Макаренко П.Л.

 

Трагедия Казачества

 

Том 5

(цитаты)

* * *

К июлю Врангель успел много сделать для того, чтобы обезличить казаков в Крыму, чтобы сделать из них покорных исполнителей своей воли: от казачьих Войсковых атаманов 2 апреля он получил письменное признание своей власти над казачьими вооруженными силами, оказавшимися в Крыму, и над Казачьими Землями; прекратил издание «Донского вестника»; удалил из Донского корпуса бывшего командующего Донской Армией генерала Сидорина и начальника штаба генерала Кельчевского и организовал «суд» над ними; добился того, что казачьи дивизии, стремясь пробиться в родные края, доблестно, по-казачьи, бились в его армии…

 

* * *

Широкая местная автономия, дающая возможность использовать налаженный уже аппарат местного казачьего самоуправления, мне представлялась желательной. В то же время для обеспечения успеха нашей дальнейшей борьбы все наиболее жизненные отрасли государственной власти — вооруженную силу, финансы, пути сообщения, почту и телеграф я считал необходимым сохранить в полном своем распоряжении» (Врангель. Записки. «Белое дело», т. IV-й, стр. 120-121).

Врангель знал, что Донской, Терский и Астраханский атаманы и правительства подпишут нужное ему соглашение.

Но, как быть с кубанцами?

 

* * *

Между прочим, спешно вызывали из-за границы в Крым бывшего Кубанского атамана генерала Филимонова, прославившего себя верной службой Деникину в 1918-1919 годах и помогшего Врангелю-Покровскому произвести государственный переворот на Кубани в ноябре 1919 года; также в Крым приглашали и генерала В. Науменко, отличившегося во времена атаманства Филимонова тем, что, занимая пост военного министра Кубани, не допустил организации Кубанской армии;

 

* * *

Официально признавая Иваниса, лаская его, Врангель, Шатилов и Кривошеин всячески помогали Фендрикову, вплоть до того, что ему, как видно из официальных документов, отпускали десятки миллионов рублей «на развитие здоровой кубанской политики», то есть в сущности и на работу против Иваниса и, конечно, против тифлисской группы кубанцев.

И далее этот же автор продолжает: «Тяжело и горько было честным и стойким выразителям казачьих чаяний видеть это унижение и развал казачества. Ясно было, что со стороны ставки шла определенная игра на разложение казачества и Кубани в особенности. В конечном итоге авторитет кубанского атамана был окончательно подорван. Войсковые же начальники кубанских частей даже просто его третировали.

 

* * *

А что делало Донское правительство в Крыму?

«Расформированное, наполовину сокращенное Донское правительство во главе с чиновником министерства финансов Корженевским отличалось поразительной бесцветностью, безличием, пассивностью. Мало кто знал о существовании Донского правительства; им никто не интересовался. Никакой политической роли оно не играло».

«К тому же казачьи правительства были поставлены главным командованием в чрезвычайно тягостные в материальном и моральном отношении условия».

Член этого правительства Шапкин следующим образом характеризовал положение Донского правительства в Крыму: «Общее отношение к донцам в Крыму со стороны главного командования было весьма неопределенное, неустойчивое, а иногда прямо провокационное. Особенно остро это сказывалось в вопросах финансовых. У нас в Крыму не было, как раньше, своего печатного станка. Средства мы получали от главного командования, и правительство Донское постоянно ставилось в этом отношении в унизительное положение.

Издевательства министерства финансов (врангелевского правительства) превосходили всякие границы и нужно было иметь наше терпение, чтобы все это переносить.

Вообще, к нам относились хуже, чем к бедным родственникам. Бедного родственника терпят. В лице же нашем видели враждебную сторону, влияние и авторитет которой нужно было свести на нет… Лишь тогда, когда мы нужны были, когда, например, приходилось заключать соглашение, то на несколько дней отношение к нам менялось. Особенно ухаживали в эти дни за атаманом»