Руденко А.В. 
"Про Норд-Ост"

Два года тому довилося побувать в зымовому Гэлэнджыку. Звинок — заказ на роботу, сив на автобус, пойихав. Узымку добрэ йиздыть на курорты у порожньому автобуси. Другэ крисло автоматычно стае двухспальным, у навушныках козача дыскотэка на всю дорогу и час нэпомитно пролитае. Був звычайный зымовый ранок, дув лэгкый витэрэц з гир. Прохолодно, сухо. Выйшов на автовокзали у подножья гир, дывлюся, над горамы высять свынцэви хмарочкы. Спустывся по улыци Садовой в цэнтр, зайшов до клиента. Поробыв дила. Ось иду до скляных двэрэй на выхид и нэ пизнаю Гэлэнджыка.
За двэрыма гул и лэтыть сниг. Стэмнило. Сниг лэтыть паралэльно зэмли, до моря, з такою швыдкистю, шо выдно тилькы били полоскы, яки мыготять выще-ныжче за склом. А шо робыть. Трэба шагать дали, чэрэз тры годыны мий послидний автобус додому, родычыв у городи в мэнэ нэма, спать на зымовому пляжи — нэ фонтан. Тяжко-важко одкрываю двэрь, витром йи сыльно прыдавыло усэрэдыну. Напиводкрыти двэри рвануло у зворотню сторону, удэржав од рывка, прыкрыв. Йты нэможлыво, усэ занэсэно снигом з однией, гирськой стороны. Витэр налитае порывамы, з паузамы миж рывкамы. Повэртаюсь спыною до витру, роблю шаг и... побиг.
Стоять нэможлыво, витэр пидганяе, колючи снижынкы луплять по потылыци и вухам, спыну облипыло мокрым снигом. Бижу. Город порожний. Куды воны уси подилыся. Никого на улыцях нэма. Нэбо дужэ тэмнэ. На машынах, соснах, кущах и стинах багато мокрого снигу с одного боку. На улыци лэжать вэлыки гилкы дэрэв, стэкло од нэзакрытых форток, бачу повалэный постэр з рэкламою. Прыдывывсь, а людэ е, та й воны нэ на улыци, а в домах, из цикавистю дывляться на бидолаху, снижну людыну, яка бигае по смиттю и чэрэз гилкы. Добигаю до другого клиента, обтрусывся од снигу, стараюся зайты з нормальным выдом, та й народ дывыться з жалистю на фиолэтови щокы и снижный блыск куртки. Доробыв свои дила. Выхожу на улыцю Кирова, тэпэр витэр лупыть колючым снигом в лыцэ. Бигом у найблыжчый магазын, обтрусывся, жду маршрутку на автовокзал. Купыв кохвэ и валован. Вси цины процэнтив на трыдцять дорожче, ниж у Новороси. Курорт, шоб його. Транспорт ходыть, слава Богу, им усэрэдыни машын, мабудь, тэпло и сухо. Минут чэрэз двадцять пидийшла моя порожня маршрутка. Одкрыла двэрь. Пробигаю з магазына в маршрутку.
Йиду коло автовокзалу, дывлюся, козачый рынок вэсь побытый. Забир з боку улыци Кирова завалывся, постэры повалэны, торгови нависы знэсло. Усэ завалэно якымсь шыфэром и смиттям. Оглянувся на морэ, цвит зымового моря свынцэво-фиолэтовый. Усэ в билых баранчыках од витру. На такэ морэ и дывытысь холодно. Улитку морэ клычэ до сэбэ, а взымку морэ — "чорнэ". В автобуси ще трое роботяг и торговка з вэлыкымы торбамы. Сам вокзал порожний, уси сховалыся, ни пасажырив, ни полыцаив нэ выдно. Поихав. Двирныкы автобуса чыстять од снигу нэвэлычку амбразуру на лобовому скли. Дорога облиплэна мокрым снигом, з гир стриляе гарматнымы постриламы витэр. Од кажного порыву автобус трохы зносыть убик моря. Бачу пэрэвэрнэный дальнобойщик. Шохвэр жывый-здоровый, звоныть комусь. Усюды смиття, гилкы, нэвэлыки дэрэва з вырванымы кориннямы лэжать зправа и злива. Сэрпантын. Попутныкы вэсэло фотають на мобилки ци дэрэва, дтп, обговорюють, посмихаючись, сытуацыю зи словамы: "якшо жывые дойидым". Народ попався вэсэлый, нихто нэ сумуе, ужэ постять в интэрнэти свои катаклизмы.
В автобуси одигрився, одэжа пидсохнула, настрий пиднявся. Выжыв. Новорос стрив нас тиею же ранковою погодою. На Шесхариси сухо, лэгкий витэрэц и трохы падае сниг. Нормальна погода. Якбы и нэ було ничого такого, якбы прыснылась та прыродна аномалия, покы спав на сыдиннях автобуса.