Щербина Ф.А.

Пережитое, передуманное и осуществленное

Том 4

Краснодар, 2013

(цитаты)

В ответ я указал ей на фигуру рулевого, стоявшего на корме. Высокий и плечистый мужчина в казачьем костюме, положив правую руку на руль, как бы застыл в этой неподвижной позе, точно истукан.

– Этот казак, – ободрял я Ксению, – сумеет не только искусно править пароходиком, но и на собственных руках вынести его на берег.

– Разве? – недоверчиво воскликнула Ксения и успокоилась, глядя на мощную фигуру рулевого.

Небыстро, но спокойно переправились мы через Босфор Кимме­рийский на противоположный берег – в Тамань. Уходя с парохода, я подошёл к рулевому и спросил его, из какой он станицы.

– Из Ахтарей, – ответил он.

– А ваша фамилия? – осведомился я, превосходно зная этот при­морский посёлок, в который мальчиком я часто ездил с матерью за ры­бой, балыками и паюсной икрой к близким и богатым родственникам.

– Мартыновский, – проговорил рулевой.

– Так вы мий дядько двоюродный, – огорошил я рулевого. – Здрав­ствуйтэ! – произнёс я, подавая ему руку.

– А вы ж хто будэтэ? – спросил меня с изумлением рулевой.

– Щербина Федир, – ответил я.

– Федир Андриевыч! – воскликнул он. – Чув, шо вы пысьмэннык и скубэнт. Правда?

– Правда, – подтвердил я. – А вы как попали в рулевого? – с изумлением спросил я его, зная, что Мартыновские были люди состоятельные.

– Нэурожай та долги загналы, а тут подвэрнулось мисто рулэвого с добрым окладом у знакомых. От я другый вже тыждэнь рулэм кэрую. Я ж добрэ це дило знаю, а на уборку хлиба до дому вэрнусь. Бачтэ, я нэ вспив ще и мундира рулэвого надить.

Эта неожиданная встреча ободряюще подействовала на меня.

– Теперь мы дома уже, – сказал я Ксении, знакомя её с дядькой, – и я ничего уже не опасаюсь и не боюсь. В своих местах и у своих людей мы с тобою, – ободрял я молодую жену.

В Тамани я не медлил ни минуты, быстро добыл подорожную на взимание лошадей на казённых станциях и, взяв две тройки – одну для нас двух, а другую для вещей, двинулся в путь.

Но отсюда начинался наш драматический конец. Тамань порази­ла меня обилием жидкой грязи и лужами грязной воды. Когда мы дви­нулись в путь, то в нескольких верстах от Тамани ещё больше оказа­лось грязных и не грязных луж воды около дороги. Я спросил ямщика, когда это – ночью или накануне – был такой сильный ливень. Слово­охотливый ямщик-черноморец рассказал мне на нашем черноморском языке, что зима была на редкость тёплая. Частые дожди были всюду, а в горах снега с такой силой и быстротой таяли, что Кубань и впадаю­щие в неё горные реки вышли из берегов. Кубань поэтому залила во­дой низкие места и переполнила даже огромный лиман, мимо которого предстояло нам ехать. Я с интересом слушал рассказ ямщика, но не придал надлежащего значения сообщённым мне сведениям. С дорогой и с прилегавшими к ней местностями я прекрасно был знаком с того ещё времени, когда наша земледельческая ассоциация вела свои рабо­ты в станице Старотитаровской, находившейся вблизи – на станичном почтовом тракте. Но вдруг вдали бросилось мне в глаза поразительное зрелище. Всё низкое огромное пространство, примыкавшее к истокам Кубани и к лиману, представляло сплошную водяную поверхность.

– Что это такое? – воскликнул я с изумлением.

– Вода, – коротко ответил ямщик.

– Яка вода? – изумлялся я.

– Я ж вам казав, кубаньська. Це ж Кубань затопыла скрязь нызы­ны, стэпы и плавни и пидняла воду и в лымани, – пояснял ямщик.

– Як же мы будэм йиxaты повозкою по води? – спросил я уже с тре­вогой ямщика.

– А так, як Бог поможе, – успокаивал он меня.

Скоро лошади ногами, а почтовый тарантас – колёсами, стали шлёпать по воде.

– Вот тебе и на! – невольно воскликнул я.

– Та вы заспокойтэсь, – успокаивал меня ямщик. – По дорози воды мало; до ступыць тилькиы хапае.

Мы подъезжали к самому опасному месту нашей дороги. Впереди находился рукав Кубани, впадавший в Азовское море. Через этот проток был устроен на крепких сваях фундаментальный деревянный мост для переездов через Кубань. Весенний уровень воды был так высок, что покрывал и мост водой до ступиц в колёсах таран­таса, а вода в реке так бурлила и клокотала, что приводила в смятение Ксению и тревожно действовала и на мои нервы. К нашему несчастью, наш словоохотливый и в высшей степени, казалось, обстоятельный ям­щик оказался крайне вспыльчив по натуре.

Когда мы стояли на месте, одна из пристяжных заступила задней ногой за постромку пристяжки. Ямщик не заметил этого и, перекре­стившись, направил лошадей через мост. Но пристяжная лошадь с за­ступленной за постромку ногой начала напирать на коренника, так как крепкая верёвка резала лошади под пахом живот и ляжку. Коренник двинул слегка повозку справа налево и остановился. Ямщику показа­лось, что лошади заартачились, и, вспыхнув как порох, он начал изо всей силы стегать лошадей длинным кнутом. Лошади заартачились уже в действительности из боязни попасть с моста в ревущую и кло­котавшую воду Кубани. Переднее левое колесо тарантаса полусползло с моста в Кубань; тарантас сильно накренился левой своей стороной; сидевшая на этой стороне Ксения в испуге стала сползать в ту же сто­рону. Момент был критический, ужаснувший и меня. Я мгновенно спрыгнул на мост слева, сердито крикнув ямщику:

– Не смей стегать лошадей!

Упёршись ногами, я схватил Ксению на руки, решив перенести её через мост, ни на кого не полагаясь. Но и ямщик, глядя на меня, опом­нился, слез с облучка, ощупал руками запряжку пристяжной, нашёл причину артачившейся лошади и освободил её ногу. Я приготовился идти со своей ношей через мост и просил ямщика провести меня мимо пристяжной лошади. Но ямщик резонно сказал мне:

– Кони липше, чим людына, знають, як трэба йты по мосту. Як шо вы бажаетэ йты, то идить сзаду повозки, а нэ попэрэду.

Я сдался и посадил Ксению на тарантас. Ямщик обследовал его со всех сторон, и мы вдвоём с ним втащили на мост сползавшее пере­днее колесо. Только сели на тарантас, чтобы двинуться дальше через мост, но в это время раздался громкий крик заднего ямщика:

– Спасайте! Тарантас попав у яму!

В ответ я крикнул ему украинскую пословицу:

– Сыды в ями, абы шкоды нэ було! – и пообещал выслать на по­мощь со станции людей верхом на лошадях.

Мы благополучно переправились через мост и в счастливом на­строении остановились в тёплой комнате для проезжающих на почто­вой станции.