Чепурной С.И.

Сон

Странный видел я сон —
Сон далеких времен.
Не пойму, отчего он приснился?
Оттого ль, что устал,
Иль о прошлом читал,
Оттого ль, что пред сном не молился

Но так он похож был
На казачую быль,
Что, проснувшись, я диву давался
И поведать решил,
Что во сне пережил —
Как я в мире ушедшем скитался.

Не мудрен мой рассказ.
Поздним вечером раз,
Как всегда, сам с собой засиделся.
Бушевала гроза,
Всем свирепо грозя.
За окном ветер страстно распелся.

Я сидел за столом,
Думал все об одном —
О жестокости мира людского.
Мысль летела моя
В неземные края
И искала путь счастья земного.

Неожиданно вдруг
Овладел мной испуг, —
В дверь послышался стук осторожный.
Я подумал: кто там?
Не послать ли к чертям —
Может быть какой путник безбожный?

Но сомненьям в ответ
Я услышал: — 0, нет!
Я не вор, не разбойник с дороги,
Захожу по ночам
Лишь к несчастным людям
И не бью у счастливых пороги...

И в открытую дверь
(Только вспомнил теперь,
Что она, ведь, была под замками!)
Вошел старец седой —
Гость нежданный ночной.
А войдя, улыбнулся глазами.

Эх, погодка! — сказал.
(С плеч котомочку снял).
— Будто свету конец наступает.
Ну, такое стоит —
Даже страх говорить,
Ветер зверем на воле гуляет!

— Что ж так поздно сидишь
И о чем все грустишь?
Мрачным мыслям зачем предаешься?

Пред тобой не таю —
Знаю долю твою,
Отчего уж давно не смеешься.
Власть мне свыше дана —
Всех, кто выпил до дна
Свою чашу земного страданья,
Берегу от сил злых
В трудный час жизни их
И на миг исполняю желанья.

Чтоб надежду вселить,
Веру в то воскресить,
Что является целью конечной,
Без которых трудна,
Бесконечно длина
Путь - дороженька жизни не вечной.

На тебя жребий пал:
Пуст твой горя бокал —
До утра я твоим слугой буду,
Но условие есть:
Ты обязан учесть —
Не стремись ни ко злу, ни ко блуду.

И проснулось в моем
Сердце, скованном льдом,
Безотчетного страха сомненье.
Лишь желанье одно,
Что таилось давно —
В нем сказалось крови повеленье.
— Не хочу я любви,
Даже вражьей крови —
В них таится, ведь, плод запрещенный.

Крылья дай улететь,
Чтоб я мог посмотреть
На далекий свой Край полоненный.

Дай возможность взглянуть
На Казачества путь,
Что теперь унаследован нами,
Где разгулье с войной,
Жизнь свободной страной
Чередуются с горькими днями.

— Будет так! — был ответ,
И в очах его свет
Заиграл, как алмаз многогранный…
Перестали шуметь
Буря, дождь, ветер петь...
Мы отправились в путь столь престранный.

Словно в сказке какой
Я летел над землей.
Близко, близко мне звезды мигали.
В стороне, в облаках,
Месяц плыл удалой.
Вслед ему они ярче мерцали.
И — какой Дон - Жуан
Неземных он сторон! —
Из-за туч на них нет да и глянет,
А у нас все твердят,
Что он в землю влюблен
И по ней тонкой свечкою тает...

Нет, бессилен в словах
Я красот передать
Нам почти незнакомого края.
Но по милости чьей
Продолжает блуждать
Там земля наша, блудница злая?

Далеко ей до звезд,
До красавиц планет...
От нее веет духом растленья,
От былой красоты
И следов уже нет...
Пожалел я ее на мгновенье.

Мы летели над ней,
Споря с ветром лихим.
Я смотрел на чело, все в морщинах.
В них Казачества мир
Перед взором моим
Открывался в далеких картинах...

В Диком Поле змеей,
Средь ковыльных степей
Мимо стражей бессменных — курганов —
Вился Дон, как во сне,
Стыдясь лени своей,
Неся воды в моря басурманов.

По его берегам
Жило племя орлов —
Племя рыцарей Воли и Славы.
Защищали Край свой
От несметных врагов,
От нежданной, жестокой расправы.

Жизнь — война без конца,
Да конь с саблей кривой,
Отдых — только в набегах стенных,
На майдане, в степях...
Атаман с булавой —
Выбирался из самых бесстрашных.

Трепетали враги
Перед вольницей той,
А она под стенами Азова,
Бросив вызов судьбе, —
Сразясь с грозной Портой,
Плела лавры в венок славы снова...
По дремучим лесам,
Что богатством полны,
Пробирался Ермак с казаками —
Путь прокладывал в недра Сибирской страны,
Покоряя шайтанов с князьками.

Поклонился Кучум,
Покорилась Сибирь
И... Ермак с ними Грозному в ноги.
Погубила души
Необъятная ширь
И столкнула с казачьей дороги.
Не за это ль, Ермак,
Ты погиб в Иртыше?
Не подарок виновен, иное —
Знать проснулася совесть
В казачьей душе
И опомнилось сердце степное.

Многоводный Иртыш
Унес тайну с тобой
И горою столетья прикрыли...
... По Каспийским волнам
За персидской казной
Корабли Стеньки Разина плыли.

Атаманом на Волге
Разбойничьим слыл
Он в очах царя русского царства.
Не хотел его знать,
Волю очень любил,
Воевал с воеводами часто.

Отбирал города,
Вешал пришлых людей...
Но и знал, если сам попадется,
Не придется потом
Видеть Волги своей,
На которой так славно живется.

Но судьба такова —
Он за вольность-разбой
Головою своей поплатился,
Но погиб казаком
И над Волгой рекой
Его дух еще долго носился.

Разросталася Русь
И прибрала к рукам
В Диком Поле орлиную стаю.
Отплатила она
За «грехи» казакам —
Наступил конец вольному Краю.

От цветущих станиц
Только пепел один,
Волны Дона от крови краснели...
Против гнета восстал Атаман Булавин,
Но... свои подавить «бунт» успели...

С Дона смелый казак —
Пугачев Емельян —
За отнятую Русью свободу
Бросил клич по степям:
Гей, Казачество, встань!
Объявил, что он царского роду.

Загорелся Урал, —
Задрожал русский трон,
А царица тревогой объята...
Не поднялся закованный
Батюшка Дон:
Атаманы — в шатре супостата.

И погиб Булавин,
Был казнен Пугачев —
Занесли имена в книгу славы...
Дон (в неволе, века!)
Держал в страхе врагов
На границах московской державы....

Заковала Москва
(По привычке своей!)
И разгульную Сич кайданами.
Не укрылась она
Средь густых камышей
И была сожжена чужаками.

Разлетелись орлы...
Но не все, — остальных
Далеко на Кубань поселили...
За Кубанью в горах
В вольных саклях своих
Жили горцы, Москву не любили...
И в Кавказских горах,
Гордых силой своей,
Уносясь в снеговые вершины,
Раздавалася песнь —
Грусть таилася в ней
И тоска по степям Украины.
По могучем Днепре,
По котором челны
В Цареград басурманский спускались.

Пелись песни о том,
Как, добычей полны,
Из похода они возвращались...
Про чубатых лихих Атаманов - батьков
И о мудрости их атаманской...
Вспоминалося в них
Про братов - казаков
Во плену, в стороне басурманской.

Среди ночи густой
Вдруг по вышкам сигнал —
То черкесы Кубань переходят...
Пули песню споют,
Блеснет длинный кинжал...
Годы в плавнях и схватках проходят...

Революции гром
Над разбухшей Москвой...
Пробудился «народ» и народы...
И, надежду вселив,
Над казачьей землей
Замелькал луч дедовской свободы.

Не сбылася мечта...
Луч мелькнул и погас.
Пролилась кровь широкой рекою...
Знать, еще не пробил
Тот двенадцатый час,
Что несет избавленье с собою.
В неизвестность плывут
По морям корабли,
Волны шепчут печально: Изгнанье!

А на север толпой
Казаков провели...
Лес шумит — перед смертью — страданье!

Зачернели холмы
Страшных, братских могил,
Забелели кресты на чужбине…
Глубоко под землей
Казак камень долбил...
... Видел я на последней картине...
А теперь посмотри! —
Спутник мой прошептал, —
Из туч молний землю низали.
В клубах дыма огонь
Чело страстно лизал...
Вслед за ним лучи света ласкали.

Все утихло потом...
Спутник снова сказал:
— Посмотри! — и исчез, улыбнувшись...
Над отчизной моей
Воли луч засиял...
— Чудный сон! — я подумал, проснувшись.

журнал «ВК» № 203 стр. 1-3