Борис Кондрюцков
Кавказскому Казаку
Мое имя в последнем номере «Кавказского Казака» так трепалось разными «авторами», во всех направлениях и в разных вариациях, что отвечать всем не могу и за неимением времени, и за неимением места. Но ответить, все же, надо.
Что, собственно, «воодушевило» всех в моей скромной фигуре? Я — не начальник Походного Штаба, не Войсковой писарь Кубанского Войска, не полковник, причисленный к Ген. Штабу, не редактор «Кавказского Казака»,.. Наконец, я не выдаю документов, не претендую на водительство, как генерал Шкуро, и угрозами не вымагаю у казаков подписку на «Вольное Казачество»; как это делают в редакции «Кавказского Казака»...
Просто, повидимому, полковник Соламахин хочет выставить меня прохвостом, а в то же время на моей свадьбе он был моим посаженным отцом, помогал мне в вольноказачьей работе, снабжал деньгами, восторгался моими произведениями, рекомендовал меня, как убежденного В. К. в представители журнала ,«В. К.» и пр. и пр.
Что же сей сон значит? Я оказался прохвостом, а он, которому я верил и указаниями которого руководствовался, оказавшись «осведомителем», пребывает в «чистых ризах» и меня же ругает на чем свет стоит. За что?
А. Г. Шкуро написал короб невероятнейших «умозаключений» и, сославшись на своег о «волченка» Александра Беломестнова, не пощадил даже его покойного батюшки. А. П. Беломестнов ответит сам и, выражаясь классически: добродетель восторжествует, порок будет наказан.
Гнат Макуха. «Старый вольный казак», дважды законспирировавшись, только в стане русских казаков решился выступить открыто от имени своей станицы. Работы его вольноказачьей мы не видели и о ней в Югославии не знаем. Когда в 1929 году он прислал мне списки казаков в Осеке, то заявил в своем письме, что не сообщает адреса потому, что ведет работу сам, и просит поэтому обращаться по его только адресу. В результате «самостоятельной» работы, став атаманом, он увел станицу в противный лагерь. Два года тому назад помогали многим сотрудникам «В. К.» Нужна ли теперь такая помощь, когда мы в результате благотворительности преобрели тунеядцев и «старых вольных казаков», у которых рука поднимается на В. К.
Вопрос с «замаранными» средствами можно разрешить мирно. Вы — гнушаетесь, вы — честны перед Россией... Прекрасно. Верните все деньги обратно вольным казакам, и вы будете настоящими русскими патриотами, не опоганившими себя «замаранными» средствами. Те же, кто чувствует, что он в свое время, действительно поработал на самостийников, пусть себе их оставит как плату. Хороша и... порядочна! А мы подсчитаем сколько с вас причитается.
Макуха заявляет: «я — старый вольный казак» и... прячется в стан русских казаков.
«Он — старый вольный казак!.. Но с нами — русскими казаками»... — восклицает полковник Соламахин.
Глядя на их трогательное единение, хочется сказать: рыбак рыбака видит издалека... Соламахин и Чапчиков, и Шкуро, и Гнат Макуха, и Кулик... Между ними, казалось бы, пропасти, но у них одна душа и одно сердце, и одни моральные качества.
Ведь это — старая Россия : Чапчиков — монархист, Соламахин — демократ, Макуха — благразумный казакоман, Шкуро — военное сословие, Кулик — русский обыватель и т. д. И всем им в действительности далеко до нужд Казачьего Народа, до страданий казаков там, под русскими большевиками, до судьбы своей казачьей страны.
Соламахин указывает на меня, как на уходившего дважды из В. К. В свое время, я отошел по тактическим мотивам, но когда они отпали, вернулся. Отходя же, оставался вольным казаком и, несмотря на то, что был сотрудником (литературным) и «Казачьего Дела» и «Родимого Края», ни разу не выступил в печати против В. К.
Почему? Потому, что знал, что враги наши жаждут бить казаков казачьими-же руками. Пусть этим похвастается «старый вольный казак». Борьба в Югославии идет, так как сейчас выявляются подлинные вольные казаки, рождаются вольно-казачьи организации, открываются «осведомители» и «старые вольные казаки». Пришла пора выступить активно и вот... полезли они во все стороны... Где же ты, «старый вольный казак?.. Слышишь ли ты нас, батьку?.. Эге!.. Слышу, сынку, да тилько оробив»...
У меня одно утешение: перед казачеством я чист. Отчизну свою люблю, петь о казачестве не перестану, защищать его национальную свободу — тоже, и купить меня нельзя никакою ценой...
август 1932года
журнал «ВК»
110-й номер
стр. 33
Кавказскому Казаку
Мое имя в последнем номере «Кавказского Казака» так трепалось разными «авторами», во всех направлениях и в разных вариациях, что отвечать всем не могу и за неимением времени, и за неимением места. Но ответить, все же, надо.
Что, собственно, «воодушевило» всех в моей скромной фигуре? Я — не начальник Походного Штаба, не Войсковой писарь Кубанского Войска, не полковник, причисленный к Ген. Штабу, не редактор «Кавказского Казака»,.. Наконец, я не выдаю документов, не претендую на водительство, как генерал Шкуро, и угрозами не вымагаю у казаков подписку на «Вольное Казачество»; как это делают в редакции «Кавказского Казака»...
Просто, повидимому, полковник Соламахин хочет выставить меня прохвостом, а в то же время на моей свадьбе он был моим посаженным отцом, помогал мне в вольноказачьей работе, снабжал деньгами, восторгался моими произведениями, рекомендовал меня, как убежденного В. К. в представители журнала ,«В. К.» и пр. и пр.
Что же сей сон значит? Я оказался прохвостом, а он, которому я верил и указаниями которого руководствовался, оказавшись «осведомителем», пребывает в «чистых ризах» и меня же ругает на чем свет стоит. За что?
А. Г. Шкуро написал короб невероятнейших «умозаключений» и, сославшись на своег о «волченка» Александра Беломестнова, не пощадил даже его покойного батюшки. А. П. Беломестнов ответит сам и, выражаясь классически: добродетель восторжествует, порок будет наказан.
Гнат Макуха. «Старый вольный казак», дважды законспирировавшись, только в стане русских казаков решился выступить открыто от имени своей станицы. Работы его вольноказачьей мы не видели и о ней в Югославии не знаем. Когда в 1929 году он прислал мне списки казаков в Осеке, то заявил в своем письме, что не сообщает адреса потому, что ведет работу сам, и просит поэтому обращаться по его только адресу. В результате «самостоятельной» работы, став атаманом, он увел станицу в противный лагерь. Два года тому назад помогали многим сотрудникам «В. К.» Нужна ли теперь такая помощь, когда мы в результате благотворительности преобрели тунеядцев и «старых вольных казаков», у которых рука поднимается на В. К.
Вопрос с «замаранными» средствами можно разрешить мирно. Вы — гнушаетесь, вы — честны перед Россией... Прекрасно. Верните все деньги обратно вольным казакам, и вы будете настоящими русскими патриотами, не опоганившими себя «замаранными» средствами. Те же, кто чувствует, что он в свое время, действительно поработал на самостийников, пусть себе их оставит как плату. Хороша и... порядочна! А мы подсчитаем сколько с вас причитается.
Макуха заявляет: «я — старый вольный казак» и... прячется в стан русских казаков.
«Он — старый вольный казак!.. Но с нами — русскими казаками»... — восклицает полковник Соламахин.
Глядя на их трогательное единение, хочется сказать: рыбак рыбака видит издалека... Соламахин и Чапчиков, и Шкуро, и Гнат Макуха, и Кулик... Между ними, казалось бы, пропасти, но у них одна душа и одно сердце, и одни моральные качества.
Ведь это — старая Россия : Чапчиков — монархист, Соламахин — демократ, Макуха — благразумный казакоман, Шкуро — военное сословие, Кулик — русский обыватель и т. д. И всем им в действительности далеко до нужд Казачьего Народа, до страданий казаков там, под русскими большевиками, до судьбы своей казачьей страны.
Соламахин указывает на меня, как на уходившего дважды из В. К. В свое время, я отошел по тактическим мотивам, но когда они отпали, вернулся. Отходя же, оставался вольным казаком и, несмотря на то, что был сотрудником (литературным) и «Казачьего Дела» и «Родимого Края», ни разу не выступил в печати против В. К.
Почему? Потому, что знал, что враги наши жаждут бить казаков казачьими-же руками. Пусть этим похвастается «старый вольный казак». Борьба в Югославии идет, так как сейчас выявляются подлинные вольные казаки, рождаются вольно-казачьи организации, открываются «осведомители» и «старые вольные казаки». Пришла пора выступить активно и вот... полезли они во все стороны... Где же ты, «старый вольный казак?.. Слышишь ли ты нас, батьку?.. Эге!.. Слышу, сынку, да тилько оробив»...
У меня одно утешение: перед казачеством я чист. Отчизну свою люблю, петь о казачестве не перестану, защищать его национальную свободу — тоже, и купить меня нельзя никакою ценой...
август 1932года
журнал «ВК»
110-й номер
стр. 33
Комментариев нет:
Отправить комментарий