Федоров С.А.
Пластуны
Под пластунами в наше время подразумевают казачью пехоту. В Великую войну и войну с РСФСР были пластуны не только кубанские, но и донские, терские, были пластуны и у сибирских казаков. Перед войной только кубанская казачья пехота, да и то всего несколько десятков лет, название пластунов.
Пластуны прославились по целому свету; казачья пехота вообще славилась с давних давень.
500 лет тому назад, в битве войск литовско-польских с немецкими крестоносцами, при Грюнвальде, четыре казачьих полка решили ее участь и положили предел движению кровавых тевтонов в славянские земли.
От казаков и казачьей пехоты учились военному искусству и европейские воины.
Славный чешский полководец Ян Жижка, служивший сначала в Литве, протекторат великого князя, которого признавали и днепровские казаки, перенял от казаков способ пешего боя из-за возов в лагере и с возов в походе. Модернизировав казачьи возы, он эту тактику казачьей пехоты искусно применял в гуситских войнах первой четверти 15-го столетия.
Казачья пехота особенно славилась в 16-17-ом столетиях, в войнах с Польшей, Турцией и Крымом искусством обороны в укрепленном возами лагере и боя возового на походе — это была скифская тактика их отдаленных предков.
В 16-17 столетиях казачья пехота наводила страх и трепет своим десантом на могущественную Турцию, перед которой дрожал весь старый мир. Взятие Казани в 1552 году, Азова в 1637 и его славная оборона 1641 года — все это дело казачьей пехоты.
Французский военный писатель Боплан, близко знавший казаков Запорожья, свидетельствовал в половине 17-го века, что казачья пехота есть наилучшая в мире, а король польский Ян Собесский, без нее не решался развить осаду турок под Веной. В конце 17-го столетия казачья пехота под той же Веной решила участь боя и положила конец продвижению турок на запад.
В войнах 18-го столетия перевес в казачестве приобретает конница, но запорожская пехота еще покрывает себя неувядаемой славой в войнах с турками и приобретает остаткам запорожцев в Российской империи право на существование Войском Черноморским.
Там, в Запорожье, и родились «пластуны» — отборнейшие казаки, несшие пешую или спешенную службу в боевые дни, а в мирное время ведшие такой образ жизни, который выковывал из них цвет казачества.
Вот что о них говорит атаман Кухаренко, сам видевший старых запорожцев, в рассказе «Пластуны»:
«Старые казаки-сичевики было рассказывают так: что у запорожцев на Днепре пехота сидела в Сичи, а конные жили в Великом Луге, из-за хорошей пастьбы. Как пехоте так и конникам свободно разрешалось в мирное время заниматься — кому рыболовством, кому «пластунством».
Пластуны стреляли диких зверей, которых тогда в Днепровских плавнях было вдоволь. Пластунами, говорят, назывались потому, что были «непоседами», все шатались по плавням и так как больше им приходилось месить грязь, чем ходить по сухому, сиречь «пластать», то и прозвались «пластунами».
В Турецкой войне 1789-91 годов «пластуны были и в пехоте и в коннице»... По переходам на Кубань, холостая сирома «охочая на зверей, рассыпалась по плавням, и по запорожскому образцу — добычничала. При пластунах были охочие хлопцы, при них они и вырастали, а научившись искусству и сами становились пластунами»… Кухаренко очень подробно описывает жизнь и приемы пластунов того времени, но «если написать все пластунские порядки, то была бы целая книжка», — пишет он.
Пластуны из Черноморья отдельных войсковых частей не составляли, по-прежнему они были и в пеших и в конных частях.
В официальной переписке название «пластун» встречается впервые в 1824 году. Узнал о них известный генерал, герой Кавказа Ермолов от атамана Власова, как о таких «искусных стрелках, равных которым нет в мире».
Колыбелью пластунов и тогда была пехота. Обративши внимание на их стрелковые качества, генерал Власов распорядился, чтобы для действий против горцев были составлены особые пластунские команды из охотников.
В 1832 году, при атамане Заводовском, были уже составлены «пластунские команды» по три человека из пеших и конных полков, знающих совершенно пластунское искусство, опытных и храбрых в делах с неприятелем, при офицерах и урядниках, для кордонной охраны. Надобность в них миновала в 1833 году и они были распущены по полкам.
Позже их не раз употребляли для разведки и как стрелков. В мирное время на охоте, приказом Войску от 5 июня 1845 года пластунам было запрещено «стрелять на хруст», то есть на шум от подхода зверя, так как часто бывали случаи, когда пластуны, при невероятной способности этих стрелков попадать в предмет невидимый глазом с помощью одного привычного слуха, — убивали бродивших в густых плавнях товарищей.
В Кавказской войне пластуны не раз совершали выдающиеся дела, но на это смотрели как на дело обычное. Такими же они были и в Севастопольскую компанию, где прославились особенно 2-й, 5-й и 8-й батальоны, в 1854-1855 годах.
Пластуны того времени были вполне достойны своих запорожских предков. Они одинаково удивляли как противника, так и русских.
Вот как характеризует пластуна того времени современник:
«Пластун — это обыкновенно дюжий, валкий на ходу казак, первообразно запорожского склада и закала: тяжелый на подъем и неутомимый, не знающий удержа после подъема; при хотении — бегущий на гору, при нехотении — еле плетущийся под гору; ничего не обещающий вне дела и удивляющий неистощимым запасом и разнообразием, бесконечной тягучестью способностей в деле»...
Это тяжеловатый и угловатый камень, которым неопытный зодчий может пренебречь, но который, если его поворочать на все стороны, может угодить во главу угла.
Сквозь сильный загар лица пробивается добродушие, которое легко провести и вместе суровая сила воли и убеждения. Умный взгляд и навощенный, к верху вздернутый ус придают лицу пластуна выражение стойкости и неотвратимости.
В самом деле это лицо, окуренное порохом, превращенное в бронзу невзгодами, как бы говорит вам: не бойсь, перед опасностью — ни в зад, ни в сторону! Когда вы с ним идете в опасном месте или в опасное дело — от его шага, от его взгляда и простых слов веет на вас каким-то спокойствием, каким-то забвением опасности.
Черкеска отрепанная, покрытая разноцветными, нередко даже вследствие потерянного терпения от починки, кожаными заплатами; папаха вытертая, порыжевшая, но в удостоверение беззаботной отваги — лихо заломленная на затылок; чувяки из кожи дикого кабана, щетиною наружу — вот будничное убранство пластуна. Прибавьте к этому сухарную сумку за плечами, добрый штуцер в руках, привинтной штуцерный тесак с деревянным набойником спереди около пояса и висящая с боков пояса так называемая «прычындалия»: пороховница, кулечница, отвертка, жирник, шило из рога дикого козла, иногда котелок, иногда балалайка или даже скрипка — и вы составите себе полное понятие о походной наружности пластуна как она есть».
Таков был пластун периода Кавказских войн.
В 1842 году по штатам, пластунские команды были во всех конных и пеших частях Черноморского Войска, а за ним и Линейного. По-нашему это были команды разведчиков.
Со временем пешие первоочередные батальоны специально уже обучались пластунскому искусству и пеший казак Кубанского Войска стал синонимом пластуна.
В 1864 году окончилась Кавказская война; к севастопольским георгиевским знаменам кубанские пластуны получили еще новые награды, а в 1870 году пешие батальоны получили наименование «пластунских». В компании 1877-1878 годов кубанская пехота показала себя такими же пластунами, какими были черноморцы раньше, хотя теперь и Линия и Запорожье выставляли пешие батальоны.
Раньше их было только 3 — первоочередных; в Войске Кубанском уже 6.
Пришла японская компания и пластуны вновь украсили Войско отличиями; пришла — Великая война — они прогремели по всему свету; спасали Кавказ и честь армии в Закавказье, били прославленную германскую гвардию, удерживали знаменитую «фалангу Макензена» на реке Сане тогда, когда ни российская трагедия, ни вся армия не смогли остановить ее напора; были «ударными частями» еще императорской армии, спасая положение фронта везде и всюду непобедимыми «Кавказскими орлами» на фронте Турецком, под Сары-Камышем.
Пришла война за Казачью Волю, и пластуны геройски бились с красными ордами.
И везде и всегда от стародавнего Грюнвальда начала 15-го столетия и до наших дней — скромная, незаметная, невзрачная казачья пехота творила чудеса храбрости и поражала доблестью современников.
Тихо, скромно, спокойно, с присущим ему вековечным юмором, делал пластун свое обычное пластунское дело, не ища «ни корысти, ни славы», а Слава сама его находила.
Полковник Федоров
Историко-литературный и иллюстрированный журнал
№ 1
1931 год
Париж
(Общество ревнителей Кубани)
Комментариев нет:
Отправить комментарий