Макаренко П.Л.

 

Трагедия Казачества

 

(Очерк на тему: Казачество и Россия)

 

ЧАСТЬ V

 

(Апрель-ноябрь 1920 г.)

 

Глава XXIV

 

(цитата)

 

    В то время, когда в Крыму с таким старанием культивировался сыск во всех его родах и видах, когда за минимальные преступления грозили драконовские кары, — в это же время в гражданских и военных органах управления, среди высших чинов администрации, совершенно безнаказанно изо дня в день происходили у всех на виду хищения, творилась вакханалия взяточничества, совершались подлоги и т. д. Взятки брали почти все, от низших до высших.            Взяткой никто не брезгал. Разница была только в цифрах: один брал меньше, другой — больше. Законным путем почти ничего нельзя было добиться. Какие бы, например, строгие приказы о запрещении вывоза ни отдавались, опытные люди обходили их без всяких решительно затруднений. ... «Нерв общественной и политической жизни в Крыму — печать — был парализован. Честная, свободная журналистика буквально задыхалась в этой атмосфере оплошного издевательства над свободным словом. Невыносимо тягостное положение отягощалось еще материальной, в частности, «бумажной» зависимостью газет от правительства, к которому, таким образом, как бы поступали на службу журналисты. В Крыму окончательно выкристализовался тот законченный тип осважного журналиста, который зародился в период существования Отдела Пропаганды Особого Совещания при Деникине (пресловутый «Осваг»).        Эта журналистика, находившаяся на откупу у правительства, играет руководящую роль. Наиболее видные ее Представители являются одновременно и журналистами, и агентами-осведомителями правительственных учреждений. «Система замалчивания истины имела две цели: сокрыть от фронта и широких масс истинное положение вещей, втереть очки за границей (там же, 153- 154). А в результате, «никакой политической жизни в Крыму не было. В этом отношении всюду царила полнейшая бездеятельность и апатия, какая-то загнанность и забитость.     Находившиеся в тылу не хотели и не пытались заниматься политической работой. Политику делал Врангель и его приближенные. Перед печатью, широкими общественными и политическими кругами стояла дилемма — или идти за главным командованием, или молчать». «Несмотря на внешний казенный оптимизм, крушение последний попыток правящих кругов (Крыма закрепиться на новых рубежах не могло самым болезненным образом не отразиться на настроениях тех, кто связал свою судьбу с судьбою стана белых. Безотрадные перспективы, (разочарование в успехах Врангеля, озлобление против правящих верхов, против занятой интригами ставки — все это создавало массовую, хотя и инертную оппозицию не только в гражданской, но и в военной среде, где все чаще и чаще за последнее время ставился вопрос о необходимости удалить Врангеля» (там же, 156)…

    Ко времени начала работ Донского Круга в Крыму с достаточной очевидностью наметилась неизбежность краха крымского фронта: десанты на Казачьи Земли были ликвидированы большевиками, кубанская повстанческая армия ген. Фостикова была разбита красными и ее остатки были сначала интернированы в Грузии, а потом перевезены в Крым; победоносный сентябрьский поход Донского корпуса на Дон был приостановлен распоряжением Врангеля и Корпус был оттянут на запад, далеко от Донской Земли: Польша 29 сентября ст. ст. заключила перемирие с Советской Россией и значительная часть красных войск Западного фронта освободилась для переброски на Южный фронт; заднепровская операция Врангеля закончилась неудачей; не удалась и последняя, хорош о подготовленная и технически оборудованная и наиболее энергичная попытка выбить красных из Каховских позиций на левом берегу р. Днепра; в то же время на крымский фронт большевики бросали все новые и новые силы...

    Круг открывался при угнетенном, хотя и скрытом, самочувствии, при полной неуверенности в завтрашнем дне. Он совсем не походил на прежние Круги на Дону, где чувствовался мощный авторитет 'верховного органа Войска, где депутаты приезжали на Круг с богатым запасом энергии и определенными! взглядами на те или иные вопросы политического момента, вопросы государственного устроения, где депутаты Круга знали, отдавали себе отчет, для чего они собирались, какие -важные государственные вопросы вызывали их к деятельности, где у депутатов, тесно связанных с избирателями, было чувство собственного достоинства, сознание своего высокого положения, как народных избранников, не стесняемых никакими внешними обстоятельствами. Все это создавало известное торжественное настроение, вызываемое важностью дела, что чувствовалось не только самими депутатами, но и народной массой, армией, населением... «Здесь же картина была совсем иная. Здесь наблюдались как бы потуги приобщиться к прошлому, так сказать, остатки прошлого величия. Остро ощущалась зависимость положения не только в смысле помещения для работы, размещения, питания, но и в смысле общественно-политическом...

 

25 февраля 1939 года

журнал «ВК»

258-й номер

стр. 12-13