении, масса вариантов. Если скифы любили «желтый» металл, то протобулгары, в основном, «белый» цвет металла. Степняки очень любили красный цвет. Колчаны, пояса, налучье, сапожки, перчатки, сумки — все было красного цвета. Хан Тервел даже дань брал с Византии исключительно красной кожей. Не было красной, оборачивали красной материей сыромятный кожаный пояс. В походе на поясе обязательно висели (или крепились к сумке) кремень, огниво и точильный камень.

2-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.224-225

ПЕРЕД МОНОПОЛИЕЙ
(Из записной книжки)
— Зато ж на всю станицу один торгуешь.
— А как торгуешь, душа мой? Каждый пьяница на шеи сидит... Сейчас духан пришел... «Духанчик — давай стаканчик». Стаканчик брал, немножко отпивал, потом вода потихонька наливал... «Духанчик, кричит, почему градус не полный? Протокол надо!» Бедный духанчик — тюды-сюды, — пожалуйста, бери бутылку — оставляй свой привычка... Конечно, потому протокол-матокол больше стоит.
— Ну, ваш брат разве дурману не кладет, воды не льет?
— Мы сами не льем, ну другие, известно, немножко поливают, потому каждый, душа мой, себя жалеет... Конечно — тысячи плати, копейки получай...
— Да вы копейками втрое получаете.
— Прежде так было, а теперь — так на так — слава Богу говори... Не торговля, а слезы, душа мой!
— Зато такой теперь водки не будет... Это вашему брату плохо...
— Нашему брату плохо, ну зато и ваш церемон пропал... Когда мы Лимановк духан держал — вай, вай, что делался! Атаман семейство семь душ, писарь семейство восемь душ... Атаман семейство — семь раз родился, семь раз крестился, семь раз имянин делался. Писарь
семейство — восемь раз родился, восемь раз крестился, восемь раз имянин делался... Считай, душа мой! Атаман на каждый раз ведро водки давай, писарь на каждый раз—полведра давай. В Камышевке держал — атаман четыре раз в год имянин делал... Ми ему говорим:
такой закон нема четыре раза в год имянин делать... А он спрашивает: меня как зовут? Иван, говорим. Смотри, говорит, сколько раз Иван имянинник бывает. Сами считал, видим, сами ошибкам давал... Слава Богу, еще мало берет...
(продолжение следует)

1-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.223-224

Перед монополией
(Из записной книжки)

В вагон третьего класса вваливается толстая фигура в атласном бешмете, подпоясанная поясом с наборным серебром. Восточный профиль, черная с проседью борода. В одной руке черная овчинная шуба необъятных размеров, в другой — узел. Тяжело пыхтя, фигура размещается и усаживается. Севши, осматривает пассажиров. Против восточного, человека помещается урядник с Георгиевским крестом. Последний из сухого, как порох, табаку пытается склеить папиросу. Табак сыпется, папироса не клеится.
— Не трудитесь, душа мой, — говорит бешмет, — пожалуйста..
Кавалеру предлагается синяя коробка с папиросами и надписью «Дюбек лимонный».
— Спасибо, — говорит урядник и берет папиросу. — А мой песок, бисова душа, прямо на порох...
— Завсегда надо цигарка курить...
— Цигарка лучше, только тютюн дешевле...
— А где тютюн покупал?
— У себя, в станице.
— А на ваша станица кто лавка держал?
— Карабетка, он и духан держит...
— Какой Карабетка?
— Кто его знает... Нос еще у него надвое перебит...
— Нос перебит, нос перебит, — вспоминает бешмет. — А, знай! Еще наперед два зуба нема!
— Вот-вот, и зубов нема.
— У, у! Знай, знай. Нос перебил — Чоботовка духан держал, зубы пропал — Боготовка держал. Хороший купец! Старый духанчик!
— А вы тоже по духанской части?
— Ми, душа мой, по всякой части. И духан держим, и лавкам держим, и амбар держим. Усе держим.
— Теперь вот сказывают — казенный духан будет...
— Манополь будет... Теперь ваш брат пропад, и наш брат пропал...
— Чем же наш брат пропал?
— Чем пропал? Потому пропал, что весь ваш чох-мох кончится...
— Какой чох-мох?
— Такой, душа мой: теперь приговор берешь — три тысячи, четыре тысячи, пять тысячи — правление давай...
Атаман-матаман, писарь-мисарь, туды-сюды — еще два тысяч, три тысячи...
(продолжение следует)
===================

журнал «Вольное казачество»
1930г.
51-й номер
стр.19
Без „клюквы“ ни в одном фильме не обходятся. Придерживаются, придерживаются действительности, а потом как прорвутся, так всем чертям на удивление.
Изображается, например, аульный праздник ночью но случаю победы, одержанной Шамилем над русскими войсками. Лезгинка идет на полный ход. Не будем говорить о том, что танцы проходят с какими то фантастическими факелами — говорят, так нужно для европейского зрителя, — но вот беда, что танцоры то взяты из одного русского кор-де-балета, не имеющие и понятия о лезгинке. Одели этих молодчиков вместо черкесок в какие то поповские подрясники, натянули на ноги чобанские постолы, и по команде одной балерины началось выкаблучивание. Среди казаков гомерический хохот; не злость, нет, а именно хохот!
— Неужели на Кавказе так танцуют лезгинку?
— Что вы, помилуйте, это же чистейшая фантазия!
— Почему же вы не скажете главному режиссеру?
— Уже говорили, да толку то мало!
— Удивительно! А ведь публика будет смотреть и выносить превратное понятие о национальном кавказском танце! Печально!
— Да, очень печально! Такой хороший танец превратили в шабаш на Лысой горе!
— Нет! Это пляска чертей в голодную пятницу!
Сцена кончилась. На несколько минут все свободны. Премьер-артист кричит одному кубанцу:
— А ну-ка, Ваня, покажи, как танцуют лезгинку!
Заиграла музыка, захлопали ладоши, засверкали кинжалы.
Казак с тонкой, туго перетянутой сыромятным поясом талией, закружился, как вихрь, изображая своими движениями полет орла.
Американская артистка не выдерживает и, врываясь в круг, присоединяется к танцу.
Свисток режиссера нарушает истинное, неподдельное веселье. Артисты расходятся по своим местам. Казак-танцор получает бутылку коньяку.

Пилинг — Заготовка дров
Погонный метр — Генерал
Barista — Кофейныця чи Кофейнык
Катастрофа — Стихи палача
Мандарины — А хто ж така ця Рина?
КаскоДеры — Автоюристы
Красукатище
 — Алле. Какая зима?! Не знаю, не знаю. Щас посмотрю в словаре. Ах, зима — снег, мороз, лед. Не, не было еще вашей зимы, это там, на севере, не на Кубани )
Дорого-багато, по-багатому

«Discovery channel» многие сезоны выпускает сериал «Naked and Afraid». Отправляют на 21 день на тропический остров мужика с бабой, американцев, дают им огниво и нож. И все. И вот они, профессиональные выживальщики — бывшие военспецы из горячих точек или инструкторы МЧС — должны 21 день пробыть на острове без помощи. Казалось бы, тропический рай, все есть, но мясо от них убегает, рыба не ловится. За три недели американцы только галдят перед камерой и составляют планы на завтра. Или обсуждают, почему пропал вчерашний план. Типа, дом-2 (хата друга). Многие не выдерживают, уходят из проекта, кто остался, теряют по 15-20кг, покрываются фурункулами, грязью и чесоткой. Короче, «книжные» люди, теоретически они могу поймать рыбу, даже читали, как ее ловить, но практически ловить не умеют. Три недели питаются червями и улитками и жалуются друг на друга перед камерой.
Подумал, если отправить на остров кубанца, сказать ему, что рыба и мясо бесплатные, топить хату не надо, участок на пляже у моря — он справится. Через пару дней на берегу океана будет стоять хата, на мангале — жареные попугаи какаду, во дворе будет коптиться морская рыба, в сарае — булькать ананасовая самогоночка. Из окошка хаты, вся в красных бусах, будет выглядывать и петь родные песни его жинка с коктейлем в кокосовом орехе. А хозяин покачиваться в плетеном кресле с бамбучным кальяном в руке. И никаких пустых разговоров перед камерой на абстрактные темы.

3-я часть
(окончание)
журнал «Вольное казачество»
101-й номер
стр.17
Пивень А.Е.
Думы и мысли
До булавы треба головы.
(Смих кpиз сльозы).
1932г.

Був у бытви и Покровский —
Прыблуда-москвыч,
Та оставсь живый здоровый,
На вэлыкый жаль;
И пишла йому дарэмно,
На добро й корысть,
Та Галаева побида
И загублэна жисть.
Дав йому за тэ отаман
Полковныка чин:
Отакого вин достукавсь —
Отой песькый сын!
Тилькы вражий аватюрнык
Дуже нэ зрадив:
Вин нэсытою душою
Бильшого хотив;
Та й зачав вин домагатысь
Статы на чоли
Над Кубанськымы вийськамы,
Що у нас булы,
Щоб Гулыгу гэнэрала
З миста одпихнуть,
А самому замисть його
Командармом буть.
А розумный пан отаман —
Мудра голова —
Все боявся, що урвэться
Из рук булава;
На Покровского-поганця
Всю надию мав
И од його порятунку
В ций пpыгoди ждав.
Та й змистыв тоди Гулыгу,
Дида-пластуна,
А прызначив на тэ мисто
Зайду-литуна.
Та дурна була надия,
Щоб москвыч-шахрай
Добре взявся рятуваты
Наш Кубанськый край;
Бо чорт-мало в його хысту
Вийськом кэрувать:
Вин у cтaвци тилькы й тямив
Пыть що-дня й гулять;
Та як-раз и допылыся
Там уси гуртом, —
Большевыцька вража сыла
Обийшла кругом;
И зосталося — найкраще:
У такый розгар
Выйты гэть и залышиты
Катэрынодар.

10-03-1932 г.
http://vtoraya-literatura.com/razdel_2115_str_1.html

журнал «Вольное казачество»
125-й номер
стр. 25
Павел Поляков.
Казачьи фельетоны.
Письмо оттелева
1932г.

Милостивый Государь, господ, редактор! Мне-же-ж обидно! И здорово! «Кавказский Казак» письма «оттуда» — «получает», — а мы нет!
Что за черт!
Решил и я такое письмо «получить» № 1-й...
Нужно будет — еще «получим»!
А Вас, господин редактор, прошу — обязательно пропечатайте!
Чем наши хуже ихних!
Дорога и мыла моя кума! Пышу тоби оцю пысьмо з Нарымського краю, куда загналы нас прокляти большовыкы за те, что не слушали мы, шо нам говорыв наш ерой и батька отаман генерал Науменко, шо завив вас на Лемнос и з Лемносу вывив и оце вже 14 годов воде по всьему свиту... Як бы не вин, ваш Науменко, шо ще в Катеринодару у Покровского та Врангеля мастерству учився, та не его началнык штабу полковнык Соломахын — так мы-б издесь давно вси с горя попередохлы!
Це воны як Ангелы Божжы нас козакив от всякого зла сохраняють и оберыгають!
Господь за нас, мы победим, да здравствует Росссия! Вра! Вра! Вра!
А ще пышу тоби, шо пасу я зараз верблюдив на Камчатки у кумы моей Марфы, яку загналы сюда за тэ, що не слухалась генерала Шкуры (дай ему Бог все выно попыты)... якый ее од большевикив спас, бо поперед их у ней небоги все под грибло позабырав!
А ще пышу тоби кума, шо оттаку ж цидулю послав я и Соломахи и вин йи у Кавказькому Казаку пропичатав,..
Ты там скажи вильным козакам, шо мы их не прызнаем, а прызнаем тилько отых, шо у Билгради на пузи лазиют... Це добре!
И мы туточки оттак-же перед большовыкамы лазаем, як Ваши генералы перед вашимы барами... А в нас хто не лазыть на пузи, того — высиляют... а в вас я слыхав Науменко отых, шо не пресмыкаются — со службы выганя, из списков Войска — вычеркивает и козакамы не щитает. Це дуже добре! Оттак-же и в нас Сталин робыть с козакамы!
А ще слыхалы мы, шо ввас там много ставропольских козакив развилось... и це добре! И в нас тут и Московськи и Рязаньски и Нижегородски козакы понаихалы! У наших куринях сыдять, наш хлиб жруть, и од нашего имени говорять. Це добре! Це и в вас и в нас е!
Но покамисть звинить! Простить, шо без порядку пысано.
А пысав ще пысьмо на берегу Каспицького морю козак Чортмаевськой станыци
Хивраля 5 дню
Семэн Брихло

8-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.168-169

— За це спасиби! Може, и справди чоловик эробився.
— Эй, та на тий Кубани усякому чоловику сами гроши у кишеню лизуть... Тильки гаманец разгорнешь, а карбованци сами у його тильки хлюп, хлюп... Та эабув тоби ще сказати... За цими гришмы и запьямятоввв... Химка померла...
— Ой, Боже мкй! Померла...
Мокрина заплакала.
— Та на чужини и вмерла... Вмерла и ридного села не побачила.
— Та чого ты рюмсаешь... Померла, и царствие небесное... Що ж тут робить... Смерть не справник, — не послухае... Тай то треба казати: гордовата таки булы покийница... Ниякого поштенья я николы вид ней не бачив... Було морду оттакечки пиднима, що носу и кочергою не достанешь...
Несмотря на эти основательные доводы, Мокрина продолжала плакать.
— Та годи, кажу, хлюпаты. Не ждав того плачу, як е за чим. На то Божа воля. Смерти — не одперти. А ось мени треба мерекуваты, як до Хомы и хаты. Безпреминно хлиб треба продаты...
Мокрина перестала плакать.
— Хлиб продасы, а чим дитей годуваты?
— Кажу тоби — у Хомы пидкриплюсь...
— Як у Хомы грошей не буде?
— Не каркай! Як то не будет грошей для ридного батька... Чорт зна що кажешь! Я зараз, як прииду, то
и одповидаю: ну, сынку, годував я тебе до двадцятого року, годуй же теперь и ты нас, старых... Вин тоди и выложить, кильки мени треба — там тыщу, або другу, або...
— Або оттак: наши галки пьють, ни с чим до дому идуть...
— Ще бачу справди стары люди кажуть: у жинки и зрозум жиночий... як то можно, щоб Хома не дав грошей...
— Написав бы тоби, старый, лучше Бугрий. А хлеб дома зостався.
— Эге! Добре писаты... Хиба ж можно то писаты, що цилый день треба казати... Хата облуплена... Грошей
нема... Кобыла здохла... Лемиш зломався... Й одна корова тильки и е... Хиба це усе можно писаты?.. Ни, що буде, то буде, а пойду...

4
В большой палате подряд стоит несколько коек. Дождливый, пасмурный день каким-то желтоватым светом глядит в окна. У стены, на крайней койке, под старым одеялом лежит Хома Чабак. Испитое, измученное лицо. Глаза полузакрыты. Если бы не подымающаяся
по временам грудь, можно было бы подумать, что здесь кончен вопрос о жизни.
Тихо приотворяется дверь палаты и пропускает фигуру старого Чабака.
— Вы с ним поосторожнее, — говорит ему сестра милосердия. — Вон — на крайней койке... Доктор сказал, может быть, и до вечера не протянет... У него водянка...
Осторожно ступая, он направляется к койке сына.
(продолжение следует)
====================
========================================
9-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.170-172

За подкреплением

Опустив голову, старый Чабак останавливается у постели больного. Томительное молчание.
— Хома, — каким-то задавленным голосом произносит он.
Бескровные веки приподнимаются, и глаза как будто стараются что-то припомнить.
— Хома, — со слезами в голосе произносит старый Чабак, — сыну мий риднесенький...
— Тату — це вы? — слышится слабый голос.
— Я, сынку, я! Приихав тебе повидати...
— А неньки нема?
— Зосталась твоя маты дома на хозяйстви...
— Нема неньки! Ось бачите, тату, до чого доводить чужа сторона...
— Ще Бог милостив, сынку. з ким хворобы не бувае...
— Бувае, батьку, бувае. Та бува проходяща, а у мене... Чую я вже сыру землю... Та ще коли б свою землю, а то чужу, холодну...
— Ще, сынку, до дому умисты поидемо...
— Ни, батьку, не бачити мени ридного краю... Добре видаю, що не бачити... Велике спасиби и за те, що приихалы... Важко вмираты, а ще важке, як не ридни руки очи заплющують...
Больной тяжело вздохнул. Старый Чабак присел на табурет, стоящий у койки. Хома опять заговорил:
— Дайте, тату, руку подержать... Легше мени, неначе я знов у ридному сели... Бачу я знов и леваду нашу... Бжоли гудуть... Гречка цвите... И маки цвитуть... Усе маки и маки... жайворонок писню спивае... Далеке несетця писня — аж до самого Бога да його Святого Престола...
— Що це ты, сынку, кажешь? Христос з тобою!
— Що кажу, що кажу?
Больной приподнялся на локоть и посмотрел на отца. Большие, воспаленные каким-то лихорадочным огнем, карие глаза вдруг осветили бескровное, бледное лицо.
— Невже справди — це вы, тату?
У отца показались слезы, которые он незаметно старался стереть рукавом полушубка.
— Я, сынку, я, старый Чабак, прийшов своими старыми ногами за тобою, мий сыночку...
— Вы плачите, тату? Не плачьте, мий риднесенький...
Гака моя доля. Жаль мене и вас, и неньку... Як вы стары зостанетесь...
— Чого ты, Хома! Хиба ж люди не выдужуються...
— Ни, мени вже не выдужаться... Не туды, тату, витер хвилю гоне... Як шов я на Кубань, то мерековав, зароблю грошей и вам старым и соби.
Больной опять опустил голову на подушки.
— Да Бог с ними, з тими гришми, — заговорил отец.— Ось Маты Пречистая поможе — одужаешь, поидемо до дому... Знов ридне село побачишь...
— Ни, батьку, цего не буде... Простить мене, що не давав довго об соби висточки... Усе хотелось заробить грошей, та тоди и послати висточку... Та забила хвороба...
Больной на минуту забылся. Старый Чабак освободившейся рукой достал из кармана красный с жёлтыми разводами платок и вытер глаза.
Больной, не подымая век, опять заговорил.
— Кажуть люди, на Кубани велики заробитки... Це правду вони кажуть... Е, батьку, велики заробитки, так е, батьку, и велики хвороби... Нема у нас, батьку, такой пшеници, та нема и такого трясця... Е височенни будинки, та нема батькивскои стрихи... Е, тату, на що погуляти, та не чути риднои писни...
(продолжение следует)
========================================
10-я часть
(окончание)
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.173-174

За подкреплением

Больной замолк. Тихо стало в палате. Старый Чабак сидел, опустивши голову. Спустя несколько минут Хома
опять заговорил.
— Бачилы вы, тату, як тютюн росте? Жовти його листья, оттакечки вид його жовти люди роблятьця... Клятте те зилля... Оттак и Химка вмирала на тий клятий плантации... Хоч обидва мы у те время занедужали, та все ж за хозяином богато грошей заробили... Циле лито и осень биля того зилля порались... Продав хозяин той тютюн тай подавсь кудысь... А мы — так ни з чим зостались...
Прийшов якийсь другой хозяин тай каже: йдить соби с Богом... А тутечка и Химка злягла... Трясця так и бье бидну... Посумовали, та яки були гроши — а наняв пидводу тай повиз у город, бидолашку...
Больной тяжело вздохнул.
— Тут... У городи вона и вмерла...
Старый Чабак перекрестился.
— А як вмирала — усе вас та неньку споминала... Легше було б, каже, мени биля их и вмирати, бо я их усяк час за ридных поважала... Звисно, у ней ж никого не было...
Старый Чабак еще ниже опустил голову, точно старался скрыть в лице морщинку между бровей, набежавшую при последних словах сына.
— Пишло мое щастя у лис по пруття... Померла Химка, я сидю биля ней та сумую — що мени теперечки робити? Коли щось скрипнуло. Дивлюсь: стоить у дверях Свирид Мазниця... Вмерла? — пытае. Я тильки головою хитнув... Коли дивлюсь, через кильки времья — принис
вин домовину, та купив сажи и крейди, — хрести на труни писати. Я як бачу його, тату... Сидить пид виконцем, сам такий сердитий, та ту домовину маже... Вуса якось до долу высять, а люлька в зубах тильки — тюх, тюх...
Больной повернулся и лег на спину.
— И диво мени, що и не спытав мене, чи е у мене гроши, чи великими богатиями мы з той плантации приихали...
И усе... що треба було, усе на той погриб Мазниця гроши давав... Як поховали, почав я йому казати: зароблю,Свириде, выплачусь, а вин мени з сердцем одвича: на бисова батька мени твои гроши... Коли я тому ничого не кажу, и ты не зачепайся...
Больной умолк. Дыхание становилось все слабее и слабее...
— Що це, тату, так темно зробилось... Неначе ничь округ полягла... У могили, неначе...
— Це, сынку, тоби вид хворобы мариться...
Больной заметался.
— Яка хвороба? Де хвороба? Хто це биля мене? Химка, це ты? Де ж ты була? Довго, довго не бачив я тебе...
Скажить Свиридови, що Химка з того свиту дякуе його старого за чорну труну...
— Сыну мий! Хомо, що ты кажешь?
— Це хто? Це ненька моя ридна прийщла... Не забула... Уси биля мене... Чуете, хтось на сопильци грае... Вишневи садочки, яки билы стоять... У садочку Химка з дитиною... Химка,- жинка моя ридна! Куды ж ты мене звешь... И дитина у тебе, як до мене смиетця... Я зараз до вас поспишатиму... тильки... тильки Свиридови гроши отдамо... Хиба ж я вас покину... Хиба ж... Ой душать... Пустить... Пустить мене до моей жинки... Не душить... Не душ
Хома как-то вздрогнул и вытянулся. Одна рука бессильно упала с постели на пол.
— Хомо! — крикнул старый Чабак. — Сыну мий риднесенький...
На крик старика вбежала сестра милосердия, вошел фельдшер. Последний взял опустившуюся руку и, пригнувшись, прислушался к биению сердца.
— Кончился! Убирать надо, — сказал он.
А старый Чабак стоял на коленях у койки, положив свою седую голову на переставшую дышать грудь своего сына, и только нервное подергивание его плеч выдавало, что происходило в душе старика.
1900 г.

Любопытно, что древние кубанцы-степняки использовали слово «лассо», а не «аркан». После европейских походов слово осело в словарях местных племен на Пиренеях. С Колумбом слово «лассо» переплыло океан, прижилось на новой родине, в Америке. А к нам вернулось в фильмах про ковбоев.
Не существует портрета Батбаяна. Огромное количество портретов Кубрата, Аспаруха, Святослава. А нашего Батбаяна игнорировали художники. Не было своего степного народа, не было запроса в обществе. Нужен портрет - чубатый, усатый, грозный степной рыцарь в кольчуге, с тамгой рода Дуло. С мечом согдийского типа, с золотым наборным поясом. Без византийских пряжек и плащей. Желательно руническая надпись рядом. Можно на коне. Никаких монголоидных черт лица, но и не рыжий-курносый. Вот задача...

Бигдай А.Д.
Песни кубанских казаков
Том 1
Краснодар, 1992

202. Полюбыла коваля

 Полюбыла коваля та й нэдоля моя,
 Я думала кучерявый, аж и чуба нэма.

 2. Хоть и е трошкы, та нэ кучери,
 А вжеж мини шолудыви надокучылы.

 3. Полюбыла паныча Пэтра Павловыча,
 Та нэ знаю шо робыть, чи покынуть, чи любыть.

 4. Та нэ знаю шо робыть, чи покынуть, чи любыть,
 Покынуты — жаль будэ, судытымуть нас люды.

 5. Шо я сирому сиряци балалаичка в руци,
 Балалаичка брэнчить, до дивчины говорыть:

 6. — Ой, дивчино, рыбчино, чого така била?
 Чи ты в поли нэ була, шо нэ загорила.

 7. — Я у поли була, пшеныченьку жала,
 Мэни маты платок дала, шоб нэ загорала.

 8. Ой, там на гори та й стоялы маляри,
 Испысалы, змалювалы черевычкы мои.

 9. Черевычкы мои позолочени,
 Голубою лентою подоточивани.

1-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.182-184

ВЧЕРАШНИЕ ВРАГИ
(В вагоне)

Тянутся бесконечною лентой стальные рельсы, пересекая вольную черноморскую степь. Мчится но ним, пыхтя и громыхая, поезд. По обеим сторонам пути тянутся сады, хутора, станицы. Там и сям зеленеют нивы подсолнечника. Мелькают станции, увитые вьющимся
виноградом.
В вагоне идет беседа. Беседуют — отставной полковник, старик лет шестидесяти, с Георгиевским крестом на черкеске. Против него, таких же лет, старик горец.
— Вы издалека? — спрашивает полковник своего собеседника.
— Из-под Майкоп... аул Мыргукай...
— Знаю, знаю Мыргукай... Что же у вас, тоже все на подсолнухи перешли, — говорит полковник, глядя в окно на желтеющие поля.
— Наша минога симячко пишов... Пшеница завеем кидай.
— Да, все теперь на семячко бросились. Что ж, оно и правда, расчета нет. Привезешь пшеницу — цены нет, а семячко — только давай. А прежде-то? Только бабы на лусканье сеяли,.,
— Минога маслобойный завод пишов.,.
— Да! Многое переменилось. Теперь хоть и земля до-роже, зато и жить стало дороже. И дороже, и скучнее. Да и теснота, матери ее чорт, кругом пошла. А прежде-то? Степи-то какие были? Какие по ней табуны ходили? Да что табуны? Тарпаны (дикие кони) по воле гуляли..
— У-у-у! Тарпан минога був, — оживился горец.
— И у нас, и у вас добрые кони были. А теперь все засеяли. Цыгану шатро поставить некуда.
— Теперь наша уся лошадка Кабартай купи. Наша завсём нема лошадь. Туда-сюда хайван лошадь — сто рубли, двести рубли...
— А прежде, бывало, добрых лошадей мы у вас отбивали...
— Наша ваша тоже карош кони и скотина отбивай...
— Да, хорошее было времячко, — вздохнул полковник.
— Дуже карош, — вздохнул горец.
Собеседники замолчали и о чем-то задумались.
— Помню, — начал полковник, —как пойдем в экспедицию, аулы сожгем, а скота, баранты — целые стада домой пригоним. Всего вволю...
— Наша тоже станица зажигай, хутор зажигай!., Багато баран забирал, скотина забирал, марушка забирал... Усе забирал...
— Бывало, — предавался воспоминаниям полковник, — о хозяйстве или о деньгах и не думаешь...
— Ха-и... Наша тоже ничего не думай. Набег пишов — усе пришов... Теперь — хайван дело... Мала-мала — карабши (бандит) пишов, — урядник лови... Мировой суди... Зараз тюрьма сади...
— Да, хорошее было времячко, — вздохнул полковник.
— Пассым (раньше) завсём добре було.
Оба снова замолчали и о чем-то думали.— Й народ-то какой был? — заговорил полковник. — Жизнь в грош не ставил... Река — не река, скала — не скала...
— У-у! Усе джигит був! Настоящна джигит...
— Ни простуды, ни болезни не знали...
— Какой простуд? Джигит погода нема. Марушка погода есть.
— Я помню, раз на Белой... Там нас с полсотни от пяти-шести сотен ваших отбивались... Нас грели, ну и мы их грели... С нас клочья летели, ну и у них хвостов не оставили... Положим, что вернулось нас человек двадцать, зато человек двести уложили...
— Наша тоже на Ставрополь ходил... Когда Магомет Амин приходи... У-у, тогда минога наша руби...
— Да, смелый народ был, — со вздохом сказал полковник.
— Душа крипка держи, — вторил ему горец.
Наступило молчание.
— Теперь что? — начал полковник. — Вот, скажем, железная дорога... Как в катере сидишь... Диван мягкий...
Спишь, как дома, а, между прочим, едешь... Ну, натурально, человек и разнеживается... А прежде? По плавням... по щелям... По пояс в воде... Комарь бьет, солнце печет... Под дождем да снегом... Ветер коня с ног сбивает... Ничего себе... Ну и закалялся человек, потому у
него и прикрытия всего — одна бурка. Она тебе и хата, и печь, и постель...
(продолжение будет)

Булгары и аланы были основной военной силой Хазарии. Чем была Хазария до присоединения булгар? Мелкой кочевой Ордой. Объединившись, степняки в разы раздвинули границы. За пару десятилетий отхватили себе степной Крым, Поволжье, разграбили Грузию, Армению, Персию. Армянские хроники того времени со стоном вспоминают походы наших чубатых в Закавказье. Первые десятилетия существования Хазарии — самые успешные походы и эхо грозной славы по всей Великой степи. Их помнят летописи Византии и Халифата. Батбаян прожил еще 30 лет после объединения и оставался балтаваром кубанских булгар. До арабских завоеваний он не дожил, горечь поражений не знал. Кто знает, как сложилась бы судьба Великой Булгарии без хазар. Возможно, арабы мусульманизировали бы северный Кавказ на 700 лет раньше турок. А вместе с хазарами продержались триста лет, столько же лет у династии Романовых.
Иудейский шлейф Хазарии растиражирован уже в наше время. Наши степняки были ранними христианами или поклонялись культу бога Тенгри. Иудейская верхушка степной страны — несколько правящих семей, не более. И то принятие ими иудейства означало просто противовес давлению византийского христианства и мусульманского халифата. Несколько надгробий с семитской символикой на Тамани не датированы (Плетнева), возможно, относятся к Боспорскому царству или Тмутараканскому княжеству.  У наших степняков в могилах находят солярную символику, изображение тамги, христианскую символику, но не иудейскую. Миф об иудейской Хазарии нужно развенчать.

-----------------------------------------------------
2-я часть
журнал «Вольное казачество»
101-й номер
стр.17
Пивень А.Е.
Думы и мысли
До булавы треба головы.
(Смих кpиз сльозы).
1932г.

Гляньтэ бо, якый бадьорый
И якый юнак:
Хай же будэ вин миж намы,
Як справжный козак!»
Так мовляв наш пан отаман,
Бо дуже зрадив,
А Покровский йому з маху
Мов на шию cив.
Кажуть: «здуру, як из дубу», —
Так було и в нас:
Дуже гидко нам нашкодыв
Оцей чортопляс.
Bин у пана отамана
Став, як ридный брат,
А для цилои Кубани
Був мэрзэнный кат.
Скоро вин одяг черкеску —
Козацькый мундир,
Набрав трыдцять партызанив,
Став им командыр.
А тoди той голодранэць,
Зайда-капитан,
Наказав сэбэ пидручным
Зваты: «атаман».
Швыдко вин добув и грошей
На свий o6ихид —
Щоб було за що гуляты,
Та горилку пыть;
Бо як ту донську дружину
Розброиты мав,
Так до рук cвoиx скарбныцю
Добру запопав.
Так ишло всэ москалэви
Прямо на добро:
Дэ була для нас нэзгода,
Там йому вэзло;
И чим бильше на Кубани
Зростала бида,
Тим Покровскый pиc у гору,
Мов та лобода.
Вже Сорокин нахвалявся
На Катэрынодар:
Bин xoтив до нас наскочить
На той наш базар;
Та й посунув килькы тысяч
Пид отой Енем,
Бо нэ знав, що мы найкраще
Тут його побьем;
А покийнык наш Галаев
Був гэрой справжный
И хоч мав всього шисть сотень,
А пишов у бий;
Та й розбыв комуну вражу,
Ще й назад погнав,
Хоч и сам тут, бидолаха,
Голову поклав.
(продолжение следует)
http://vtoraya-literatura.com/razdel_2115_str_1.html
-----------------------------------------------------
3-я часть
(окончание)
журнал «Вольное казачество»
101-й номер
стр.17
Пивень А.Е.
Думы и мысли
До булавы треба головы.
(Смих кpиз сльозы).
1932г.

Був у бытви и Покровский —
Прыблуда-москвыч,
Та оставсь живый здоровый,
На вэлыкый жаль;
И пишла йому дарэмно,
На добро й корысть,
Та Галаева побида
И загублэна жисть.
Дав йому за тэ отаман
Полковныка чин:
Отакого вин достукавсь —
Отой песькый сын!
Тилькы вражий аватюрнык
Дуже нэ зрадив:
Вин нэсытою душою
Бильшого хотив;
Та й зачав вин домагатысь
Статы на чоли
Над Кубанськымы вийськамы,
Що у нас булы,
Щоб Гулыгу гэнэрала
З миста одпихнуть,
А самому замисть його
Командармом буть.
А розумный пан отаман —
Мудра голова —
Все боявся, що урвэться
Из рук булава;
На Покровского-поганця
Всю надию мав
И од його порятунку
В ций пpыгoди ждав.
Та й змистыв тоди Гулыгу,
Дида-пластуна,
А прызначив на тэ мисто
Зайду-литуна.
Та дурна була надия,
Щоб москвыч-шахрай
Добре взявся рятуваты
Наш Кубанськый край;
Бо чорт-мало в його хысту
Вийськом кэрувать:
Вин у cтaвци тилькы й тямив
Пыть що-дня й гулять;
Та як-раз и допылыся
Там уси гуртом, —
Большевыцька вража сыла
Обийшла кругом;
И зосталося — найкраще:
У такый розгар
Выйты гэть и залышиты
Катэрынодар.

10-03-1932 г.
http://vtoraya-literatura.com/razdel_2115_str_1.html

6-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.164-165

— То ж саме и за мене, — вставил звонарь.
— Почекай, кажу, Пилипе! Не до тебе ричь! И що як прийдетця вам що небудь прочитати, або посчитати, то ж саме я зроблю с превеликою охотою... А ты, Пилипе, на вищо здався Кириллови Трохимовичу? Коли б то у його своя дзвонница була, ще туда сюды... А то дзвонарь и бильш ничого...
— Бач який выхватився... Дзвонарь и бильш ничого... А ты про лоно Авраамово добре знав... Як бы ни тий дзвонарь, обидва вы с Чабаком и доси б не второпали, що то за лоно...— Велике дило зробив!
—- Эге ж! Аде ж тоби гроши личити, коли ты и теперь не змиг зличити, кильки запасу завгав той чортив Хома...
— Дурний! Як е у чоловика бильш ста тысячив, на бисова батька их и личити... Що бильш, — то то наше...
Старый Чабак стоял, пораженный всей этой сценой. Пожимая руки приятелям, он только теперь стал понимать свое новое положение. Глядя на озлобленно смотревших друг на друга звонаря и солдата, он покровительственно сказал:
— Годи вам, люди добри, сваритця. Хиба ж таки я про вас забуватиму. Чого мени бондючитця. Як вы булы во всяк час до мене люди добри...
— За це спасиби, Кирилле Трохимовичу, — отвечали оба приятеля.
— И що вам посовитую, — начал Бугрий, — треба вам пидкрйпитця.
— Як то подкрипитця...
— А ось як: треба ихаты до Хомы за грошми...
— Безотминно, — добавил звонарь.
— А що ж хиба мени важко? Голый пидперезався — отто и в мандривку зибрався... Аби живи, а голи будем... А теперь, дядьки, ходим помагоричуемо...
— С превеликою охотою...
Сопровождаемый с обеих сторон приятелями, счастливый Чабак направился в шинок.

3 часть

Придя домой, старый Чабак имел вид важный и сосредоточенный. Жена его, мывшая что-то в корыте, сразу не заметила перемены, происшедшей с мужем.
— Ну що, старый, Хома пише?
— Де це — старый? Хто е тутечка старый? — спрашивал, оглядываясь, старый Чабак.
— Як то — де старый? А ты ж який будешь?
— Овва! Був колись старый, був колись Чабак! Нема вже цего... Минулося... Е Чабак, а тильки зовут його — Кирилло Трохимович...
— Ох, мое лишенько... Чи бачите, яке велике цабе зийшло в хату!.. Чи ты зовсим с глузду ссунувся?..
— Чого мени ссувуваться... Нехай други соби ссовуються, кому це треба. Ты тямишь, Мокрино, що наш Хома таким богатием зробився, що не знае що то и нема...
Як биля шинка мы, у трех, личили, кильки у його грошей, то зличити не смогли... На що Бугрий чоловик бувалый...
— Звистна пьяниця...
(продолжение следует)

7-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.166-167

— Як то пьяниця? Добра пьяниця!. Та вин, як зайде у шинок, то зараз взнае, у кого кильки у кишени грошей...
Пьяниця — скажить, пожалуйста... И що у жинок за звичай? Як хто у кабаци бувае, то й е пьяниця...
— А що? Хиба це не правда? Чому ж у тому кабаци и сидчть, як не за там, щоб ту проклятущу горилку булькати.
— Горилку булькати! На бисово батька та горилка! А сидять соби добри люди, та про се та про те балакають и з того балаканья розуму набираютця...
— Бачу я добре, якого ты розуму набрався...
— А що? Набрався я теперь розуму як слид... Теперь вже я розумию, що мени робить. Треба ихать до Хомы, як Бугрий каже, за пидкрипленьем.
— Що ты кажешь?
— Кажу; треба ихаты за пидкрипленьем.
— За яким ще криплением?
— Пидкрипиться треба. Пойду до Хомы. У його грошей богато — визьму, щоб на оборот було...
— На яки ж це ты гроши до Хомы потепаешься?
— На яки? Хлиб продамо — тай пойду.
— А як же мы без хлиба зостанемось?
— Велике дило! Недилю-другу — як-небудь перебудитесь, а тамичка и я з гришмы прыиду...
— Та видкиля це ты гроши визьмешь?
— Кажу ж тоби, дурна баба, у Хомы. Пише Хома, що у його грошей цилисеньки хури.
Мокрина бросила стирать белье и подошла к столу, за которым, развалившись, сидел Чабак. Лицо ее приняло серьезное выражение. В голосе послышались более мягкие ноты.
— Що вин старый, ще пише?
— Пише? Грошей, пишеть, богато, а у косовицю ще бильш буде...
— Чому ж у косовицю бильш буде?
— Хм! Дурны бабы: таке його дило, що у косовицю бильш грошей получатиметь...
— Невже ж, коли тилько грошей придбавь, та ще у косари найметься?
— А тоби яке дило? Наймается вин, не наймается, це його дило... Хиба николи не чула, як богати люди вытребенькують... Звистно, чоловик богатый и вередуе: схочу — танцую, схочу — косарюю...
— Ты, може, краще зробив бы — як бы написав до Хомы...
— Це на сто лит свиней пасти...
— А то втрапишь, як слипый на стежку...
— Не може цего бути...
— А як же ты його знайдешь?
— А же ж вин пише — у Катеринодари... На Кубани... Та такого богатия хто и не знае? Уси знают... Та тамичка и Мазниця живе...
— Тож пьяниця здорова...
— Був, може, и пьяниця, а теперечкы у ночи гамазейником ходить...
— Ох, Боже мий! Не вже ж Мазниця ще и злодием зробився...
— Яким-то злодием? Доглядя за усима гамазеями. Вин и тоби кланяетьця...
Последнее обстоятельство значительно смягчило жестокую в оценке друзей Чабака Мокрину.
(продолжение следует)
====================

В летописи описан уже факт существования Тмутаракани, а даты основания или завоевания нет. Для летописца, жившего в ту эпоху, это было понятно. Он знал о Кубрате и Батбаяне, о черных булгарах на Кубани, для него поселения булгар были общеизвестным явлением. Иловайский считает, что переориентация кубанских булгар на Русь произошла между 911 и 945 годами. В договоре Олега еще нет статей о булгарах и Корсунской земле, а в договоре Игоря поставлено условие, чтобы русский князь не пускал черных булгар воевать страну Корсунскую. Очевидно, в эпоху последнего договора кубанские булгары находились уже в вассальной зависимости не к Хазарии, а к князю киевскому...
Например, Масуди в своих «Золотых Лугах» говорит, что город Бургар лежит на берегу Азовского моря. Если возьмем в расчет черных булгар, то увидим, что под этим городом, вероятно, Таматарха. Тот же Масуди говорит, что булгары воюют с греками, славянами, хазарами и турками...
Плетнева пишет, что расцвет Фанагории приходится на вторую половину 7 века. Это время Кубрата и Батбаяна. А к 10 веку Фанагория перестает существовать. Столица теперь в Таматархе. Почему — неизвестно. Попав в состав Хазарии, естественно, булгар потеряли свою столицу. Центр региональной власти хазар был в Таматархе, тут сидел тудун (губернатор), тут стояло войско, таможня и сбор налогов. А через 250 лет, с усилением Руси и ослаблением Хазарии, столицей Тмутараканского княжества стала Таматарха (Тмутаракань).

 Е в значении есть часто встречается на каменных эпитафиях, написанных кубанскими рунами. Существует большая вариантность букв, наличие большого числа дифтонг и слогографем, лигатуры которые, как говорит Турчанинов, проект „народного творчества”. Не существовал единный канон писания. Живко Войников
Алано-древнеболгарское письмо https://yadi.sk/d/H8jnu_I1TWwq9

Про коня
В древней степи боевой конь был важной частью культуры, другом степняка и предметом гордости. О конях пели песни, рассказывали походные истории на попойках, украшали коня дорогими бляшками и пряжками, вешали на сбрую хвосты ценных пушных зверьков. Степняк много времени проводил с конем, знал все малейшие ньюансы его поведения и возможностей и использовал их в бою. В современных фильмах про степь конь просто где-то на фоне пейзажа, декоративный элемент картины. Общность степняка с конем не передается зрителю. Вот обратите внимание. нет этого элемента степной культуры в сериалах и фильмах.

Еще пару отличий кубанских булгар от соседей. Меч - согдийского типа, узкий, 4 см шириной, до 105 см длиной, однолезвийный или неполностью двухлезвийный, носился в ножнах параллельно поясу, рукоятью вперед, как катана. На картине болгарского художника выше изображен Кубрат с таким мечем. Был вариант ношения лезвием вверх. Кавалерийская тема.
Сложносоставной лук был булгаро-хазарского типа, т.е. уже без скифских загибов, но еще не как тюркский в виде буквы С. Средний вариант.
-----------------------------------------------------------
http://bookfi.net/book/1483657
Степи Европы в эпоху средневековья kubanofan@gmail.com ataman
Том 4-5. Хазарское время
Комар А.В.
Перещепинский комплекс
2006
Любопытная книга, частично про Кубанскую Булгарию. Однолезвийный позолоченный меч из клада принадлежал левше, но, возможно, просто использовался при рубке сверху вниз, как шашка или катана (7 век!!!). Хазары не как народ, а слово "тысяча" из иранского, древнетюркского, армянского языков, т.е. территориальный состав государства. Правитель кубанских булгар назывался "хан сюбиги", дословно, глава войска, первый среди равных, эхо дружинной демократии. Второй человек назывался кап хан, замещал функции писаря у запорожцев (генштаб). Дальше шли боилы, жупаны, тарканы. багаины. Схожего деления власти в Тюркском каганате не было. По "армянской географии" часть древних булгар осталась на Кубани. Монограммы на перстнях из клада переводят как Кубрат, Бахатур, Бори (волк). Хазары, булгары и славяне вместе воевали против соседей. Часть золота из клада награблена во время походов Византии и булгар против Персии в Закавказье.
http://bookfi.net/book/1483657 

На картине "Хан Аспарух" (художник М.Петров), мы видим чуб, наборной "генеральский" пояс, меч согдийского типа, одежда, типичная для южнорусского степняка, такую же легко представить на князе Киевской Руси. Аспарух - спорная фигура для кубанца. После смерти Кубрата, власть перешла к старшему сыну, Батбаяну. Тот решил войти в Хазарию на правах региона. Младшие братья во главе с Аспарухом подняли мятеж, началась гражданская война от Кубани до Днепра. В результате Аспарух и остальные братья вынуждены были откочевать в разные стороны. Аспарух разбил Византийскую армию и основал Болгарское царство, т.е. Римскую империю он боялся меньше хазар. До конца жизни он воевал с Хазарией. Погиб в стычке вместе с 30 знатными дружинниками, могила на Запорожье. Через двести лет князь Святослав, в составе войска которого были аланы, касоги и черные булгары (Карамзин), окончательно разбил дунайских болгар. Болгария превратилась в регион Византии. Если бы не авантюра Святослава с захватом Константинополя, территория древней Великой Булгарии была полностью под его контролем и в составе Руси.
У хана Аспаруха был сын Тервел (внук Кубрата). Тот еще степной герой. Ходил в походы на Византию, требовал от греков выкуп таким образом: бросал на землю свой щит и кнут, а греки засыпали их полностью золотыми монетами. Втыкал в землю свое копье и греки до верха копья отгружали на выкуп дорогую материю и красные кожи. У нас в Фанагории скрывался беглый император Юстиниан II, так Тервел со степным войском вернул его на трон (летопись Феофана Исповедника), получил титул цезаря (степняк - цезарь!!!), спас греческую столицу от арабов. Болгарская церковь причислила его первым к святым. Даже печать сохранилась, цезарь Тервел. Представляете, в шатре сидит чубатый степняк с наборным поясом, кланяясь, подходят визайтийские послы, он из гаманца на поясе достает печать и. хлоп, ЦЕЗАРЬ ТЕРВЕЛ. Послы, кланяясь, уходят. Еще у него на щите был изображен Георгий Победоносец. Так что рассказы католиков о вещем сне рыцаря в крестовом походе - брехня!

Степи Европы в эпоху средневековья
Том 5
Хазарское время
Комар А.В. Кубышев А.И. Орлов Р.С.
Погребения кочевников VI-VII вв. из северо-западного Приазовья
с.276
Ранговое значение бляшек и поясного ремня у тюрок общепризнано, но В.Н. Добжанский обратил внимание на руническую надпись, где подчеркивается ранговое значение конкретных типов бляшек: "На поясе мы водрузили луновидную пряжку. Так как у него была доблесть, то у хана достиг мой бег пряжки тутука". В данном случае военная доблесть бега и его подданных обусловила их синхронный ранговый рост, вследствии чего бег получил титул тутука и право на ношение "пряжки тутука", а автор надписи получил право на ношение луновидной бляшки. Тюркские "луновидные" (точнее, сердцевидные) бляшки этого времени, изображенные на изваяниях и найденные в погребениях, напоминают европейские щитовидные бляшки с круглым вырезом...Золотые детали пояса свидетельствовали не только о доблести или знатности воина, но и, пожалуй, о более важном обстоятельстве — службе его собственника правителю (хану, кагану)...
В целом, пояса "геральдичесого" стиля позволяют выделить 4 главных воинских ранга: 1 - пояса без бляшек, но с серебряными основными наконечниками, 1-2 наконечника дополнительных ремешков и 1 с Т-образной бляшкой; 2 - пояс с 1-2 щитовидными бляшками; 3 - пояс из трех щитовидных бляшек; 4 - пояс с золотыми деталями с грануляцией. Первые три ранга отражают градацию рядовых воинов, и только представители IV ранга принадлежали к знатным военачальникам или должностным лицам.
Согласно иерархии рангов, отраженной в Бугутской надписи, нижняя наиболее массовая прослойка воинов у тюрков именовалась просто "конные воины", затем следовали тудуны и куркапыны ("держащие пояс"), выше - тарханы и шады. Поскольку в перечне не упомянуты главы родов и племен - беги, мы с большей долей вероятности можем определить данную иерархию как происходящую от военной. Термин елик баши (командир 50). вероятно, не случайно звучит одинаково с древнетюркским елик (правитель), т.е. это также должность знатных воинов - тарханов. 1 бляшка - десятник, 4 - командир полусотни. Традиция деления отрядов на 10, 40, 50, 100, 1000, 10000. Медными щипчиками выщипывали бороды.321  Голова в могилах на восток, вместо коня - шкура или чучело (куб.вариант)352
http://bookfi.net/book/1483657 

Мудрак О.А.
Заметки о языке и культуре дунайских булгар
Разборка рунических надписей, читаемость через чувашский. Автор не исключает, "что славянская кириллица берет свое начало из того же источника".
Протобулгары жили по 12-летнему "китайскому" календарю, но не факт, что календарь китайский. А месяца считали по лунному календарю, начиная от новой луны. Месяц лунный виден и читаем по дням в темное время суток, а солнечный по дням трудно отличить. Все кочевники пользовались лунным календарем, а земледельцы солнечным. Протобулгары разбили лунный месяц на 10 частей, на подобие циферблата, считали кусочками по три дня. То есть дату говорили как, например, "седьмой пятого, года быка".
Великая Болгария. Кубрат. Сергей Петков. Заповіт Кубрата  https://www.youtube.com/watch?v=xcFcVXNgvn0&feature=player_embedded

The language of the Asparukh and Kuber Bulgars,
Vocabulary and grammar
by Peter Dobrev
Кубанские руны (протоболгарский) - болярин, книга, калач, кош, кошара, кумир, лавра, лассо, лобное место, маш (фасоль), манкировать, майдан, мишка, мразь, мухи, муж, ненька, бора (ветер), бутсы, вертеп, вурдалак, джезва, зранку, нана, бандит, пуканки, шабджя-шаб (сабля), само, сиромаха, студ (застудытысь), такый, харя, казначей, палаты, козинаки (козу-сладкий), охра, чета, крок, иго, площа, майка, булка, татко, трындеть, реган, скат, только (тока, тикы), тля, .
http://www.kroraina.com/b_lang/bl_c_sh.html
Не знал, что стрелы укладывались в колчане остриями вверх.
Отличия - наши пояса с круглыми бляшками с насечками, тюркские с сердцевидными, например, казахские - прямоугольные
На шее, кстати, гривна. Сапьянцы, как у запорожца. Изображение князя Святослава отличается от Аспаруха только цветом глаз и волос. За 250 лет в южнорусской степи произошли изменения, народы смешались, у многих степняков, как у Святослава, появились русые волосы и светлые глаза.
Илловайский в главе IX Вывод о времени русского владычества в Черной Болгарии называет Кубанской Болгарией

1-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.154-156

За подкреплением

Стоя на крыльце, Иван Иванович Шлыков вынул кошелек, подал какую-то монету стоявшему перед ним человеку без шапки.
Сам Иван Иванович давно уже, со времени выхода в отставку, состоял агентом «Второго непрогорающего страхового общества». Иван Иванович вообще был благодушный человек, а сегодня находился в особенном благодушии. У него сегодня было два клиента. Дело в
том, что, страхуя жизнь своих клиентов, он, помимо материальных интересов, испытывал всегда особое удовольствие. Это удовольствие можно сравнить с ощущениями любителя-рыболова. Взгляд, сосредоточенный на поплавке, замер. На лице — томительное ожидание.
Не клюет. Не клюет час, два. Вруг плолавок задрожал, блеснула леска, и возле счастливого рыбака трепещет на берегу серебристая рыбка...
То же испытывал и Иван Иванович, когда к нему являлся страхователь. Целыми днями и неделями искал и ждал он клиента. Вдруг являлась «рыбка». Нужно было видеть, как он усаживал «рыбку», угощал папиросами, одобрял благородные побуждения обеспечить жену,
семью, приводил разительные примеры счастливых смертных случаев и прочее. И не одни материальные интересы руководили Иваном Ивановичем, человеком, сравнительно хорошо материально обеспеченным.
Нет, это был своего рода спорт. Обыкновенно, после удачной страховки, вечером он шел в клуб и совершенно равнодушно сообщал своему конкуренту агенту «Общества не на живот, а на смерть»:
— Устал же я сегодня, Терентий Кондратьевич.
— А что? — настораживался соперник.
— Как что? Помилуйте... Целый день все страховал. Просто пообедать не дают...
Хотя соперник и отвечал равнодушным тоном: «Что же делать, Иван Иванович... такова уж наша обязанность», тем не менее Иван Иванович знал, что происходит в душе конкурента...
Долголетняя страховая практика сделала то, что при встречах он смотрел на каждого человека и в уме моментально возникал вопрос: может ли данный субъект подлежать страхованию или не может. Вот и теперь перед ним у крыльца стоял человек без шапки. Глядя на его изнуренное лихорадкой лицо, Иван Иванович сразу решил, что этот человек страхованию подлежать не может, ибо не жилец на свете, и подобная страховка представляла бы для «Непрогорающего общества» чистейший убыток.
— На, получай поденные, — сказал Иван Иванович.
— Спасыби, пану, — проговорил человек без шапки.
— А много осталось еще винограду откопать?
— Зосталось так... с пивдесятины...
— Ну, приходи завтра — докончи!
— Добре... Я хотив щось прохаты вашои милости...
— Что тебе?
— Дуже я нездужаю. Як бы и зовсим Не вмерти. Таке трясця, и непривиди Господи. Так хотив прохаты ...напишить, будьте ласковы, мени листы до дому... Бо я видколы, як отписував...
Ивану Ивановичу стало жалко человека без шапки.
— Что ж, зайди — напишу...
— Спасыби!
(продолжение следует)
=======================
2-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.156-157

За подкреплением

Когда они вошли в кабинет, Иван Иванович сел за письменный стол и, обретясь к своему гостю, спросил:
— Как звать-то?
— Кого?
— Кого? Да тебя...
— Хома Чабак.
— Как?
— Хома Чабак, кажу...
— Прекрасно! Чабак так Чабак, Хома так Хома, — говорил Иван Иванович, доставая бумагу и конверты.
Надо сказать, что на столе Ивана Ивановича не было ни одного клочка бумаги, на котором не красовался бы печатный бланк «Второе непрогорающее общество. Запасный капитал 2000000 рублей». Взявши один из таких листов, Иван Иванович вынул из кармана пенсне и,
надев его на нос, спросил:
— Кому писать-то будешь?
— Батьку та неньци...
— А что писать-то?
— Та пишить, що усе слава Богу... Жинка вмерла у хвеврали, а дитына у марта прикончилася. У меня лихорадка здорова. Як зачнетця косовиця, то, як що справлюсь, грошей хочу до дому послати. Кланяюсь батьку и неньци низенько, у ноги и просю их отцовского благословения. Ще просю, щоб кланялись — Степану Старченкови та куми Хведосии Коловоротний... — Чабак вздохнул. —
Та ще тому товариству, хто спомйна про Хому Чабака... Та що усе — слава Богу... Та...
— Ну, постой! Я сейчас напишу и прочту тебе, — перебил Иван Иванович, видя, что опять начинается «усе слава Богу».
Письмо было начато на большом постовом листе, наверху которого крупным шрифтом было напечатано «Непрогорающее страховое общество. 2000000 рублей».
Иван Иванович начал: «Многоуважаемые родители...»
— Да как родителей-то зовут?
— Батько та мати...
— Знаю я это и без тебя, да ведь, полагаю, каждый-то родитель имя-то имеет — крещеные люди-то...
— А як же — звистно, хрещены... Як то можно, щоб не хрещены?..
— Хрещены, хрещены... Да твоих-то как звать?
— Батьке звуть Кирилле...
— А по отчеству?
— По отечеству... Це вы пытаете, як дида звали...
— Ну да!
— Дид був Трохим...
— Ну, стало быть — Кирилл Трофимович... А мать?
— Мати — Мокрина, а по отчеству Гнатовна...
— Ну, вот, значит, Мокрина Игнатьевна...
— Виходить, що так и е — Мокрина Гнатовна...
(продолжение следует)
========================================
3-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.157-159

За подкреплением

Агент начал писать:
«Многоуважаемые родители — Кирилл Трофимович и Мокрина Игнатьевна! Сим имею честь всепокорнейше до-вести до вашего сведения, что дела мои обстоят, слава Богу, в надлежащем порядке и совершеннейшем спокойствии. К прискорбию, должен сообщить вашему родительскому любящему сердцу, что волею Божиею любезная супруга моя...»
Иван Иванович остановился писать.
— А как жену-то звали?
— Химка!
— Химка? Что ж это за имя?
— Та пишить, ваша милость, Химка! Усе село звало, що вона Химка. Як була Химкой, так Химкой и вмерла...
— Ну, Химка так Химка... А ребенка как звали?
— Воно було тильки при отечестве...
— Как при одном отечестве?
— А я ж був йи один батько — ну и выходить при одном отечестве...
— А имя?
— Имя не було, бо воно вмерло нехрещене... Тоди грошей на христины не було...
— Ну, отлично! Теперь, что я написал? Да — любезная супруга моя Химка в феврале, а ребенок в марте текущего года волею судеб отошли на лоно Авраамово... Да постой, — остановился Иван Иванович. — Они у тебя застрахованы не были?
— Хто?
— Да жена и ребенок.
— Я Це не втямлю, що вы балакаете.
— Премии... то есть денег ты после их смерти не получал?
— Видкиля?.. Хм! Скажить, пожалуйста, що надумали? Гроши получать... Як бы ни добры люди, то и поховать було б ни на що...
— Напрасно, напрасно, — больше по привычке говорил Иван Иванович. — Да, что я написал!.. Лоно Авраамово...
«Сам я, — продолжал писать он, — чувствую себя недостаточно здоровым, но при открытии полевых работ, а в особенности косовицы, надеюсь поправиться и послать вам денег на поддержание вашей скромной старости. Прошу засвидетельствовать мое почтение куму
моему многоуважаемому Степану...»
Иван Иванович остановился.
— Гм! Неловко писать — одно Степану... Как его отца звали?
— Цего я не видаю, бо я був ще маленький, «к вмер його батько... Вин, як пишов чумаковати...
— Ну, хорошо, — перебил агент, — а кумы-то отца как звали?
— Чого звали? Вин и доси живый. Там ще такий, хочь куда вгодно. И вмираты не збираетця...
— Ну, как зовут-то?
— Охримом. Ще шевьскою смолою кликають...
— Охрим, Охрим! Это что же — Ефрем значит?
— Выходить — що так... А про шевьску смолу не пишить, бо вин дуже сердитця...
— Да, так на чем мы остановились — Степану. Да, да!
«Степану Старченко и многоуважаемой куме Феодосии Ефремовой Коловоротний, а также тем из моих друзей, которые сохранили обо мне благодарное воспоминание». — Ну, кажется, все.

(продолжение следует)
========================================
4-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.157-159

За подкреплением

— Ще просю, вашей милости, доповнити... Тилько що впомянув... Е тутечка старый батькивский сусид... Свирид Мазниця... Вин у ночи лавки стереже... Звистно — стариковское дило... Ще вид Криму якось зостався... Дуже прохав кланятця, як що до дому писатему...
— Ну, хорошо — Мазница так Мазница, — и Иван Иванович добавил: «Еще шлет вам свой привет заведующий ночным наблюдением за здешними магазинами заслуженный воин — Свирид Мазница». Ну, больше ничего?
— Та це и усе.
— Ну, теперь подпишемся, — сказал Иван Иванович и по привычке подписал «Агент Фома Чабак».
Затем, взяв конверт с бланком страхового общества, он вложил письмо, заклеил и спросил:
— Адрес?
— Що?
— Куда писать-то?
— Полтавську губернию.
— А уезд?
— Пирятинский.
— А село?
— Закрученне.
— Ну, хорошо... Теперь, так и быть, наклею я тебе марку и пошлю завтра со своей почтой, — говорил Иван Иванович, надписывая конверт, — твоему родителю — милостивому государю Кириллу Трофимовичу Чабаку.
— Спасиби вам, добродию, — кланялся в пояс Чабак.— Нехай пошли вам Мати Пречистая...
— Не за что, не за что, — в свою очередь кланялся Иван Иванович, сам растроганный своим добрым поступком. — Приходи же завтра виноград откапывать!
— Безотминно, добродию.
Чабак ушел.

 2
Письмо было получено. Долго старый Чабак вертел его в руках, наконец решил, что необходимо «итти у шинок, нехай хто-небудь прочита».
На завалинке шинка сидели два друга: звонарь Пилип Копытченко и отставной солдат Наум Бургий. Пилип строгал палочку, а Наум выводил кийком узоры по пыли. Сбоку росла высокая верба и покрывала своею тенью обоих приятелей. Вечерело. Легкая дрема охватывала собеседников. В это время к ним подошел старый Чабак.
— Здорови були, дядьки! — сняв шапку, обратился он к приятелям.
— Здоров, Чабак! Видкиля це ты?
— Та прийшов до вас порады прохати...
— Якои ще тоби порады?
— Аж ось прийшли листы вид сына... Хомы... з Кубани... Хотив, щоб хто-небудь прочитав, що тутечка надрюковано...
— Що ж и прочтемо, — сказал Бугрий.
— Я и могарычу поставлю...
— Що ж и то выпьемо.
— Так ось — подивиться, — сказал Чабак и подал письмо Бугрию.
Во все время этого разговора Пилип продолжал строгать палочку, предоставив все своему другу Бугрию.
Последний, осмотрев конверт, сказал:
— Хм!. Це штука! Треба конверту рваты...
— Та рвить соби на добре здоровья, як то треба...
(продолжение следует)

журнал «Вольное казачество», в 101-м номере стихи А. Пивня на стр.17, в 103-м номере стихи А. Пивня на стр.12
Пивень А.Е.
Думы и мысли

Ой не пьеться выно-пыво,
Не пьеться й вода:
Прылучылась на Кубани
Нэзгода-бида.
Не так бида, не так лыхо,
Як чортив розлад:
Розгубыло наше панство
Ввесь козацькый лад.
Одын вэрнэ на Вкраину,
Другый — на Москву,
Третий сподобав комуну,
Мов Хвеську крыву.
Нема добра в правительстви, —
Bси чують биду;
Пидсковзнувся сам отаман,
Як чорт на льоду.
Ой не вдержить пан отаман
Довго булави,
Бо до неи, кажуть людэ,
Треба голови.
Bин хоч голову и мае, —
Кебети чорт-ма,
Через те i в отаманстви
Все ще дарма.
Треба добрей кебети,
Ще й козацький хист,
Toди був би и отаман,
Мов якый артыст.
А тепер усе без толку
И усе дурне,
Бо нихто тими дилами
Добре не вкрутне.
Ой не вкрутить пан отаман,
Не вкрутне и Быч,
А на дворци в отамана
Щось вищye сич.
Де не взявся, видкиль вылиз
Якыйсь пробый-свит:
Це отой, мовляв, Покровський,
Мов из земли крит.
Поки вештавсь вин по свиту,
Був лыш капитан,
На Кубань же як прыбывся,
Став великий пан.
Учепивсь за ту прояву
Отаман-бидун:
"Чи не вирятуе вcиx нас
Капитан-литун ?
Бачу в очах його храбристь,
Ще й силу ума,
Повну голову кебети,
Що у нас кат-ма.
Нам давно вже таких треба,
Та все не найду:
Бач, упав, неначе з неба,
На оцю биду.
(продолжение следует)
http://vtoraya-literatura.com/razdel_2115_str_1.html