Борис Кундрюцков

Смертный бой

Степь, бесконечная степь...

Ночь, беспросветная ночь...

Чуток дозор мертвецов...

* * *

Ветер воет,

Ветер плачет...

За курганом — топот... Скачет,

Кто-то скачет.

 — Кто там скачет?

Кто там мчится к нам? Пароль?

 — Вольность и Дон...

 — Вынь патрон.

Наш...

Вот он, в крови весь, живой человек

К мертвым бойцам прискакал.

Конь, на дыбы приподнявшись, заржал

Всадник пригнулся к луке и сказал:

 — Я — Каледин! Дону помощь нужна.

* * *

Тревога, 

Тревога, 

Тревога...

Высокий трубач по могилам

Тревогу средь мертвых разносит.

Высокий трубач на карьере

Трубой во все стороны водит.

* * *

Песок разгребая и ил,

Ермак, страшным гневом пылае,

Вылазит, за ним из могил

Дружина встает боевая.

И Драный, лихого седлая коня,

Спешит собирать Булавинцев;

И Разин от Волги, грозясь и шумя.

Ведет казаков-пехотинцев.

И тянут снаряды и пушки свои,

Крюки, топоры и дреколье.

 — Станичники, — громко взывают они, — 

Неужели ж сдадим свое Поле?

Как вихрь врываяся в стан,

Тряся золотой булавою,

Сары прискакал сам Аз-Ман,

С бесчисленной конной толпою.

Граф Платов, Некрасов Игнатий

На зов трубача поспешают,

В кругу удалой своей братьи

Стоит Емельян. Вынимают

Кривые клинки из ножен...

* * *

И молча вождя выбирают...

* * *

Тот вождь — неизвестный, былой атаман,

Степной богатырь позабытый,

Бесстрашный, спокойный, донской великан,

Когда-то в сраженьи убитый.

Коня посылая вперед,

Тяжелую подняв насеку,

Сказал он:

 — Родные... в поход!

И призраки лавой пошли по степям,

В станицах восстали живые,

Навстречу проклятым, коварным врагам

Все силы сплотились степные:

За волю,

За счастье,

За степи,

За Дон.

* * *

Ветер воет,

Ветер плачет...

Грозен топот. Кто-то скачет.

 — Кто там скачет?

 — Кто там скачет?

 — Ка-за-ки.

* * *

Залп их встретил трескучий,

Вороги темной надвинулись тучей,

Сколько ж их, сколько?

 — Вперед, казаки, Господи, нам помоги!

Враги побежали, винтовки бросают,

Их атаманы, летя, настигают.

Рубят, и топчат, и колют они,

Пики ломаются, шашки в крови...

Ненависть жгучая...

Тяжкая боль...

Вечностью выжженный в сердце

Пароль:

Вольность и Дон.

* * *

 — Братцы, — вдруг слышат, кричит Емельян.

 — Сзади, нам в спину... Смотри, иль я пьян?

Сзади в погонах предателей рать,

Вольность казачью хотят отобрать.

* * *

Вот и сомкнулось стальное кольцо.

 — Эй, Каледин?

Побледнело лицо...

 — Гибель идет к нам... Спасенья нам нет...

Призрак приставил к груди пистолет.

Выстрел не слышен, но наземь с седла

Тихо свалилася тень казака.

Стяги донские и крутит и рвет...

С пеной у рта Булавин отстает,

Тает и тает в предутренней мгле.

Разина кудри видны на земле.

Вновь, как когда-то, как в волнах туман

Тонет безмолвно Ермак-атаман,

Борется... Гибнет... Взор грозный потух.

Где-то кричит, встрепенувшись, петух…

Сгинули всадники, слышен лишь стон:

 — Бейтесь, живые, за Вольность и Дон.

Дрогнули пики:

 — Мы ваши сыны...

Кинулись с криком:

 — Руби их, руби...

Тяжко, как тяжко...

Сухая трава,

Кровью казачьей

Давно полита.

Никнет головушка,

Чуб весь в крови.

 — Господи,

Господи, нам помоги...

Выйдем мы,

Выйдем,

Уйдем из кольца.

Пусть будут

Кучи их, 

Тысячи,

Тьма...

* * *

Тревога, 

Тревога, 

Тревога...

Сигналы зовут боевые,

Набаты в станицах сзывают

Живых не сломили еще,

Живые еще умирают...

И бьются, хоть всяк изнемог...

* * *

Тяжко, как тяжко нам.

Слышишь ли, Бог?

25 декабря 1929 года

журнал «ВК»

50-й номер 

стр. 1-2