4-я часть
Канивецкий Н.Н.
На вершок от счастья
Краснодар, 1993г.
стр.225-226
(окончание)
ПЕРЕД МОНОПОЛИЕЙ
(Из записной книжки)
Я им докажу, бисовым душам, как на мой тын садиться...» Чисто всю улицу черепками засыпал... А то еще был у нас Остап Чупрына. И выпивал помалу. Раз наугощался, да как выхватит кинжал и давай хлопотать. Кого в морду, кого в плечи. Запутался тут старый звонарь. Титоренко Микола. Так ему под ребро пофортунило. Микола только брик с ног. Мы до него, а он и душу Богу отдал. Связали мы Чупрыну и в холодную. Утром проспался да как узнал про вчерашнее, все время плакал, пока в город отвезли...
— Дуже Артем крепкий градус держал, — заметил бешмет.
— Что же с Чупрыной сталось? — спросила сбоку сидевшая чуйка.
— А что сталось? С год в остроге высидел, а потом в Сибирь сослали... Жинка с маленькими детьми до сих пор одна бьется...
— А вот у нас в станице... — начала чуйка.
— В какой станице?
— В Верхне-Гусиной... Мы сами плотники. Калуцкие. Ну, там проживаем. Так там Иван Павлыч духан держут. Они духан держут, а мы церкву рубим. Прекрасно... Ну, по субботам, известно, как полагается, захаживаем... И что ж вы, братцы мои, думаете: у него водка была. Хоть ты ее на рупь выпей, хоть на пятак — сила одна... Потом узнали. Был у него подручный. Тихоном звали. Мужчина при здоровье.
Так этот самый Тихон — и тот не выдержал. Не могу, говорит, Иван Павлыч, веревкой с колодца воду таскать, потому по этой публике наливное колесо требуется...
— Слабый градус держал, душа мой, — заметил бешмет.
— Вот видите, господин, то крепкий, то слабый градус. Ну, теперь, при казенке, — один на все градус.. Теперь мы из Новороссийска едем. Так там казенка в полном праве действует. Зайдешь. Сейчас, например, барышня: «Мое почтение. Что вам угодно?». Мебель благородная.
В углу икона висит. На окне — птичка канарейка. Лампа и прочее. Аккурат и чистота, одно слово ланшаф! Бутылка вполне запечатана. Ни мордою, ни выраженьем
— ни Боже мой, потому ежели что, то барышня сейчас за городовым... А городовой немедленно в шею и так далее. Ах, очень даже приятно. Можно сказать, вполне благородно.
Раздался протяжный свисток, и поезд стал подходить к станции. Урядник поднялся.
— Ну, мне тут выходить, — сказал он. — Прощайте, братики. А на прощанье вот что вам скажу, — обратился он к бешмету. — Ни мы не пропадем, ни вы не пропадете.
Только мы проживаться да увечить себя меньше будем, а вы имянины справлять не будете. И выйдет, братцы, для всех один градус... Прощайте...
— Прощай, душа мой!
Поезд стал останавливаться у станции. У выхода толпились пассажиры.
1901 г