2-я часть
Я. Лопух
Дощечки
(Быль)
— Ну, так вот что, атаман. Я поеду на общественную квартиру, закушу и немножко отдохну, а ты вызови этих самых лиц в станичное правление, а я на них протокол составлю за неисполнение распоряжений начальства, а мировой судья и упечет их по 29-й. А на тебя, батенька мой, атаману отдела донесу за бездеятельность. Поезжай-ка, братец (обращаясь к кучеру), к общественной квартире.
Тройка тронулась. Все смотрели друг на друга с каким то недоумением.
— Ну, шо ж? Посылай, дижурный, вэрхового на стэп за Перетятьком та за Сорокою, — прервал молчание атаман.
— Та воно, господын отаман, прыйдэться двох посылать, бо Перетятькова царына биля Бичевой балки, а Сорочина аж на Тихеньци
— Шо ж ты робытымэш? Колы двох, так и двох. Скачи враже, як пан каже.
Минут через 15 со двора станичного правления выехали в разные стороны два казака.
— За что это пристав кричал на вас? — спросил атамана местный приходской священник, живший по соседству со станичным правлением.
— Да заметил, что на двух хатах не прибиты пожарные дощечки.
— Какие дощечки!?
— Пожарные.
— Ничего не понимаю.
— Да видите ли, отец Григорий, уездный начальник издал циркулярное распоряжение, чтобы на каждой хате были прибиты на видном месте дощечки с нарисованными на них на одной ведро, на другой грабли, на третьей вилы, топоры, лестницы и т. п. На случай пожара каждый домохозяин должен являться на пожар с тем предметом, который нарисован у него на дощечке.
— Так, а если домохозяева у которых нарисованы, предположим, топоры, отсутствуют, тогда что? На пожар прибудут с ведрами, лестницами, а топора ни одного...
— Дело не в этом, О. Григорий, топоры есть при пожарном обозе, а дело в том, что общество израсходовало около 100 рублей на эти дощечки, да вот посланы два казака на строевых лошадях в степь за нарушителями этого бесполезного распоряжения, теперь на полдня оторвутся от работы два домохозяина с рабочими лошадьми. Это начало. А дальше? Дальше вызов двух человек в станицу Уманскую к мировому судье, да переписки по этому делу — у нас в станичном правлении, у пристава, в уездном управлении, у мирового судьи и т. д. Если перевести все это на деньги, сколько все это будет стоить? А ведь, в сущности дело, как говорится, выеденного яйца не стоит, но об этом наше начальство, как видите, и не думает, ему лишь бы дощечки были прибиты на видном месте. Вот, мол, как мы заботимся о благе народа.
Часам к 5-ти вечера в станичное правление явился становой пристав, где уже давно ожидали его Перетятько и Сорока.
Усевшись за письменным столом в кабинете атамана, пристав приказал позвать обоих их к себе.
— Вы получили пожарные дощечки? — обратился пристав с вопросом к вошедшим казакам.
— Так точно получили, ваше благородие.
— А почему не прибили на видном месте?
— Никак нет, ваше благородие, воны булы прыбыти та бэсурськи диты познымалы, тай давай з ных хаткы робыть...
Окончив протокол, пристав уехал. Через месяц Перетятько и Сорока были вызваны в станицу Уманскую к мировому судье, а станичный атаман получил от уездного начальника предписание «строго следить, чтобы пожарные дощечки были прибиты на видных местах каждой избы, а Бесура вызвать в станичное правление и предупредить, чтобы он внушил своим детям не трогать дощечек, иначе будет привлечен к законной ответственности».
журнал «ВК»
1931г.
73-й номер
стр.2-3
Я. Лопух
Дощечки
(Быль)
— Ну, так вот что, атаман. Я поеду на общественную квартиру, закушу и немножко отдохну, а ты вызови этих самых лиц в станичное правление, а я на них протокол составлю за неисполнение распоряжений начальства, а мировой судья и упечет их по 29-й. А на тебя, батенька мой, атаману отдела донесу за бездеятельность. Поезжай-ка, братец (обращаясь к кучеру), к общественной квартире.
Тройка тронулась. Все смотрели друг на друга с каким то недоумением.
— Ну, шо ж? Посылай, дижурный, вэрхового на стэп за Перетятьком та за Сорокою, — прервал молчание атаман.
— Та воно, господын отаман, прыйдэться двох посылать, бо Перетятькова царына биля Бичевой балки, а Сорочина аж на Тихеньци
— Шо ж ты робытымэш? Колы двох, так и двох. Скачи враже, як пан каже.
Минут через 15 со двора станичного правления выехали в разные стороны два казака.
— За что это пристав кричал на вас? — спросил атамана местный приходской священник, живший по соседству со станичным правлением.
— Да заметил, что на двух хатах не прибиты пожарные дощечки.
— Какие дощечки!?
— Пожарные.
— Ничего не понимаю.
— Да видите ли, отец Григорий, уездный начальник издал циркулярное распоряжение, чтобы на каждой хате были прибиты на видном месте дощечки с нарисованными на них на одной ведро, на другой грабли, на третьей вилы, топоры, лестницы и т. п. На случай пожара каждый домохозяин должен являться на пожар с тем предметом, который нарисован у него на дощечке.
— Так, а если домохозяева у которых нарисованы, предположим, топоры, отсутствуют, тогда что? На пожар прибудут с ведрами, лестницами, а топора ни одного...
— Дело не в этом, О. Григорий, топоры есть при пожарном обозе, а дело в том, что общество израсходовало около 100 рублей на эти дощечки, да вот посланы два казака на строевых лошадях в степь за нарушителями этого бесполезного распоряжения, теперь на полдня оторвутся от работы два домохозяина с рабочими лошадьми. Это начало. А дальше? Дальше вызов двух человек в станицу Уманскую к мировому судье, да переписки по этому делу — у нас в станичном правлении, у пристава, в уездном управлении, у мирового судьи и т. д. Если перевести все это на деньги, сколько все это будет стоить? А ведь, в сущности дело, как говорится, выеденного яйца не стоит, но об этом наше начальство, как видите, и не думает, ему лишь бы дощечки были прибиты на видном месте. Вот, мол, как мы заботимся о благе народа.
Часам к 5-ти вечера в станичное правление явился становой пристав, где уже давно ожидали его Перетятько и Сорока.
Усевшись за письменным столом в кабинете атамана, пристав приказал позвать обоих их к себе.
— Вы получили пожарные дощечки? — обратился пристав с вопросом к вошедшим казакам.
— Так точно получили, ваше благородие.
— А почему не прибили на видном месте?
— Никак нет, ваше благородие, воны булы прыбыти та бэсурськи диты познымалы, тай давай з ных хаткы робыть...
Окончив протокол, пристав уехал. Через месяц Перетятько и Сорока были вызваны в станицу Уманскую к мировому судье, а станичный атаман получил от уездного начальника предписание «строго следить, чтобы пожарные дощечки были прибиты на видных местах каждой избы, а Бесура вызвать в станичное правление и предупредить, чтобы он внушил своим детям не трогать дощечек, иначе будет привлечен к законной ответственности».
журнал «ВК»
1931г.
73-й номер
стр.2-3
Комментариев нет:
Отправить комментарий