Макаренко П.Л.
Трагедия Казачества
(Очерк на тему: Казачество и Россия)
ЧАСТЬ V
(Апрель-ноябрь
1920 г.)
Глава XIV
(цитата)
Генерал Улагай хорошо понимал, что малочисленный вспомогательный
десант генерала Черепова — всего около 1—1,5 тыс. штыков и сабель, высадившийся
между Анапой и Новороссийском, не будет в силах сковать всю таманскую группу
красных.
Связи с повстанцами Баталпашинского, Лабинского и Майкопского
отделов генерал Улагай не имел и ему не были известны ни силы возникшей там
«Армии Возрождения России», ни планы ее руководителей.
При условии направления к Екатеринодару большей части своих
наличных сил, генерал Улагай мог бы сравнительно долго продержаться в столице
Кубани, но, вне сомнения, скоро мог бы потерять связь со своей Приморско-Ахтарской
базой и, таким образом, лишиться возможности питать свою армию патронами и
снарядами, С другой стороны, едва ли могли быть у генерала Улагая серьезные
надежды на то, чтобы он смог одновременно и удерживать в своих руках
Екатеринодар, и пробить для своей армии выход к Черному морю через Новороссийск
или через Туапсе. Подобная операция, при недостаточности сил, скоро могла бы
превратиться в уже проделанный мартовско-апрельский отход к берегам Черного
моря.
Оставалась еще одна возможность: занять Екатеринодар и после того,
как окажется явно невозможным удержаться там, с десантными войсками отойти
через р. Кубань на соединение с армией ген. Фостикова. Такое решение о плане дальнейших
действий значительно увеличивало бы силы восставших Закубанья, но, без одновременного
положительного разрешения вопроса о питании армии вооружением, боевыми
припасами, санитарным имуществом и лекарствами вся эта армия обрекалась, в
конце концов, на гибель.
Все изложенное выше говорит о том, что и после занятия Тимашевской
общее военное и политическое положение сравнительно малочисленной группы
десантных войск генерала Улагая продолжало оставаться весьма сложным.
Имеющиеся у нас данные говорят о том, что генерал Улагай после
блестящих успехов, достигнутых его войсками 4 и 5 августа, решил на короткое
время приостановить дальнейшее наступление, чтобы пополнить свои силы мобилизованными
казаками освобожденных станиц Таманского и Кавказского отделов: Приморско-Ахтарской,
Ольгинской, Степной, Новоджерелиевской, Роговской, Брюховецкой, Тимашевской,
Поповичевской, Старовеличковской, Староджерелиевской, Новониколаевской, Гривенской
и Кирпильской — и потом двинуться дальше.
Один из основных недостатков десантной операции — малочисленность
десантных войск, по необходимости, пришлось исправлять неизбежной мобилизацией и,
вследствие того, временной приостановкой наступления.
Рядом с этим возникает важный вопрос — имел ли возможность генерал
Улагай перед 6 августа серьезно заняться делом мобилизации. Во время высадки
десанта, продолжавшейся, как отмечено, целых три дня, войска Улагая занимали только
одну станицу Приморско- Ахтарскую. 4-го августа бои происходили в районе станиц
Брыньковской и Ольгинской, а к вечеру того дня была занята ст. Степная. 5-го
августа, в 3 часа утра, большевики снова заняли ст. Брыньковскую. Только в ночь
под 5-е августа были заняты станицы Новоджерелиевская и Роговская.
Таким образом, перед 6-м августа ст. Приморско-Ахтарская была в руках
десанта 5 дней, ст. Ольгинская полтора дня, Новоджерелиевская и Роговская — только
по одному дню. Остальные станицы обширного района были заняты в течение 5-го
августа, так что пред 6-м августа командование десанта не имело просто фактической
возможности к проведению мобилизации.
В то же время число добровольно присоединившихся было не так велико:
по определению Врангеля, всего до двух тысяч человек («Белое Дело», т. VI, стр.
148).
Поэтому остановка в районе, занятом 4-5 августа, диктовалась самой
обстановкой борьбы. Большевистские военные историки по этому поводу высказывают
такую оценку: ...«Однако, вместо того, чтобы продолжать энергичное наступление,
генерал Улагай по не совсем понятным причинам, но, повидимому, увлекшись
мобилизацией местного населения, фактически на несколько дней приостановил свое
наступление, дав возможность использовать эту передышку красным (IX-й армии т. Левандовского)
для сосредоточения новых сил. Основное условие всякой десантной операции —
решительное расширение плацдарма — в действиях генерала Улагая таким образом
отсутствовало. Весьма возможно, что эта нерешительность Улагая вызывалась и
соображениями оперативного порядка. Уже начиная с 3 (16) августа в районе
станицы Брыньковской, единственной удобной переправы через полосу болот,
«Бейсугское гирло», прикрывающее отряд Улагая с севера, завязываются упорные
бои конницы Бабиева с красными, все усиливавшими нажим в этом направлении»
(Гражд. война 1918-1921, т. П1-Й, стр. 498).
Ради полноты и объективности освещения вопроса, отметим и нижеследующее
мнение: ...«Пассивность противника в течении 6 (19) и 7 (20) августа в такой
операции, как рассматриваемая,
представляет собой очень интересный и принципиальный вопрос. Белое командование
не предполагало освобождать Кубань только своими силами. Оно рассчитывало на
широкую помощь местного населения. Получив с выходом на линию Брыньковская-Брюховецкая-Поповичевская-Староджерелиевская-Петровская
значительный плацдарм, генерал Улагай объявил мобилизацию с целью пополнить части
и доформировать 4-ю Кубанскую дивизию.
«Разбитые красные части, подтягиваемые издалека резервы обрекали
красный фронт на временную пассивность и благоприятствовали этим мероприятиям
белых».
«Следует также иметь в виду, что Врангелевская ставка не
дооценивала вообще сил красного Кавказского фронта, считая его ослабленным
переброской на Польский фронт и неспособным выставить сильные резервы для
противодействия группе Улагая».
«Успешная мобилизация могла дать не менее 20-25 тысяч бойцов
(красный историк здесь значительно преувеличивает возможности мобилизации, если
иметь в виду только занятый к тому времени войсками генерала Улагая район (прим.
Редакции), что учетверило бы численность десанта и изменило бы надолго
соотношение сил в пользу белых, делая неопасным подход красных резервов».
«После влития мобилизованных предполагалось перейти к дальнейшему
развитию операции. Но то, что верно в одних условиях, то пагубно в других.
Остановка для приращения сил была бы несомненно целесообразной, если бы она
ожидалась из Крыма, а не за счет присоединения к войскам восставшего населения».
«Кубанское казачество за годы борьбы с советской властью в союзе с
Деникиным достаточно хорошо узнало силу Красной армии и боялось вовлечения в
войну и новых тягот, налагаемых ею; склонить его к новому восстанию даже при
сочувственном отношении к Врангелю можно было лишь после решительных и
эффектных успехов. Но для этого нужно было, по крайней мере, овладеть
Краснодаром и соединиться с повстанцами горных районов».
Поэтому, имея перед собой открытый Краснодар и отказавшись от
немедленного похода на него, Улагай во всех отношениях совершал крупную ошибку.
Добровольно выпуская инициативу из своих рук и переходя к обороне, он тем самым
не выполнял основного условия операции, рассчитанной на восстание: «отчаянно-смелое
и бесповоротно-решительное наступление» с полной дезорганизацией противника.
«Подарив два дня красному командованию, он тем самым давал
возможность сосредоточить красные резервы и обрушиться на него превосходными
силами, оправдывая в то же время положение: «оборона — смерть вооруженного восстания»
(Голубев, Вранг. дес. на Кубани, 64-65).
Словом, склонить население к новому восстанию можно было только
«после решительных и эффектных успехов» (что по сути верно), но добиться
эффектных успехов можно было только после усиления десанта мобилизованными...
* * *
Стр. 11-12
август 1938 года
журнал «ВК»
247-й номер
Комментариев нет:
Отправить комментарий