=====================================
Гейман А.А.
В Америку!
Пришлось еще сделать одну продолжительную поездку по рудникам и селам, где живут и работают казаки. Новые впечатления. Все охвачены мыслями и даже сборами в Америку. Америка заслонила политику.
Большой, около 6-7 гектаров, участок земли охвачен кругом речкой Тимокон с одной и протокой с другой стороны. Больше десятины богато родившего в этом году огорода, половина участка под кукурузой, остальное — люцерна.
Хозяин инвалид, еще сильный казак. Входим. После обычных радостных приветствий, хозяин командует на сербском языке:
— Гла! Скремай бырдзо ручак! Дошли су до души драги гости!
Уже немолодая сербка проворно засуетилась.
— Это что же у вас за женщина? — спрашиваете вы.
— А це и йе вона, сама моя сиринада.
— Ну, для вас бы, пожалуй, еще и помоложе нашлось бы.
— А хиба мэни на ний короля зустричать йихать чи що, а для Амэрыкы згодыться и ця. Роботу робэ як кинь!..
И действительно... Огород разделен и содержится в образцовом порядке, в хате чистота. И все это вдвоем, вот этот сам «американец» и его «сиринада».
— Ну, как и когда едем в Америку? — И разговор с огромным интересом начинается на новую, поглотившую его всецело тему.
В другом месте. Долго искал в беспорядочных и кривых переулках влашского селения двух приятелей, занимающихся столярным делом. И прошел бы мимо какого-то сарая, если бы не услыхал вдруг: «Та ты помалу, гляды, нэ зриж мою буланжу!» Суббота и казаки совершают свой туалет, бреются перед праздником и «клиент» беспокоится, чтобы «мастер» не сбрил ему нечаянно а ля Буланже.
— Заходьтэ!..
И опять все тоже. Это — черноморская братия.
А вот и линеец. Едва вошли, как после необходимых приветствий и справок о здоровье и поживаньи, обязательный вопрос: «Ну, как, скоро ли в Америку? Идет ли запись?»
Получив удовлетворительный ответ, хозяин вдруг кричит:
— Эй, Драшца! Носи ме пушку и едан пунени метак! (ружье и снаряженный патрон).
Чернобровая, молодая сербка быстро выносит из хаты и то и другое. Казак прицеливается — и бац! Огромный петух, беспечно и важно гулявший во дворе падает мертвый.
— Это нам кочет на суп.
— Можно бы и парадайсах и крастовцах (помидоры и огурцы) пообедать, брат.
— Э, что так, в Америке не таких заведем. Драгче! Стремай чорбу на бырдзу руку! (готовь суп на скорую руку).
— Славная, кажется, у тебя вот эта Драшца.
— Да что ж. Прежде, бывало, перед дальним походом казаки коней выглядывали да подбирали, ну, а теперь жинками запастись надо.
Казаки заволновались, готовятся. Вот беда, что только плохо читают и мало осведомлены. А писано уже очень много. Те, кто запасается женой-хозяйкой и работницей — хорошо понимают, что, садясь на девственную землю и в местности не окультуренной, там предстоит впереди колоссальный труд, прежде чем дойдешь до благополучия и достатка. Некоторые уже 5-6 лет живут с женами не венчанные. То ей, то ему нельзя добыть развода, и условие, что записывать с собой можно только законных членов семьи — сильно их смущает.
И действительно, кто не знает, что без женщины никакое сельское хозяйство невозможно. Вот в этом теперь же кому надлежит нужно прийти на помощь. Есть, конечно, и фантазеры. Они пишут и, кажется, уже сватают институток и барышень, совершенно не уясняя себе, что ни они сами, ни их жены там совершенно не пригодны. Есть фотографы и другие рыцари свободных художеств из молодежи, маляры, шоферы, мотористы. Они никогда земли не пахали, а их там посадят на нее и их профессии там не скоро найдут применение. Смущает всех вопрос о стариках. Что с ними делать. Оставить здесь, — пропадут, взять туда — не позволят. Отрадно слышать и такие речи: «Ну, а как же наши старые генералы, полковники, да и казаки старые, они для нас когда-то много потрудились. Как же их теперь тут оставить?.. Там мы их всем миром поддержим. Это нам ничего не будет стоить. Да еще, пожалуй, и там без них не обойтись».
Вопрос о не казаках, попавших в первую партию, также многих волнует. Не могут казаки забыть их недоброе внимание в бывшей дивизии на работах. Они абсолютно против допущения их к переселению вместе в Америку.
Решение Лиги Наций удерживать с каждого переселенца 200 динар, также вызывает у казаков большое недоумение. За что же еще и это?
Слабо знают самый порядок записи. Всякий хочет сделать это лично, непосредственно через начальника походного штаба атамана. Это, конечно, те, кто еще не состоит до сих пор ни в какой станице, или она очень далека.
Очень хорошо в этих случаях на них действует, когда говоришь им, что вот, когда вам нужно найти и купить в Белграде подержанный граммофон, или шпульку к швейной машине, то вы пишете об этом полковнику С-ну, а на ответ то вы прилагаете когда-нибудь почтовую марку в один динар? А в кубанскую казну вы что-нибудь вносите? Наконец, очень интересны и характерны и такие разговоры, в которых слышатся часто и нотки обиды и горечи. Вот инженер такой-то (не казак) читал нам в «Возрождении», что думает и пишет донской атаман. Атамана смущает, как мы поладим с 55 % иногородних, которые там до 1918 года жили. А не смущает его то, как нам жить с теми миллионами новых рассейцев, которые теперь там живут и уничтожают казаков? Вот, говорит он, придем на родину, выберем атаманов, Раду и опять заживем. Дай Бог, чтобы хотя наказного дали, а то дадут губернатора, а если бы даже и позволили выбирать, да ведь казачий голос там теперь будет, может быть, 5-й или 10-й, ну и выберут в атаманы какого-нибудь... под горшок стриженого «казака».
К кубанскому атаману больше доверия и веры, а в разговорах уважение слышится. Он популярен даже для инакомыслящих.
Много провокаций. Распространяются, например, слухи, что первая партия высаживалась с боем в Перу, что убито восемь казаков, что еще взяты в плен 12, что казаки едут назад. Из всего этого создается убеждение, что необходимо о порядке переселения и как оно идет, широко публиковать во всех местных газетах, как в Югославии, так и во Франции, так как много казаков, живя в одиночку или малыми группами, вообще плохо обо всем осведомлены.
(журнал «Вольное казачество» № 45 стр. 11)
Гейман А.А.
В Америку!
Пришлось еще сделать одну продолжительную поездку по рудникам и селам, где живут и работают казаки. Новые впечатления. Все охвачены мыслями и даже сборами в Америку. Америка заслонила политику.
Большой, около 6-7 гектаров, участок земли охвачен кругом речкой Тимокон с одной и протокой с другой стороны. Больше десятины богато родившего в этом году огорода, половина участка под кукурузой, остальное — люцерна.
Хозяин инвалид, еще сильный казак. Входим. После обычных радостных приветствий, хозяин командует на сербском языке:
— Гла! Скремай бырдзо ручак! Дошли су до души драги гости!
Уже немолодая сербка проворно засуетилась.
— Это что же у вас за женщина? — спрашиваете вы.
— А це и йе вона, сама моя сиринада.
— Ну, для вас бы, пожалуй, еще и помоложе нашлось бы.
— А хиба мэни на ний короля зустричать йихать чи що, а для Амэрыкы згодыться и ця. Роботу робэ як кинь!..
И действительно... Огород разделен и содержится в образцовом порядке, в хате чистота. И все это вдвоем, вот этот сам «американец» и его «сиринада».
— Ну, как и когда едем в Америку? — И разговор с огромным интересом начинается на новую, поглотившую его всецело тему.
В другом месте. Долго искал в беспорядочных и кривых переулках влашского селения двух приятелей, занимающихся столярным делом. И прошел бы мимо какого-то сарая, если бы не услыхал вдруг: «Та ты помалу, гляды, нэ зриж мою буланжу!» Суббота и казаки совершают свой туалет, бреются перед праздником и «клиент» беспокоится, чтобы «мастер» не сбрил ему нечаянно а ля Буланже.
— Заходьтэ!..
И опять все тоже. Это — черноморская братия.
А вот и линеец. Едва вошли, как после необходимых приветствий и справок о здоровье и поживаньи, обязательный вопрос: «Ну, как, скоро ли в Америку? Идет ли запись?»
Получив удовлетворительный ответ, хозяин вдруг кричит:
— Эй, Драшца! Носи ме пушку и едан пунени метак! (ружье и снаряженный патрон).
Чернобровая, молодая сербка быстро выносит из хаты и то и другое. Казак прицеливается — и бац! Огромный петух, беспечно и важно гулявший во дворе падает мертвый.
— Это нам кочет на суп.
— Можно бы и парадайсах и крастовцах (помидоры и огурцы) пообедать, брат.
— Э, что так, в Америке не таких заведем. Драгче! Стремай чорбу на бырдзу руку! (готовь суп на скорую руку).
— Славная, кажется, у тебя вот эта Драшца.
— Да что ж. Прежде, бывало, перед дальним походом казаки коней выглядывали да подбирали, ну, а теперь жинками запастись надо.
Казаки заволновались, готовятся. Вот беда, что только плохо читают и мало осведомлены. А писано уже очень много. Те, кто запасается женой-хозяйкой и работницей — хорошо понимают, что, садясь на девственную землю и в местности не окультуренной, там предстоит впереди колоссальный труд, прежде чем дойдешь до благополучия и достатка. Некоторые уже 5-6 лет живут с женами не венчанные. То ей, то ему нельзя добыть развода, и условие, что записывать с собой можно только законных членов семьи — сильно их смущает.
И действительно, кто не знает, что без женщины никакое сельское хозяйство невозможно. Вот в этом теперь же кому надлежит нужно прийти на помощь. Есть, конечно, и фантазеры. Они пишут и, кажется, уже сватают институток и барышень, совершенно не уясняя себе, что ни они сами, ни их жены там совершенно не пригодны. Есть фотографы и другие рыцари свободных художеств из молодежи, маляры, шоферы, мотористы. Они никогда земли не пахали, а их там посадят на нее и их профессии там не скоро найдут применение. Смущает всех вопрос о стариках. Что с ними делать. Оставить здесь, — пропадут, взять туда — не позволят. Отрадно слышать и такие речи: «Ну, а как же наши старые генералы, полковники, да и казаки старые, они для нас когда-то много потрудились. Как же их теперь тут оставить?.. Там мы их всем миром поддержим. Это нам ничего не будет стоить. Да еще, пожалуй, и там без них не обойтись».
Вопрос о не казаках, попавших в первую партию, также многих волнует. Не могут казаки забыть их недоброе внимание в бывшей дивизии на работах. Они абсолютно против допущения их к переселению вместе в Америку.
Решение Лиги Наций удерживать с каждого переселенца 200 динар, также вызывает у казаков большое недоумение. За что же еще и это?
Слабо знают самый порядок записи. Всякий хочет сделать это лично, непосредственно через начальника походного штаба атамана. Это, конечно, те, кто еще не состоит до сих пор ни в какой станице, или она очень далека.
Очень хорошо в этих случаях на них действует, когда говоришь им, что вот, когда вам нужно найти и купить в Белграде подержанный граммофон, или шпульку к швейной машине, то вы пишете об этом полковнику С-ну, а на ответ то вы прилагаете когда-нибудь почтовую марку в один динар? А в кубанскую казну вы что-нибудь вносите? Наконец, очень интересны и характерны и такие разговоры, в которых слышатся часто и нотки обиды и горечи. Вот инженер такой-то (не казак) читал нам в «Возрождении», что думает и пишет донской атаман. Атамана смущает, как мы поладим с 55 % иногородних, которые там до 1918 года жили. А не смущает его то, как нам жить с теми миллионами новых рассейцев, которые теперь там живут и уничтожают казаков? Вот, говорит он, придем на родину, выберем атаманов, Раду и опять заживем. Дай Бог, чтобы хотя наказного дали, а то дадут губернатора, а если бы даже и позволили выбирать, да ведь казачий голос там теперь будет, может быть, 5-й или 10-й, ну и выберут в атаманы какого-нибудь... под горшок стриженого «казака».
К кубанскому атаману больше доверия и веры, а в разговорах уважение слышится. Он популярен даже для инакомыслящих.
Много провокаций. Распространяются, например, слухи, что первая партия высаживалась с боем в Перу, что убито восемь казаков, что еще взяты в плен 12, что казаки едут назад. Из всего этого создается убеждение, что необходимо о порядке переселения и как оно идет, широко публиковать во всех местных газетах, как в Югославии, так и во Франции, так как много казаков, живя в одиночку или малыми группами, вообще плохо обо всем осведомлены.
(журнал «Вольное казачество» № 45 стр. 11)
Комментариев нет:
Отправить комментарий