(окончание)
3-я часть
Бондарь Н.И.

Святой угол

«Всему свое время, ...время рождаться, и время умирать; ...время убивать, и время врачевать; ...время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру».

Наступало время, и приходил в жизнь новый человек. Бабка-повитуха, обратившись в святой угол, читала молитву «Отче наш», «Святые помощи» и «принимала ребенка». Новорожденного «показывали Богу», то есть иконам, находившимся в святом углу. Часто колыбельку с новорожденным подвешивали к сволоку вблизи святого угла. И тогда здесь звучали потешки, колыбельные песни, в которых рассказывалось о «сером волчке», «котике полосатом», о том, какими должны вырасти сын и дочь, о прошлом своего народа...

Татары шли, ковылю жгли,
Ковылю жгли, кашу варили.
Ковылю жгли, кашу варили,
Кашу варили, дитя кормили.
Я ручками кудель пряду,
А ножкам дитя качаю,
А ножками дитя качаю,
А глазками гусей стерегу.

Дети вырастали. Сыновья, мужья уходили служить. Уход из дома, тем более на войну, связан с ритуалом проводов. Вновь из святого угла снимали икону. Отец и мать, держа ее в руках, напутствовали сына служить честно, «не позорить казачий род», защищать землю родную и живым и невредимым вернуться домой. Живым и невредимым...
Казачья служба долгая. Не один год, а то и десяток лет проходили, прежде чем казак возвращался домой. Не один десяток раз, и не одну сотню поклонов в святой угол отбивали женщины, ожидая «своих ненаглядных, орлов сизокрылых».
Век человеческий, долгий ли, короткий, рано или поздно заканчивается. «Приходила» смерть и забирала человека. Казаки к смерти готовились спокойно, даже стоически. Готовились не спеша и загодя.
Умершего укладывали на лаву головой в святой угол, на восход солнца — «откуда пришел, туда и ушел». Образа, занавешенные зеркала, поминальные свечи, молитвы-«читаки», прощальные причитания...
Но «всему свое время». Подрастали дети, наступало время свадеб. На свадьбе, еще до приезда жениха, в один миг смолкали девичьи песни, и наступал момент благословения невесты родителями. Стелили шубу мехом наружу, на которую трижды на колени падала невеста, прося родительского благословения.
Отец брал из святого угла икону, мать держала в руках хлеб. Затем икона из рук отца передавалась в руки матери. В святой угол ее больше не возвращали. Эта икона, покрытая специальным, богато вышитым полотенцем, обретала особый статус «родительского благословения». Вместе с невестой она отправлялась «в чужедальнюю сторону». В доме мужа ее помещали в святой угол, соединяя два «чужих» пространства, два чужих рода, защищая невестку от бед и напастей.
Старшие в семье, почетные гости, а также жених и невеста во время свадьбы, как наиболее уважаемые люди, сидели на главном месте, в святом углу, «на посаде».
Во время свадьбы молодым желали счастья, изобилия, детей. И вот приходил в жизнь новый человек. Так же, как и его прадеды, он начинал свой жизненный круг: взрослел, растил хлеб, уходил, возвращался, воевал, строил дом... Будни сменялись праздниками, печали — весельем, но так же, как у отца и деда, день начинался и заканчивался молитвой в святом углу.
Поколения сменяли поколения, и лишь святой угол оставался прежним. Покой и тихое сияние, исходящие от него, излучали истину — все возвращается на круги свои, и всему свое время...

«Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои...»

(окончание)