1-я часть

Устное повествование,

бывшего запорожца,

жителя Екатеринославской губернии и уезда,

селения Михайловки,

Никиты Леонтьевича Коржа

Одесса

1842 год

Предисловие

В журнале, издаваемом министерством народного просвещения, в книгах V-й 1838 и II-й 1839 годов, о запорожских козаках было помещено несколько отрывков, под названием: «Изустные предания о Новороссийском крае». Источник, из которого почерпнуты предании сии, — бывший запорожец Никита Леонтьевич Корж, живший не менее ста четырех лет.

Когда Коржевы предания столь счастливы, что они обратили на себя благосклонное внимание ученых обществ и просвещенных людей, в особенности любящих отечественную историю: то мне показалось, что Коржу чести, а ученым обществам и мужам просвещенным удовольствия тем более будет, если предания старца издадутся в оригинальном его тоне, то есть в тех самых словах, выражениях, оборотах, словом, в том самом рассказе, каким они вылились из уст самого автора.

Мысль моя коснулась здесь и лестной моей Одесскому историческому обществу, чрез именование членом оного, принадлежности, из которой вытекает непременная обязанность, действовать. Сим убедясь, я и решился, издать Коржевы предания в оригинальном его тоне, с присовокуплением некоторых примечаний и объяснений.

Но как они в этом тоне попались мне в руки? Ответ краток: прежде, однако, обязываюсь, вспомянуть почтенного моего сотрудника, преосвященного Иакова, Епископа Саратовского. Оба мы, каждый в своем звании и должностях, жили с 1828 года по 1831 год в Екатеринославе, где беседовал с нами и Никита Леонтьевич Корж. Итак, он рассказывал старое запорожское свое житье-бытье, а мы слово в слово записывали. И когда соединили между собою отрывки: вышла книжица.

Исполненный долготою мирных дней Никита Леонтьевич скончался в октябре месяце 1835 года, сделавшись больным от простуды, которую получил, занимаясь сбором доброхотных подаяний на новостроившуюся в селе Михайловке деревянную церковь, вместо бывшей тут, но от молнии сгоревшей. Содействием Коржа церковь в Михайловке действительно восстановилась; и при подножии алтаря ее ищи преданий источника, кому он приятен.

Жил он в селе Михайловке, в собственном своем доме, который доставшись ему от его предков, чистых запорожцев, и сам собою, то есть старостью своею, и видом крайне занимал всех проезжих тем селом, простых и знатных людей, из коих многие потому у Коржа и ночлег весьма часто имели. Следовательно, небезнадежно, что усопший, многолетний старик сей, кроме воспоминаний о нем на земле, не лишается, за любовь к ближним своим, за гостеприимство, славы и на Неби.

В лоне Авраама, отца верующих, вероятно покой его. По крайней мере да будет ему сие, мы, оставшиеся здесь, да воспросим от Господа Вседержателя.

Местоположение всего вообще, старозаведенного, в Михайловке, жилища Коржева довольно замечательно для любопытных. Оно, будучи обсажено вековыми деревьями и кругом обтекаемо речкою, тонкою, почти как нить и извивающеюся, как плющ около древа, образует собою совершенный остров.

Некто из проезжавших снял с сего места картинку, и прибавил к ней следующий, из песни запорожской, отрывок, всегда, под веселый час, Никитою Леонтьевичем петый:

Ой, Сич маты,

Ой, Сич маты,

У лузи заробиты,

А в Сичи пропыты.

Льщусь надеждою, что книжица сия не неудостоится того точно благосклонного просвещенных мужей внимания, коего ожиданием я поощрен был к ее изданию.

Впрочем, если сего и не будет: я утешусь, вспомнив сказанное одним из древних: si non feras, tamen ceras то есть (не по буквальному переводу) если книжица и не удостоена внимания, по крайней мере она не пропала; и Коржевы подлинные устные предания не исчезли.

Гавриил, А. Х. и Т.

16 мая 1842 года