Евсеев Н. Н.

Кондрат Булавин

 

Портрет-гравюра предо мною:

Казак с пистолью в курене

Широкоплечий, с бородою,

В старинном темном чекмене.

 

То Булавин — гроза Кондратий —

Герой прославленный Донской,

Отдавший жизнь за малых братий,

За Край любимый и родной.

 

Был Дон свободным. Управлялся

Своим законом сотни лет

И никому не подчинялся

И знал, что с Дона выдачи нет.

 

Россией правил Петр Великий

На дыбу вздернувший народ,

Великий царь и царь двуликий,

Самодержавный царь свобод.

 

Народ несчастный и забитый

Бежал от рабства и плетей,

К реке свободной и открытой,

Всех принимавший, как детей.

 

Был Дон любимой и могучей

Страной свободных казаков

И не искал удела лучше

Бежавший раб от батогов.

 

Порядок Петр в стране меняет:

Бежавших на Дон возвращать.

Он князя с войском посылает

С наказом вольных покарать.

 

Князь Долгорукий был жестокий

И своенравный человек.

Приехал он на Дон широкий.

Чтоб кончить свой недолгий век.

 

Он сразу дерзко на майдане

Кричит на вольных казаков,

И чуют казаки заранее,

Что будет кончен князь без слов.

 

Князь ловит, вешает и порет

И беглецов, и казаков,

Но вот нашелся, кто поспорит

За честь и вольности отцов.

 

То Булавин — герой Азова

Восстал с ватагой казаков.

Была стрельцов судьба суровой

И жребии князя был таков.

 

Кондрат упал ночной грозою

Как Божья кара за народ.

Об этом славном страшном бое

Хопер-река еще поет.

 

Солдат рубили беспощадно.

Их тысяча костьми легла.

К ним смерть влетела гостьей жадной

И их крылом своим мела,

 

Князь фехтовальщик был умелый.

Князь имел с ним счет большой.

И князь упал, как колос спелый,

Платя по счету головой.

 

Лукьян Максимов изменяет

С Булавиным быть до конца

И войско быстро набирает

За «императора-отца».

 

Войска Кондрата колебались.

К Лукьяну ночью перешли,

И лишь немногие остались

Стоять за честь Родной Земли.

 

Так за удачей неудачу

Пришлось Кондрату испытать,

Но Атаман лихой не плачет —

Один раз в жизни умирать.

 

Кондрат уходит в Запорожье

И ждет весною казаков.

Они явились в бездорожье,

Когда Кондрат уж был готов.

 

Идти сражаться за свободу,

За обуздание бояр,

За то, чтоб темного народа

Не продавали, как товар.

 

Разбил Кондрат у Лесоватки

 Черкасска верные полки,

В междоусобной дикой схватке,

У мелкой медленной реки.

 

Победа славная Кондрата

Звала к восставшим казаков,

И Дон, волнением объятый,

Спешил на Булавинский зов.

 

Некрасов шел с семью полками,

Татары двигались ордой

С литаврами и бунчуками,

Под свист и азиатский вой.

 

Кондрат с войсками под Черкасском.

Начался штурм и смертный бой.

Жизнь показалась страшной сказкой —

Дрались родные меж собой,

 

Черкасск был взят; войска Кондрата

Гуляют, пляшут и поют,

Но не один оплакал брата,

Что пал сраженный им в бою.

 

А степь все так же пахнет сеном

И тот же свист родных сурков.

Там сотни лет нет перемены,

Она поет сердцам без слов.

 

Старшин казнили за измену,

Средь них Максимов и Петров.

Они расстались с миром бренным,

Заветам изменив отцов.

 

Майдан собрался, и Кондрату

Пернач от Войска был вручен.

Освободил он Дон от ката

И по заслугам награжден.

 

В Черкасске тихо, мирно, вольно,

Но зреет заговор в сердцах

Старшин завистливых.

Им больно: Кондрат со славой на глазах.

 

И заговорщики попались.

Пенять им только на судьбу.

Не многие в живых остались

И тайную вели борьбу.

 

Кондрат решил идти к Азову —

Открыть для Войска к морю дверь

Одна лишь мысль к нему сурова —

Не избежать больших потерь.

 

Хохлач повел своих гультяев,

Казанкин конных казаков,

А жены, матери вздыхают —

Страшит неведомый Азов.

 

Начался бой. Пехота рьяно

С полками царскими дралась,

От крови люди были пьяны.

Победа будто бы далась.

 

Но не далась она Кондрату.

Казанкин Хохлача убил

И кровью доблестного брата

Бояр победу оплатил.

 

Соратника в горячем споре

Убил он, злобясь на него.

О горькое казачье горе,

О самовластья торжество!

 

«Хохлач убит!» — ряды смешались.

Гультяи сделались толпой.

На них Азовцы с гиком мчались

И был проигран этот бой.

 

Казанкин битву оставляет,

Убийца в страхе сам не свой

И с казаками отступает

Наметом в степь, домой, домой.

 

Кондрат не спит и сам не знает,

Как подползла к нему тоска.

Она так сердце разрывает

У атамана-казака.

 

И вот намет он дикий слышит,

И чрез минуту под окном,

Казачий конь с запалом дышит —

Казак измученный на нем,

 

Кондрат к нему: «ты от Азова?»

Казак хрипит: «пришел конец».

Ему с трудом дается слово:

«Спасайся, атаман-отец .

 

Идет Казанкин с казаками,

Грозится смертью он тебе».

Глаза Кондрата мечут пламя:

«Не сдамся никогда судьбе».

 

Кондрат во двор, но миг утерян,

Он слышит выстрелы и вой.

Себе и под угрозой верен,

Кондрат вступает в смертный бой.

 

Одна надежда на мушкеты,

Ему их дочка подает,

Но сила ломит. Песня спета,

И час последний настает.

 

«Прощай, Галина, голос Божий

Меня зовет. Путь недалек».

Кондрат отходит и без дрожи

Кончает пулею в висок.

 

Кинжал отточенный Галина

Вонзает смело в грудь свою,

И кончен путь ее недлинный,

Над нею ангелы поют.

 

Царь с головой ушел в заботу,

Как успокоить всех Донцов.

Он на Дон шлет за ротой роту.

Гроза идет со всех концов.

 

Станицу ночью окружают,

Берут несчастных казаков.

Им руки вяжут, избивают.

Приходит явь страшнее снов.

 

Плоты плывут. На них, качаясь,

Безмолвно казаки висят,

И вороны зловонной стаей

Над ними каркая, летят.

 

Прошло столетье! Дон цветущий

Открытым сердцем казнь простил,

Но память о погибших лучших,

В душе навеки сохранил.

 

июнь, 1957 год

 

Ленивов А.К.

«Галерея казачьих писателей»

Том 1-й

стр. 66-68