Кубанский исторический и литературный сборник
1964г.
№20
Мащенко С. М.
«Отрывок воспоминаний»
стр.12-13
Суббота свободный от церковных служб день. Вечером давали чай раньше обыкновенного и сейчас же после чаю, нас — малышей отправляли в спальню, чтобы немного поспать перед Пасхальной Заутренней. Старшие ученики могли не ложиться; одни из них были заняты в церкви (чтение деяний Апостолов), другие чем-нибудь занимались в пансионе; некоторые же, пользуясь отсутствием всякого надзора, шли пошататься по городу. В это время Пасхальной ночи (от 9 до 11 часов) было, что называется «вольно, ребята». Действительно, уложив малышей спать, воспитатель уходил домой, чтобы переодеться к празднику, оставив нас на дядьку. Пользуясь этим, многие ученики средних классов уходили из пансиона, главным образом, для того, чтобы посетить другие церкви города, посмотреть, как убрана плащаница. Помню и я, будучи во 2-м или в 3-м классе, бегал посмотреть плащаницу в Собор и в Покровскую церковь.
В 11 часов нас будили, мы одевались в новые мундирчики и шли в церковь еще до начала богослужения.
Певчие вставали раньше и делали перед службою спевку.
После Пасхальной службы мы шли прямо в столовую разговляться. Но сразу не садились, а ожидали начальство. Приходил инспектор Костылев (директор Терзиев никогда не показывался) и христосовался со всеми нами. Тоже и дежурный воспитатель.
После этого садились разговляться.
Здесь я впервые увидел сырную пасху и ветчину. В станице у нас этого не было.
После шли в спальню досыпать.
Проходила Пасха. Приближались экзамены. В то время переводные экзамены были во всех классах. Впоследствии, лет через 5 после моего поступления, стали переводить из класса в класс по годовым отметкам, и только в 4-м и 6-м классах были переходные, а в 8-м выпускные.
У нас экзамены начинались приблизительно за месяц до окончания занятий. На подготовку к экзамену давали по несколько дней (от 1-2 до 7-8) для каждого предмета.
Младшие классы, разумеется, кончали раньше, т.к. у них было меньше предметов. Кто кончал экзамены, мог ехать домой. Мне всегда как-то везло. В Ейске я учился 6 лет, и всякий раз мне удавалось уехать домой. А дело это, по тем временам, было довольно сложное, т.к. железных дорог не было и, чтобы уехать на каникулы, надо было ждать удобного случая. Первый год меня довез домой ученик Малышевский, живший на хуторе возле Динской. За ним прислали подводу, и он взял с собою меня. В другой раз, я помню, меня взял товарищ, за которым приехали, и привез меня к себе на хутор возле станицы Дядьковской. Я прожил у него больше недели в ожидании оказии, но таковой не дождался, а потому решил идти в Динскую пешком. Это путешествие мне памятно. Вышел я утром, прошел ст. Сергиевскую и Пластуновскую. Дорогою, уже под Динскою, разразился сильный ливень с грозою. Среди степи негде было укрыться. Я сел на землю, прикрылся казенным пальто и пересидел грозу. Весь мокрый пришел вечером домой. Все мои: мать, сестра, братья немало удивились, увидев меня.
Несколько раз я уезжал на каникулы в компании с другими товарищами в фургоне. В пансионе было много екатеринодарцев и из ближайших станиц. Они составляли группу желающих ехать домой, и для такой группы приезжал специальный извозчик-фургонщик, забирал человек 10-12 и привозил в Екатеринодар. С такой группой я ездил из Ейска два раза. Плохо только, что из Екатеринодара приходилось идти в свою станицу пешком.
Одним словом, из проведенных мною 6 лет в Ейске, я ни разу не оставался на каникулы в гимназии, а всегда как-то пробирался к себе в Динскую.
Помню, один раз меня обратно отвез наш станичный священник о. Филипп Николайченко. Он собрался в Ейск по каким-то своим делам, и мать попросила его, чтобы он взял меня с собою. Остальные разы я ездил в Ейск на быках, с казаками-чумаками.
Я, кажется, уже говорил, что железной дороги тогда еще не было и в Екатеринодаре нельзя было продать сколько-нибудь значительное количество зерна. Хлебных ссыпок (контор) тоже не было.
Поэтому казаки ближних и дальних станиц, обмолотившись, собирались группами по 5-6 человек и везли хлеб продавать в Ейск, а иногда и в Ростов, где можно было продать его по более выгодной цене, а продавши хлеб, брали доски, которые были в Ейске значительно дешевле, чем в Екатеринодаре.
Поэтому мать, узнав, кто из станичников собирается ехать в Ейск просила взять меня. Казаки всегда охотно брали меня с собою.
Я помню поездку с обозом в 10-12 возов и на одном из них восседал я. Эту поездку на быках я хорошо запомнил. До Ейска ехали около недели. Раз в день останавливались в степи попасти быков и самим пообедать — этак часа на два. Раза два на день останавливались у речек на короткое время, чтобы попоить быков. Вечером останавливались в степи попасти ночью быков, а самим поужинать и спать. Трогались в путь очень рано — обычно до зари и я всегда досыпал на возу. Ехать на быках было не утомительно: надоело сидеть на возу, спрыгнешь с него и идешь рядом, утомишься идти — опять на воз.
Среди фурщиков обыкновенно оказывался охотник, который без ружья в такую дорогу не пускался. Примерно за час до обеда, или остановки на ночлег, он, взяв ружье, отходил от дороги на 200-300 шагов и натыкался на дичь, водившуюся в большом количестве в степи. Не проходило и полчаса, как раздавался выстрел, потом другой, третий и на ужин мы имели дичь (зайцы, куропатки), которые шли в суп или в борщ.
По прибытии в Ейск остановились на площади Николаевской церкви (там были хлебные ссылки).
С грустью распрощавшись со своими попутчиками, я пошел в гимназию.
Я до сих пор с удовольствием вспоминаю это путешествие на быках от Динской до Ейска. Сколько новых впечатлений в дороге, сколько поэзии!.. Я вспоминаю мою первую поездку в Москву по железной дороге. Тоже много новых впечатлений, но от этого путешествия нет того приятного воспоминания, какое осталось от путешествия на волах.
Начался второй год моего пребывания в гимназии. Я уже в приготовительном классе. Тогда мне было 12 лет. Год прошел, как и первый. Перешел в 1-й класс, во 2-й, потом в 3-й в котором я и зазимовал. А почему?
В этом классе начинался новый предмет — алгебра. Я никак не мог понять, как это а+б будет а+б; а-б=а-б. Ведь 5+3 будет 8, а не 5+3. 5-3 будет 2, а не 5-3? Втолковывать эту премудрость мне было некому, и я решил, что эта наука не по мне и бросил учиться. Потом, постепенно, я это постиг, но уже было поздно. Вот я и зазимовал в 3-м классе.
Года через 3-4 после моего поступления в гимназию поступил к нам новый учитель музыки и пения Ив. Ив. Бланков. Он имел некоторое значение в моей жизни, а потому я хочу сказать о нем несколько слов. Он окончил Московскую консерваторию, был музыкально очень образованным человеком. Он попал к нам потому что учился в консерватории на стипендии Кубанского Войска (была и такая стипендия в Войске. Потом она была закрыта). За стипендию он должен был отслужить Войску года 4-5. Он, как только отслужил этот срок, бросил службу в гимназии, и уехал в Москву. Впоследствии, уже будучи студентом, я встречался с ним в Москве и даже водил с ним знакомство, но, к сожалению, он любил выпить. Еще будучи преподавателем и регентом у нас в Ейске и Екатеринодаре, он часто приходил на урок выпивши, а в Москве совсем спился, и я потерял его из виду.
(продолжение следует)
1964г.
№20
Мащенко С. М.
«Отрывок воспоминаний»
стр.12-13
Суббота свободный от церковных служб день. Вечером давали чай раньше обыкновенного и сейчас же после чаю, нас — малышей отправляли в спальню, чтобы немного поспать перед Пасхальной Заутренней. Старшие ученики могли не ложиться; одни из них были заняты в церкви (чтение деяний Апостолов), другие чем-нибудь занимались в пансионе; некоторые же, пользуясь отсутствием всякого надзора, шли пошататься по городу. В это время Пасхальной ночи (от 9 до 11 часов) было, что называется «вольно, ребята». Действительно, уложив малышей спать, воспитатель уходил домой, чтобы переодеться к празднику, оставив нас на дядьку. Пользуясь этим, многие ученики средних классов уходили из пансиона, главным образом, для того, чтобы посетить другие церкви города, посмотреть, как убрана плащаница. Помню и я, будучи во 2-м или в 3-м классе, бегал посмотреть плащаницу в Собор и в Покровскую церковь.
В 11 часов нас будили, мы одевались в новые мундирчики и шли в церковь еще до начала богослужения.
Певчие вставали раньше и делали перед службою спевку.
После Пасхальной службы мы шли прямо в столовую разговляться. Но сразу не садились, а ожидали начальство. Приходил инспектор Костылев (директор Терзиев никогда не показывался) и христосовался со всеми нами. Тоже и дежурный воспитатель.
После этого садились разговляться.
Здесь я впервые увидел сырную пасху и ветчину. В станице у нас этого не было.
После шли в спальню досыпать.
Проходила Пасха. Приближались экзамены. В то время переводные экзамены были во всех классах. Впоследствии, лет через 5 после моего поступления, стали переводить из класса в класс по годовым отметкам, и только в 4-м и 6-м классах были переходные, а в 8-м выпускные.
У нас экзамены начинались приблизительно за месяц до окончания занятий. На подготовку к экзамену давали по несколько дней (от 1-2 до 7-8) для каждого предмета.
Младшие классы, разумеется, кончали раньше, т.к. у них было меньше предметов. Кто кончал экзамены, мог ехать домой. Мне всегда как-то везло. В Ейске я учился 6 лет, и всякий раз мне удавалось уехать домой. А дело это, по тем временам, было довольно сложное, т.к. железных дорог не было и, чтобы уехать на каникулы, надо было ждать удобного случая. Первый год меня довез домой ученик Малышевский, живший на хуторе возле Динской. За ним прислали подводу, и он взял с собою меня. В другой раз, я помню, меня взял товарищ, за которым приехали, и привез меня к себе на хутор возле станицы Дядьковской. Я прожил у него больше недели в ожидании оказии, но таковой не дождался, а потому решил идти в Динскую пешком. Это путешествие мне памятно. Вышел я утром, прошел ст. Сергиевскую и Пластуновскую. Дорогою, уже под Динскою, разразился сильный ливень с грозою. Среди степи негде было укрыться. Я сел на землю, прикрылся казенным пальто и пересидел грозу. Весь мокрый пришел вечером домой. Все мои: мать, сестра, братья немало удивились, увидев меня.
Несколько раз я уезжал на каникулы в компании с другими товарищами в фургоне. В пансионе было много екатеринодарцев и из ближайших станиц. Они составляли группу желающих ехать домой, и для такой группы приезжал специальный извозчик-фургонщик, забирал человек 10-12 и привозил в Екатеринодар. С такой группой я ездил из Ейска два раза. Плохо только, что из Екатеринодара приходилось идти в свою станицу пешком.
Одним словом, из проведенных мною 6 лет в Ейске, я ни разу не оставался на каникулы в гимназии, а всегда как-то пробирался к себе в Динскую.
Помню, один раз меня обратно отвез наш станичный священник о. Филипп Николайченко. Он собрался в Ейск по каким-то своим делам, и мать попросила его, чтобы он взял меня с собою. Остальные разы я ездил в Ейск на быках, с казаками-чумаками.
Я, кажется, уже говорил, что железной дороги тогда еще не было и в Екатеринодаре нельзя было продать сколько-нибудь значительное количество зерна. Хлебных ссыпок (контор) тоже не было.
Поэтому казаки ближних и дальних станиц, обмолотившись, собирались группами по 5-6 человек и везли хлеб продавать в Ейск, а иногда и в Ростов, где можно было продать его по более выгодной цене, а продавши хлеб, брали доски, которые были в Ейске значительно дешевле, чем в Екатеринодаре.
Поэтому мать, узнав, кто из станичников собирается ехать в Ейск просила взять меня. Казаки всегда охотно брали меня с собою.
Я помню поездку с обозом в 10-12 возов и на одном из них восседал я. Эту поездку на быках я хорошо запомнил. До Ейска ехали около недели. Раз в день останавливались в степи попасти быков и самим пообедать — этак часа на два. Раза два на день останавливались у речек на короткое время, чтобы попоить быков. Вечером останавливались в степи попасти ночью быков, а самим поужинать и спать. Трогались в путь очень рано — обычно до зари и я всегда досыпал на возу. Ехать на быках было не утомительно: надоело сидеть на возу, спрыгнешь с него и идешь рядом, утомишься идти — опять на воз.
Среди фурщиков обыкновенно оказывался охотник, который без ружья в такую дорогу не пускался. Примерно за час до обеда, или остановки на ночлег, он, взяв ружье, отходил от дороги на 200-300 шагов и натыкался на дичь, водившуюся в большом количестве в степи. Не проходило и полчаса, как раздавался выстрел, потом другой, третий и на ужин мы имели дичь (зайцы, куропатки), которые шли в суп или в борщ.
По прибытии в Ейск остановились на площади Николаевской церкви (там были хлебные ссылки).
С грустью распрощавшись со своими попутчиками, я пошел в гимназию.
Я до сих пор с удовольствием вспоминаю это путешествие на быках от Динской до Ейска. Сколько новых впечатлений в дороге, сколько поэзии!.. Я вспоминаю мою первую поездку в Москву по железной дороге. Тоже много новых впечатлений, но от этого путешествия нет того приятного воспоминания, какое осталось от путешествия на волах.
Начался второй год моего пребывания в гимназии. Я уже в приготовительном классе. Тогда мне было 12 лет. Год прошел, как и первый. Перешел в 1-й класс, во 2-й, потом в 3-й в котором я и зазимовал. А почему?
В этом классе начинался новый предмет — алгебра. Я никак не мог понять, как это а+б будет а+б; а-б=а-б. Ведь 5+3 будет 8, а не 5+3. 5-3 будет 2, а не 5-3? Втолковывать эту премудрость мне было некому, и я решил, что эта наука не по мне и бросил учиться. Потом, постепенно, я это постиг, но уже было поздно. Вот я и зазимовал в 3-м классе.
Года через 3-4 после моего поступления в гимназию поступил к нам новый учитель музыки и пения Ив. Ив. Бланков. Он имел некоторое значение в моей жизни, а потому я хочу сказать о нем несколько слов. Он окончил Московскую консерваторию, был музыкально очень образованным человеком. Он попал к нам потому что учился в консерватории на стипендии Кубанского Войска (была и такая стипендия в Войске. Потом она была закрыта). За стипендию он должен был отслужить Войску года 4-5. Он, как только отслужил этот срок, бросил службу в гимназии, и уехал в Москву. Впоследствии, уже будучи студентом, я встречался с ним в Москве и даже водил с ним знакомство, но, к сожалению, он любил выпить. Еще будучи преподавателем и регентом у нас в Ейске и Екатеринодаре, он часто приходил на урок выпивши, а в Москве совсем спился, и я потерял его из виду.
(продолжение следует)
Комментариев нет:
Отправить комментарий