24-я часть
Гаврила Доброскок
«Казачьи прадеды»
Историческая драма
1911г.

Явление 21

Головатый и старшины.

Головатый. Что же произошло с моей дочкой? (Падает на землю и к Марусе) Маруся! Маруся! Что с тобой случилось?
Девчата. Отравили ее! Отравили!
Головатый. (Поднялся на ноги и грозно) Кто отравил?
Оксана. Арнаут и пан Подлисецкий.
Головатый. Подлисецкий?
Оксана. Они справляли поход, попросили выпить и, наверное, подсыпали отравы.
Головатый. Где же они?
Запорожцы. За ними погнались! Вот уже ведут! Только одного.

Явление 22

Запорожцы ведут Подлисецкого.

Головатый. А второй где? Где второй лиходей?
Запорожцы. Быстро вскочил на лошадь и ускакал, но наши погнались за ним, не убежит.
Головатый. Ну что же, пан Подлисецкий? Вот как ты отблагодарил за мой хлеб-соль?! Ты отравил мою дочку?
Подлисецкий. Я не хотел, чтобы она кому-либо досталась, кроме меня.
Головатый. Ну, так прощайся, ирод, с белым светом, я сам тебя убью! (Целится из пистоля)
Подлисецкий. Не смеешь! Я служил в российской армии, к тому же офицер и врожденный шляхтич.
Головатый. А, пан шляхтич! Так извиняйте, наш вельможный пане, что мы по простоте своей хотели с вами покончить по-козацки. Я поступлю так, как поступают у вас в Речи Посполитой. У вас такого злодея, как ты, сажают в мешок, а чтоб ему не скучно было там, дают в приятели ужа, кота и петуха, и в воду с каменем тяжелым! Извини еще раз нам, пане шляхтич, что мы чести чуток убавим, потому как некогда нам ловить кота, ужа да еще и петуха, к тому же, по нашему простому разумению, все это есть панские выдумки да прихоти. Мы попросту тебя в мешок, да с кручи в воду! Гей! Несите скорее  мне мешок! Скорее мешок, ведь с честью нужно проводить на тот свет пана шляхтича!
Чепига. (К Головатому) Войсковой судья! Антон Андреевич! Нехорошо поступаешь! Не тем путем намереваешься идти! В то время, когда тебе выпала честь ехать в далекий путь, чтобы постоять за великое козацкое дело, ты задумал самосуд над злодеем чинить! Сие дело терпит. От суда войскового ему уже не убежать, его накажут не хуже тебя, а кровь проливать тебе теперь в таком деле не годится, ибо Бога прогневишь, и не поможет Он нам в наших благих делах. Тот, кого призвал народ стоять за его дело, должен забыть собственные горести и желания, не стоят они тогда того! (К запорожцам) Ведите преступника под надежную стражу! (Подлисецкого увели)
Головатый. Спасибо, пан кошевой! Правду говоришь еси, ибо уста твои лжи никогда не произносили! Прости меня, что не смог я у сердца спросить! Правду, пан кошевой, речешь! Мои дороги другие! Далекие и тернистые, и палачом не быть мне, хоть то и за родное дитя должен был отомстить я. Хватит, же тебе, моя любимая дочка, спать на сырой земле! Разве ж у тебя нет отца и матери! Что же ты пластом лежишь, не откликаешься? Разве ж тебя некому приветить? Некому тебе белу постель постлать? (Поднимая тело дочки) Вставай же! Пойдем в отцовскую хату! Пойдем, побудешь хозяйкой, будем тебя приветствовать, будем наряжать, да уже и в последнее, ибо ударят в большой колокол, и ты уже на веки вечные покинешь нас. Навеки оставишь старого батька и мать! (Люди берут на руки тело Марии и несут в хату; скорбно поют)

Під Богом Господом ми ходим,
Його святую волю волим,
Життя і смерть приймаєм,
На Його милость уповаєм.

(Слышно, как скорбно ударили в колокола, и тело понесли в хату, где слышно пение.)

Головатый. (Сам) О, донечка моя! Доня! Любимое дитя! Зачем покинула ты меня в такое тяжкое, но великое время. (Рыдает)
Чепига. Пан судья! Антон Андреевич!
Головатый. Прости мне еще раз, пан кошевой! Впервые в своей жизни заплакал я тогда, когда от Потемкина услышал, что нашей Сечи наступил конец, а во второй раз вот теперь! О, Боже! Неужто это слезы не последние? Какие великие беды пошлешь Ты мне еще? Заплачу! Но сии слезы будут уже не от своего горя, и не собственные скорби уже выжмут их из моих глаз! Хватит! Теперь за святое народное дело! Понесем козацкие вольные головы в Петербург на поклон великим панам.

Занавес

(продолжение следует)

Источник:
журнал «Родная Кубань»
1/2014
Перевод В.С. Пукиша