Кубанский исторический и литературный сборник
1962г.
№18
Мащенко С. М.
«Отрывок воспоминаний»
стр.19-20
Когда немного подросли (лет 7-8), то ходили сковзаться на речку, где было много народу — парубков и дивчат. Там смотрели как сковзаются большие, как катают друг друга на «крыгах». Крыга — вытащенный из проруби большой кусок льда, на котором можно усесться, а кто-нибудь сзади толкает его палкою.
Когда работала «олийнеця» (маслобойня), мы целыми днями просиживали в ней перед печкою, которая все время топилась для поджаривания масличного теста.
Там мы слушали разговоры старших и играли с мальчиками «завозянами» (привозившими бить масло).
Мать была довольна, что мы целыми днями пропадаем на олийнице — в хате, на печке меньше шуму и баловства.
Опять возвращаюсь к нашему зимнему времяпровождению на печке. Особенно было приятно спать на печи в просе.
Дело в том, что в станице добывали пшено сами из проса, для чего в каждом хозяйстве имелась «ступа», в которой толкли просо, оно очищалось от шелухи и превращалось в пшено. Для того чтобы шелуха легче отходила, просо должно было быть хорошенько высушенным. Его высыпали на печку слоем в 5-6 вершков на несколько дней.
Нам — детям очень нравилось спать, зарывшись в уже теплое просо.
Сухое просо, пока оно не отсырело, переталкивали в домашних ступах. Ступа представляла из себя толстую деревянную колоду с выдолбленным в ней большим углублением для проса, а сверху особым приспособлением был устроен «товкач», который находился над углублением и приводился в действие ногами.
Бывало, когда мы подросли, нас посылали «товкти пшено», от чего мы старались отлынивать, ибо долго работать ногами на ступе было утомительно.
Ступы стояли обычно где-нибудь в сарае или под навесом.
В некоторых ветряных и водяных мельницах (паровых мельниц тогда еще не было) были устроены ступы для толчения проса, но казаки пользовались ими редко — только в тех случаях, когда толкли несколько мешков для продажи пшена.
Продолжаю о наших ночлегах — весною и осенью, когда не было холодно, мы спали в комнатах, где-нибудь на лавках, а то просто на полу. Кроватей у нас, кроме матери, ни у кого не было.
Летом, когда было тепло, мы спали на дворе — на повозках, дрогах, или просто на земле — на спорыше; если опасались ночью дождя, то спали на крыльце. Постели наши были примитивны: после ужина возьмешь подушку и рядно, идешь во двор, разыскиваешь удобное для ночлега место и ложишься спать. Если ночью неожиданно поднимается буря или пойдет дождь, становится сыро и холодно — берешь свой «одр» под мышку и стучишь в окно, чтобы мать впустила нас в дом.
Летом приятно было ночевать на воздухе. Лежишь среди двора на траве и смотришь в бездонное звездное небо: вот «Вечерняя звезда», вот группа звезд «Волосожар», вот «Млечный путь»...
Мать говорила нам, что казаки убегали из черкесского плена, смотря на Млечный путь. Для того и создан он, чтобы казаки могли «утикать» от черкесов из плена. Такое мнение возникло потому, что Млечный путь имеет направление с юго-запада на северо-восток, т.е. ведет из-за Кубани (от черкесов) на Черноморию.
Лежишь, бывало, так долго и не спишь. Станица уснула; тишина кругом; только где-то в отдалении собака изредка залает; долг слышишь хоры дивчат и парубков, поющих песни до поздней ночи.
Любил я слушать эти песни.
Иногда заснешь только как запоют первые петухи, т.е. около II-ти часов.
Вставали все очень рано — около 4-5 ч. утра, «до коров», т.е. чтобы успеть подоить коров и выгнать скотину в «череду», которая собиралась на выгоне возле кладбища.
Выгонять скотину в череду лежало на нашей обязанности (Николай, я и, когда подрос, Иван).
Впрочем, выгонять было не трудно: прогонишь ее немного от двора, а потом скотина бежит на выгон, чтобы дальше идти в толоку на пастьбу. Нужно было торопиться выгнать скотину, ибо с восходом солнца являлись пастухи («чередники») и угоняли череду в толоку верст за 5-6 от станицы. Кто запаздывал, тот должен был догонять череду за станицею, гоня свое стадо бегом, иногда, при большом запоздании, за 0,5-1 версту от станицы.
На нашей же обязанности лежала и встреча череды. Встреча необходима была для того, что в большом стаде найти и «вылучить» (то есть согнать до места) свою скотину и пригнать ее домой, ибо не всякая «товарняка» шла прямо домой, а блуждала по улицам, возле речки, на выгоне и нужно было разыскивать ее по станице.
Так вот, каждый вечер нужно было идти «против череды», т.е. встречать ее. Выходили мы заранее и вместе с другими вышедшими «против череды» казачатами поиграть на просторе за станицею. Взрослые выходили позже. Бегая и играя, мы удалялись от станицы, высматривая, не покажется ли череда. Нужно было встретить стадо подальше от станицы, чтобы среди него (до 1000 голов) успеть найти и согнать вместе свою скотину. Завидя издали череду, мы спешили к ней и рассыпались по ней в разных направлениях в розысках своей скотины. Дело это было не легкое и одному собрать всю свою скотину (10-15-20 и больше) было очень трудно. Нам было легче, потому что против череды мы всегда выходили с Николаем и Иваном. Вылучив свою скотину, мы выделяли ее из череды и гнали домой — это за 1,5-2 и даже 3 версты от станицы. Пригоняли домой уже почти при заходе солнца. Нужно было напоить ее, для чего мы, собираясь против череды, наполняли корыта водою из колодца. Двух корыт, бывших у колодца, было мало и мы во время поения скотины, таскали воду из колодца и подливали в корыта.
Мать и сестра доили коров. Затем загоняли скотину в баз и запирали, чтобы не выскочила и не портила в саду деревьев и овощи в огороде.
Управлялись мы со скотиною уже в сумерках.
После доения нужно было вылучить телят, и загнать их в отдельный сарайчик. С коровами телят нельзя было оставлять на ночь, ибо тогда не было бы утреннего удоя молока.
Управившись со скотиной, ужинали и ложились спать.
Чтобы закончить со скотиною, скажу, в чем заключался уход за нею в зимнее время.
Надо сказать, что скотину выгоняли на подножный корм в течение почти 2/3 года, т.е. с ранней весны до поздней осени. Толока тянулась на несколько верст от станицы и там скотина находила корма достаточно, т.к. трава там, хотя и увядшая, сухая, находилась в достаточном количестве.
Сухая трава толоки и степей раннею весною выжигалась, и из станицы были видны густые клубы дыма, и мы бегали версты 3-4 от станицы смотреть степной пожар.
Зимою уход за скотом заключался в следующем: утром и вечером надо было дать ему корм, это называлось «подавать скотины»: «Пора уже подавать скотыни».
(продолжение следует)
1962г.
№18
Мащенко С. М.
«Отрывок воспоминаний»
стр.19-20
Когда немного подросли (лет 7-8), то ходили сковзаться на речку, где было много народу — парубков и дивчат. Там смотрели как сковзаются большие, как катают друг друга на «крыгах». Крыга — вытащенный из проруби большой кусок льда, на котором можно усесться, а кто-нибудь сзади толкает его палкою.
Когда работала «олийнеця» (маслобойня), мы целыми днями просиживали в ней перед печкою, которая все время топилась для поджаривания масличного теста.
Там мы слушали разговоры старших и играли с мальчиками «завозянами» (привозившими бить масло).
Мать была довольна, что мы целыми днями пропадаем на олийнице — в хате, на печке меньше шуму и баловства.
Опять возвращаюсь к нашему зимнему времяпровождению на печке. Особенно было приятно спать на печи в просе.
Дело в том, что в станице добывали пшено сами из проса, для чего в каждом хозяйстве имелась «ступа», в которой толкли просо, оно очищалось от шелухи и превращалось в пшено. Для того чтобы шелуха легче отходила, просо должно было быть хорошенько высушенным. Его высыпали на печку слоем в 5-6 вершков на несколько дней.
Нам — детям очень нравилось спать, зарывшись в уже теплое просо.
Сухое просо, пока оно не отсырело, переталкивали в домашних ступах. Ступа представляла из себя толстую деревянную колоду с выдолбленным в ней большим углублением для проса, а сверху особым приспособлением был устроен «товкач», который находился над углублением и приводился в действие ногами.
Бывало, когда мы подросли, нас посылали «товкти пшено», от чего мы старались отлынивать, ибо долго работать ногами на ступе было утомительно.
Ступы стояли обычно где-нибудь в сарае или под навесом.
В некоторых ветряных и водяных мельницах (паровых мельниц тогда еще не было) были устроены ступы для толчения проса, но казаки пользовались ими редко — только в тех случаях, когда толкли несколько мешков для продажи пшена.
Продолжаю о наших ночлегах — весною и осенью, когда не было холодно, мы спали в комнатах, где-нибудь на лавках, а то просто на полу. Кроватей у нас, кроме матери, ни у кого не было.
Летом, когда было тепло, мы спали на дворе — на повозках, дрогах, или просто на земле — на спорыше; если опасались ночью дождя, то спали на крыльце. Постели наши были примитивны: после ужина возьмешь подушку и рядно, идешь во двор, разыскиваешь удобное для ночлега место и ложишься спать. Если ночью неожиданно поднимается буря или пойдет дождь, становится сыро и холодно — берешь свой «одр» под мышку и стучишь в окно, чтобы мать впустила нас в дом.
Летом приятно было ночевать на воздухе. Лежишь среди двора на траве и смотришь в бездонное звездное небо: вот «Вечерняя звезда», вот группа звезд «Волосожар», вот «Млечный путь»...
Мать говорила нам, что казаки убегали из черкесского плена, смотря на Млечный путь. Для того и создан он, чтобы казаки могли «утикать» от черкесов из плена. Такое мнение возникло потому, что Млечный путь имеет направление с юго-запада на северо-восток, т.е. ведет из-за Кубани (от черкесов) на Черноморию.
Лежишь, бывало, так долго и не спишь. Станица уснула; тишина кругом; только где-то в отдалении собака изредка залает; долг слышишь хоры дивчат и парубков, поющих песни до поздней ночи.
Любил я слушать эти песни.
Иногда заснешь только как запоют первые петухи, т.е. около II-ти часов.
Вставали все очень рано — около 4-5 ч. утра, «до коров», т.е. чтобы успеть подоить коров и выгнать скотину в «череду», которая собиралась на выгоне возле кладбища.
Выгонять скотину в череду лежало на нашей обязанности (Николай, я и, когда подрос, Иван).
Впрочем, выгонять было не трудно: прогонишь ее немного от двора, а потом скотина бежит на выгон, чтобы дальше идти в толоку на пастьбу. Нужно было торопиться выгнать скотину, ибо с восходом солнца являлись пастухи («чередники») и угоняли череду в толоку верст за 5-6 от станицы. Кто запаздывал, тот должен был догонять череду за станицею, гоня свое стадо бегом, иногда, при большом запоздании, за 0,5-1 версту от станицы.
На нашей же обязанности лежала и встреча череды. Встреча необходима была для того, что в большом стаде найти и «вылучить» (то есть согнать до места) свою скотину и пригнать ее домой, ибо не всякая «товарняка» шла прямо домой, а блуждала по улицам, возле речки, на выгоне и нужно было разыскивать ее по станице.
Так вот, каждый вечер нужно было идти «против череды», т.е. встречать ее. Выходили мы заранее и вместе с другими вышедшими «против череды» казачатами поиграть на просторе за станицею. Взрослые выходили позже. Бегая и играя, мы удалялись от станицы, высматривая, не покажется ли череда. Нужно было встретить стадо подальше от станицы, чтобы среди него (до 1000 голов) успеть найти и согнать вместе свою скотину. Завидя издали череду, мы спешили к ней и рассыпались по ней в разных направлениях в розысках своей скотины. Дело это было не легкое и одному собрать всю свою скотину (10-15-20 и больше) было очень трудно. Нам было легче, потому что против череды мы всегда выходили с Николаем и Иваном. Вылучив свою скотину, мы выделяли ее из череды и гнали домой — это за 1,5-2 и даже 3 версты от станицы. Пригоняли домой уже почти при заходе солнца. Нужно было напоить ее, для чего мы, собираясь против череды, наполняли корыта водою из колодца. Двух корыт, бывших у колодца, было мало и мы во время поения скотины, таскали воду из колодца и подливали в корыта.
Мать и сестра доили коров. Затем загоняли скотину в баз и запирали, чтобы не выскочила и не портила в саду деревьев и овощи в огороде.
Управлялись мы со скотиною уже в сумерках.
После доения нужно было вылучить телят, и загнать их в отдельный сарайчик. С коровами телят нельзя было оставлять на ночь, ибо тогда не было бы утреннего удоя молока.
Управившись со скотиной, ужинали и ложились спать.
Чтобы закончить со скотиною, скажу, в чем заключался уход за нею в зимнее время.
Надо сказать, что скотину выгоняли на подножный корм в течение почти 2/3 года, т.е. с ранней весны до поздней осени. Толока тянулась на несколько верст от станицы и там скотина находила корма достаточно, т.к. трава там, хотя и увядшая, сухая, находилась в достаточном количестве.
Сухая трава толоки и степей раннею весною выжигалась, и из станицы были видны густые клубы дыма, и мы бегали версты 3-4 от станицы смотреть степной пожар.
Зимою уход за скотом заключался в следующем: утром и вечером надо было дать ему корм, это называлось «подавать скотины»: «Пора уже подавать скотыни».
(продолжение следует)
Комментариев нет:
Отправить комментарий