1-я часть
Иловайский Дмитрий
Начало Руси
Обыкновенно Византийцы причисляют Русь к "скифским" народам; но и этим названием не выражается какой-либо определенный этнографический тип. Для нас, повторяю, важно то обстоятельство, что Византийцы, близко, воочию видевшие пред собою в одно и то же время и Варангов, и Русь, нигде их не смешивают и нигде не говорят о их племенном родстве. Норманнскую школу не смущает подобное обстоятельство. Для нее довольно и того, что их смешивает наша басня о призвании Варягов-Руси. А между тем в этом-то весь корень вопроса. Мало ли что может смешиваться в темном народном предании, в сказке, в песне, в собственном домысле книгописца и т. п.? Но может ли наука опираться на подобные основания?..
Описывая обычный зимний объезд киевскими князьями покоренных племен (полюдье), он говорит, что князья до этого отправляются из Киева "со всею Русью".
Можно ли понять эти слова буквально, то есть что киевские князья делают объезд в сопровождении всего Русского народа? Куда же в таком случае девались те многие светлые русские князья, сидевшие с их дружинами по другим главным городам, князья, о которых говорят нам договоры Олега и Игоря? Не ясно ли, что тут надобно разуметь собственно княжескую дружину, да и не одних киевских князей, а вообще русских князей; каждый из них объезжал с дружиной свой удел, чтобы собирать дань и творить суд. Понятно, что дружина-то и называла себя Русью по преимуществу...
Итак, Константин Багрянородный различает Русь от Славян потому, что она сама отличала себя от подчиненных племен, и особенно этим названием разнилась от славян северных или Новогородских. А последние в свою очередь отличали себя от своих южных соплеменников. В этом смысле только и можно понять выражение Русской Правды, где стоят рядом Русин и Словенин, то есть: Южанин и Северянин или Киевлянин и Новгородец...
Южане разнились от Северян не одним названием; они по всей вероятности отличались и наречием, и особенно произношением...
Мы уже заметили, что Русь по договору Олега, то есть в начале X века, исповедует, однако, ту же религию, какую исповедовали восточные Славяне, то есть поклонялась Перуну и Волосу. Тот же вывод можно сделать и о языке. Если славянский текст договоров принадлежит ко времени самих договоров (а норманисты этого не отвергают), то ясно, что Русь уже в начале X века употребляла славяно-русский язык и славянскую письменность. А если язык и религия у нее были славянские, то вопрос: что же оставалось у нее скандинавского и как успела она ославяниться в несколько лет?..
Существование Азовско-Черноморской Руси действительно объясняет нам многое доселе непонятное, как то: византийских Тавроскифов (по нашему крайнему разумению это собственно Тыроскифы, то есть то же самое, что славянские Тиревцы или Тиверцы), происхождение русского Тмутраканского княжества, ту роль, которую играл Корсун в начальной русской истории и особенно в истории нашего христианства, и т. д...
Известно, что Владимир Святой, утвердясь в Киеве, сам отправил часть излишней варяжской дружины в Византию, и конечно, на русских же лодках. Замечательно, что это был первый случай отправления Варягов в Грецию из Руси; о более раннем не говорят никакие источники. О том, чтобы Варяги могли пробиваться силой сквозь всю Русскую землю, не может быть и речи. Сами Руссы, по замечанию Константина Багрянородного, могли предпринимать плавание в Черное море только в то время, когда были в мире с Печенегами...
Если мы обратимся ко всем уцелевшим памятникам русской словесности дотатарского периода, то нас поразит следующее явление. Нигде в этих памятниках нет почти никакого намека на призвание варяжских князей. А между тем поводы к тому были нередки. Возьмем хоть столь известное Слово о Полку Игореве. Оно не раз вспоминает о старых временах и о старых русских князьях, даже о веках Траяна; но о варяжских князьях нет и помину. Некоторые обстоятельства автору Слова известны были лучше, чем летописцам; у него есть имена князей, каких нет и в летописях. Вообще отношения Руси к югу у него рисуются яснее и обстоятельнее, чем у летописцев. Так, Тмутракан является у последних только мимоходом и исчезает в тумане; конечно, вследствие того, что летописный свод составлен тогда, когда связи с югом были уже почти порваны. Но Слово о Полку Игореве, хотя относится к концу XII века, однако в нем живо еще представление о Тмутракани как о части Русской земли, но отрезанной от нее Половецкою ордою. И не только о Тмутракани, поэт говорит и о готских девах, которые на берегу Синего моря поют песни, звеня русским золотом. Тут, конечно, идет речь о Готском или южном береге Крыма; о чем нет и помину в наших летописях...
========================================
Иловайский Дмитрий
Начало Руси
Обыкновенно Византийцы причисляют Русь к "скифским" народам; но и этим названием не выражается какой-либо определенный этнографический тип. Для нас, повторяю, важно то обстоятельство, что Византийцы, близко, воочию видевшие пред собою в одно и то же время и Варангов, и Русь, нигде их не смешивают и нигде не говорят о их племенном родстве. Норманнскую школу не смущает подобное обстоятельство. Для нее довольно и того, что их смешивает наша басня о призвании Варягов-Руси. А между тем в этом-то весь корень вопроса. Мало ли что может смешиваться в темном народном предании, в сказке, в песне, в собственном домысле книгописца и т. п.? Но может ли наука опираться на подобные основания?..
Описывая обычный зимний объезд киевскими князьями покоренных племен (полюдье), он говорит, что князья до этого отправляются из Киева "со всею Русью".
Можно ли понять эти слова буквально, то есть что киевские князья делают объезд в сопровождении всего Русского народа? Куда же в таком случае девались те многие светлые русские князья, сидевшие с их дружинами по другим главным городам, князья, о которых говорят нам договоры Олега и Игоря? Не ясно ли, что тут надобно разуметь собственно княжескую дружину, да и не одних киевских князей, а вообще русских князей; каждый из них объезжал с дружиной свой удел, чтобы собирать дань и творить суд. Понятно, что дружина-то и называла себя Русью по преимуществу...
Итак, Константин Багрянородный различает Русь от Славян потому, что она сама отличала себя от подчиненных племен, и особенно этим названием разнилась от славян северных или Новогородских. А последние в свою очередь отличали себя от своих южных соплеменников. В этом смысле только и можно понять выражение Русской Правды, где стоят рядом Русин и Словенин, то есть: Южанин и Северянин или Киевлянин и Новгородец...
Южане разнились от Северян не одним названием; они по всей вероятности отличались и наречием, и особенно произношением...
Мы уже заметили, что Русь по договору Олега, то есть в начале X века, исповедует, однако, ту же религию, какую исповедовали восточные Славяне, то есть поклонялась Перуну и Волосу. Тот же вывод можно сделать и о языке. Если славянский текст договоров принадлежит ко времени самих договоров (а норманисты этого не отвергают), то ясно, что Русь уже в начале X века употребляла славяно-русский язык и славянскую письменность. А если язык и религия у нее были славянские, то вопрос: что же оставалось у нее скандинавского и как успела она ославяниться в несколько лет?..
Существование Азовско-Черноморской Руси действительно объясняет нам многое доселе непонятное, как то: византийских Тавроскифов (по нашему крайнему разумению это собственно Тыроскифы, то есть то же самое, что славянские Тиревцы или Тиверцы), происхождение русского Тмутраканского княжества, ту роль, которую играл Корсун в начальной русской истории и особенно в истории нашего христианства, и т. д...
Известно, что Владимир Святой, утвердясь в Киеве, сам отправил часть излишней варяжской дружины в Византию, и конечно, на русских же лодках. Замечательно, что это был первый случай отправления Варягов в Грецию из Руси; о более раннем не говорят никакие источники. О том, чтобы Варяги могли пробиваться силой сквозь всю Русскую землю, не может быть и речи. Сами Руссы, по замечанию Константина Багрянородного, могли предпринимать плавание в Черное море только в то время, когда были в мире с Печенегами...
Если мы обратимся ко всем уцелевшим памятникам русской словесности дотатарского периода, то нас поразит следующее явление. Нигде в этих памятниках нет почти никакого намека на призвание варяжских князей. А между тем поводы к тому были нередки. Возьмем хоть столь известное Слово о Полку Игореве. Оно не раз вспоминает о старых временах и о старых русских князьях, даже о веках Траяна; но о варяжских князьях нет и помину. Некоторые обстоятельства автору Слова известны были лучше, чем летописцам; у него есть имена князей, каких нет и в летописях. Вообще отношения Руси к югу у него рисуются яснее и обстоятельнее, чем у летописцев. Так, Тмутракан является у последних только мимоходом и исчезает в тумане; конечно, вследствие того, что летописный свод составлен тогда, когда связи с югом были уже почти порваны. Но Слово о Полку Игореве, хотя относится к концу XII века, однако в нем живо еще представление о Тмутракани как о части Русской земли, но отрезанной от нее Половецкою ордою. И не только о Тмутракани, поэт говорит и о готских девах, которые на берегу Синего моря поют песни, звеня русским золотом. Тут, конечно, идет речь о Готском или южном береге Крыма; о чем нет и помину в наших летописях...
========================================
Комментариев нет:
Отправить комментарий