1-я часть
Петро Пластун
Подвиг казаков
журнал «Разведчик» № 328
28 января 1897 года
стр. 81-83
Ночь темная, какая только бывает на юге, давно уже спустилась над землей и покрыла все своим непроглядным покровом. Давно уже все покоится в г. М-е сном, лишь только где-то на окраине его слышится спеваемая пьяными, охрипшими голосами песня.
— Казала Солоха — прийды, прийды
— Казала нэбога — щось дам, щось дам.
— Гам! Гам! — вторили песне, заливаясь на разные голоса, из дворов собаки.
— Цыц! Вы, тррэклятые! — прерывая песню и притоптывая ногою, делал окрик время от времени один из идущих и, прикрикнув, снова затягивал:
— Ой, прыйшов же я та у вивторок,
— Нэма Солохи уже днэв сорок
Но вот песня замолкла и шедшие остановились.
— Ты чого-ж стал, ккум Иван?
— Ппрощай, кум Васыль!
— А нэ покурыть ли, ккум Иван?
— Ппоккуррым, ккум Васыль.
Оба кума долго помогали друг другу свернуть папироску, долго пытались они, свернувши ее, зажечь серничка. Под порывами налетавшего сильного ветра сернички то и дело, вспыхнув синим огоньком, гасли и с досадой бросались кумовьями на землю.
Наконец спичка, защищенная полами свитки кума Ивана, зажжена, Василь, нагнувшись, долго тыкался, стараясь попасть папиросой в огонь, наконец, как-то попал, закурил и поднялся.
Молча, сделав несколько затяжек, кум Василь передал папиросу куму Ивану, промолвил:
— Получай, кум Иван.
А когда кум Иван пыхнул полученной от кума Василия папиросой, то услыхал голос Василя:
— Ну, ппррощай, ккум Иван.
— Ппррощай, ккум Васыль.
— Пийду спать.
— Я тож пийду спать.
И кум Иван, и кум Василь отправились спать. Папироса, почти докуренная, кинута на землю и, подхваченная ветром, сделав прыжок, приютилась под плетнем с сухой травой. Ветер дул с прежней силой, свистя в трубах хат, шумя ветвями деревьев, раздувая огонек папиросы и прижимая ее плотнее и плотнее к траве. Вот сухая трава задымилась, затлела, по ней язычком пробежал огонек, пробежал и погас, но через секунду снова вспыхнул, охватил кустик травки, лизнул плетень, потом подобрался под него, пополз в одну — другую сторону, поднялся вверх по тоненьким сучкам; плетень загорался и скоро огненные языки начали лизать стенку хаты кума Ивана, подобрались под соломенную крышу, как бы ласкаясь, обвились об карниз, пробежали затем по соломе; густой дым повалил, было, столбом вверх, но потом от ветра нагнулся и потянул на хату соседа. Пожар начался. За дымом вспыхнуло яркое пламя, осветило вокруг, разогнало ночную темноту; солома на крыше загорелась, затрещала; искры и огненные шапки понеслись, сыпясь на крышу соседа, которая начинала тлеть и дымить. Пожар разгорался. Собаки завыли. Послышались испуганные голоса разбуженных людей. На колокольне ближайшей церкви сторож бил набат. Крыша хаты соседа кума Ивана пылала — пожар бушевал.
---------------------
Слабо светят прикрученные лампы в казарме музыкантов N пластунского батальона, освещая спящие фигуры казаков, прикрытые кто одеялом, кто буркою; слабо светят они, скользя лучами по штыкам и стволам стоящих в пирамидах винтовок, по висящим на стенке кинжалам в оправе, по медному инструменту, повешенному на вешалке. В комнатах слышится храп и свист на разные лады. Воздух тяжел. В сенях, прислонясь к стенке, закрыв глаза и дремля, сидит на скамье дневальный казак. Уже 2 часа ночи. Сон так и клонит его и ждет не дождется он той минуты, когда его сменят, и он уляжется на свой набитый соломою тюфяк, укроется буркой и забудется в объятиях морфея, а пока, в ожидании этой блаженной минуты, приходится бодрствовать, а то ежели дежурный увидит, шо заснул, то... но тут нить размышлений дневального прервалась. Хрр.. фьють! Издал он носом и голова его тихо склонилась на бок, потом откинулась назад, уперлась в стенку, отчего папаха сдвинулась на самые глаза, а потом вдруг стремительно двинулась вперед и, как говорится, клюнула носом, да так, что папаха свалилась на пол, а владелец ее проснулся: «кажись задримал!» недоумевая и ища глазами папаху, произнес казак.
— Бом, бом, бом! — донеслись частые резкие звуки набата.
— Никак сполох? Пожар? Пожар? И дэ-ж вон? Пойтить посмотреть, може и видать, — и дневальный вышел на каменное крылечко.
(продолжение следует)
=================================
Петро Пластун
Подвиг казаков
журнал «Разведчик» № 328
28 января 1897 года
стр. 81-83
Ночь темная, какая только бывает на юге, давно уже спустилась над землей и покрыла все своим непроглядным покровом. Давно уже все покоится в г. М-е сном, лишь только где-то на окраине его слышится спеваемая пьяными, охрипшими голосами песня.
— Казала Солоха — прийды, прийды
— Казала нэбога — щось дам, щось дам.
— Гам! Гам! — вторили песне, заливаясь на разные голоса, из дворов собаки.
— Цыц! Вы, тррэклятые! — прерывая песню и притоптывая ногою, делал окрик время от времени один из идущих и, прикрикнув, снова затягивал:
— Ой, прыйшов же я та у вивторок,
— Нэма Солохи уже днэв сорок
Но вот песня замолкла и шедшие остановились.
— Ты чого-ж стал, ккум Иван?
— Ппрощай, кум Васыль!
— А нэ покурыть ли, ккум Иван?
— Ппоккуррым, ккум Васыль.
Оба кума долго помогали друг другу свернуть папироску, долго пытались они, свернувши ее, зажечь серничка. Под порывами налетавшего сильного ветра сернички то и дело, вспыхнув синим огоньком, гасли и с досадой бросались кумовьями на землю.
Наконец спичка, защищенная полами свитки кума Ивана, зажжена, Василь, нагнувшись, долго тыкался, стараясь попасть папиросой в огонь, наконец, как-то попал, закурил и поднялся.
Молча, сделав несколько затяжек, кум Василь передал папиросу куму Ивану, промолвил:
— Получай, кум Иван.
А когда кум Иван пыхнул полученной от кума Василия папиросой, то услыхал голос Василя:
— Ну, ппррощай, ккум Иван.
— Ппррощай, ккум Васыль.
— Пийду спать.
— Я тож пийду спать.
И кум Иван, и кум Василь отправились спать. Папироса, почти докуренная, кинута на землю и, подхваченная ветром, сделав прыжок, приютилась под плетнем с сухой травой. Ветер дул с прежней силой, свистя в трубах хат, шумя ветвями деревьев, раздувая огонек папиросы и прижимая ее плотнее и плотнее к траве. Вот сухая трава задымилась, затлела, по ней язычком пробежал огонек, пробежал и погас, но через секунду снова вспыхнул, охватил кустик травки, лизнул плетень, потом подобрался под него, пополз в одну — другую сторону, поднялся вверх по тоненьким сучкам; плетень загорался и скоро огненные языки начали лизать стенку хаты кума Ивана, подобрались под соломенную крышу, как бы ласкаясь, обвились об карниз, пробежали затем по соломе; густой дым повалил, было, столбом вверх, но потом от ветра нагнулся и потянул на хату соседа. Пожар начался. За дымом вспыхнуло яркое пламя, осветило вокруг, разогнало ночную темноту; солома на крыше загорелась, затрещала; искры и огненные шапки понеслись, сыпясь на крышу соседа, которая начинала тлеть и дымить. Пожар разгорался. Собаки завыли. Послышались испуганные голоса разбуженных людей. На колокольне ближайшей церкви сторож бил набат. Крыша хаты соседа кума Ивана пылала — пожар бушевал.
---------------------
Слабо светят прикрученные лампы в казарме музыкантов N пластунского батальона, освещая спящие фигуры казаков, прикрытые кто одеялом, кто буркою; слабо светят они, скользя лучами по штыкам и стволам стоящих в пирамидах винтовок, по висящим на стенке кинжалам в оправе, по медному инструменту, повешенному на вешалке. В комнатах слышится храп и свист на разные лады. Воздух тяжел. В сенях, прислонясь к стенке, закрыв глаза и дремля, сидит на скамье дневальный казак. Уже 2 часа ночи. Сон так и клонит его и ждет не дождется он той минуты, когда его сменят, и он уляжется на свой набитый соломою тюфяк, укроется буркой и забудется в объятиях морфея, а пока, в ожидании этой блаженной минуты, приходится бодрствовать, а то ежели дежурный увидит, шо заснул, то... но тут нить размышлений дневального прервалась. Хрр.. фьють! Издал он носом и голова его тихо склонилась на бок, потом откинулась назад, уперлась в стенку, отчего папаха сдвинулась на самые глаза, а потом вдруг стремительно двинулась вперед и, как говорится, клюнула носом, да так, что папаха свалилась на пол, а владелец ее проснулся: «кажись задримал!» недоумевая и ища глазами папаху, произнес казак.
— Бом, бом, бом! — донеслись частые резкие звуки набата.
— Никак сполох? Пожар? Пожар? И дэ-ж вон? Пойтить посмотреть, може и видать, — и дневальный вышел на каменное крылечко.
(продолжение следует)
=================================
Комментариев нет:
Отправить комментарий