Макаренко П.Л.
Трагедия Казачества
(Очерк на тему: Казачество и Россия)
ЧАСТЬ V
(Апрель-ноябрь 1920 г.)
Глава XIX
(цитата)
Теперь обратимся к деятельности ген. Фостикова.
Из сообщений полковника Налетова с Кубани «Союзу освобождения Кубани» видно было, что казаки «со всей душей» идут на борьбу с большевиками, что казачья армия разрослась, что авантюризма в ней нет, но что «политическая ситуация неясная»... Из оказавшихся в районе восстания членов Рады полк. Налетов сорганизовал особую группу. Эта группа членов Рады выпустила обращение к населению, в котором разъясняла, что Кубанское Правительство, хотя и принуждено было оставить пределы Кубани, но свою работу продолжает
и что оно является единственной законной властью на Кубани.
Полк. Налетов предложил ген. Фостикову принять программу «Союза Освобождения Кубани»:
1) необходимость борьбы с большевиками до конца, т. е. что кубанцы не ограничиваются только изгнанием большевиков со своей земли,
2) на Кубани — только Кубанская власть, все законы, изданные Радой, действуют далее и проводятся в жизнь,
3) объединение всех антибольшевистских сил — казаков, горцев, грузин, украинцев, татар, Врангеля и т. д. — объединение целевое,
4) вопрос об иногородних решается так: кто жил на Кубани до 1914 г., тот может стать гражданином Кубани (цитируется выше сообщение И. В. Горбушина).
Генерал Фостиков как будто бы принимал эту программу, но в то же время не проявлял желания активно взяться за ее проведение в жизнь. Он признавал власть Врангеля, признавал и Кубанское правительство (из доклада д-ра Ледомского на конференции в Праге 18 дек. 1920 г.).
Около ген. Фостикова была сильная группа русских офицеров — казаков и неказаков, «тянувшая прямо к Врангелю». Эта группа была враждебна группе членов Рады, собравшихся около полк. Налетова. Эта группа офицеров считала, что далеко не все то, что постановляла Кубанская Краевая Рада, можно проводить в жизнь; так, например, Земельный закон Рады не следует осуществлять. Эта группа русских «сквозь пальцы смотрела на безобразия, творившиеся в армии повстанцев»...
«На фостиковской Кубани не все было благополучно», говорит этот свидетель и при этом отмечает, как фостиковцы беспощадно расстреливали в станицах «главарей» советской власти, нередко казаков же освобожденных станиц», как эти жестокие расправы вызывали в населении обоснованный страх перед местью со стороны большевиков, в руки которых, после кратковременного пребывания фостиковских властей, вновь попадали казачьи станицы.
«И чем Фостиков строже расправлялся с главарями станичной коммуны, тем больших бед ожидала станица...
Уходил Фостиков из станицы на север — сейчас же с юга приходили красные войска, уходил Фостиков на юг — с севера приходили упорные большевики. Фостиков наказывал в станице за большевизм, красные наказывали «за зеленчукство». Станицы жили между двух огней.
«В фостиковском стане имели место и более печальные навыки. Например: от аула Хазартуковского требуют 50 подвод под пехоту фостиковского отряда и несколько голов рогатого скота для довольствия повстанцев.
Хазартуковцы отказались исполнить повстанческое требование, говоря, что они держат в противобольшевицком восстании нейтралитет. Сотня партизан назначается для наказания аула. Повстанческий карательный отряд порет хазартуковцев нагайками, выбивая из них «нейтралитет», затем подводы берутся насильно, насильно же угоняется и скот для продовольствия фостиковцев».
«Подобные карательные действия быстро облетели фостиковскую Кубань, производя повсюду должный эффект. Красные тоже пользуются этим эффектом, и их агитаторы не без успеха вселяют ненависть к «генералу нагаечнику», как писалось в одной большевистской летучке...
На фостиковцев начинали смотреть уже исподлобья. Число врагов увеличивалось с каждым днем, чему особенно способствовала комендатура тыла повстанческой армии, всеми мерами старавшаяся «вырвать с корнем» большевизм в станицах, т. е. изъять из обращения наиболее влиятельных врагов повстанчества, агитирующих против армии ген. Фостикова.
Казаки станицы Сторожевой — Руденко и Белоусов (к слову сказать, не большевики, а первопроходники-корниловцы) были арестованы за такую агитацию и расстреляны.
«Приказ, предписание, порка, расстрел... На этих «китах» зеленое дело, конечно, не могло покоиться» (И. Савченко. Зеленая Кубань. Голос минувшего на чужой стороне, 1926, т. 1У, стр. 206).
10 декабря 1938 года
журнал «ВК»
257-й номер
стр. 12-13
Трагедия Казачества
(Очерк на тему: Казачество и Россия)
ЧАСТЬ V
(Апрель-ноябрь 1920 г.)
Глава XIX
(цитата)
Теперь обратимся к деятельности ген. Фостикова.
Из сообщений полковника Налетова с Кубани «Союзу освобождения Кубани» видно было, что казаки «со всей душей» идут на борьбу с большевиками, что казачья армия разрослась, что авантюризма в ней нет, но что «политическая ситуация неясная»... Из оказавшихся в районе восстания членов Рады полк. Налетов сорганизовал особую группу. Эта группа членов Рады выпустила обращение к населению, в котором разъясняла, что Кубанское Правительство, хотя и принуждено было оставить пределы Кубани, но свою работу продолжает
и что оно является единственной законной властью на Кубани.
Полк. Налетов предложил ген. Фостикову принять программу «Союза Освобождения Кубани»:
1) необходимость борьбы с большевиками до конца, т. е. что кубанцы не ограничиваются только изгнанием большевиков со своей земли,
2) на Кубани — только Кубанская власть, все законы, изданные Радой, действуют далее и проводятся в жизнь,
3) объединение всех антибольшевистских сил — казаков, горцев, грузин, украинцев, татар, Врангеля и т. д. — объединение целевое,
4) вопрос об иногородних решается так: кто жил на Кубани до 1914 г., тот может стать гражданином Кубани (цитируется выше сообщение И. В. Горбушина).
Генерал Фостиков как будто бы принимал эту программу, но в то же время не проявлял желания активно взяться за ее проведение в жизнь. Он признавал власть Врангеля, признавал и Кубанское правительство (из доклада д-ра Ледомского на конференции в Праге 18 дек. 1920 г.).
Около ген. Фостикова была сильная группа русских офицеров — казаков и неказаков, «тянувшая прямо к Врангелю». Эта группа была враждебна группе членов Рады, собравшихся около полк. Налетова. Эта группа офицеров считала, что далеко не все то, что постановляла Кубанская Краевая Рада, можно проводить в жизнь; так, например, Земельный закон Рады не следует осуществлять. Эта группа русских «сквозь пальцы смотрела на безобразия, творившиеся в армии повстанцев»...
«На фостиковской Кубани не все было благополучно», говорит этот свидетель и при этом отмечает, как фостиковцы беспощадно расстреливали в станицах «главарей» советской власти, нередко казаков же освобожденных станиц», как эти жестокие расправы вызывали в населении обоснованный страх перед местью со стороны большевиков, в руки которых, после кратковременного пребывания фостиковских властей, вновь попадали казачьи станицы.
«И чем Фостиков строже расправлялся с главарями станичной коммуны, тем больших бед ожидала станица...
Уходил Фостиков из станицы на север — сейчас же с юга приходили красные войска, уходил Фостиков на юг — с севера приходили упорные большевики. Фостиков наказывал в станице за большевизм, красные наказывали «за зеленчукство». Станицы жили между двух огней.
«В фостиковском стане имели место и более печальные навыки. Например: от аула Хазартуковского требуют 50 подвод под пехоту фостиковского отряда и несколько голов рогатого скота для довольствия повстанцев.
Хазартуковцы отказались исполнить повстанческое требование, говоря, что они держат в противобольшевицком восстании нейтралитет. Сотня партизан назначается для наказания аула. Повстанческий карательный отряд порет хазартуковцев нагайками, выбивая из них «нейтралитет», затем подводы берутся насильно, насильно же угоняется и скот для продовольствия фостиковцев».
«Подобные карательные действия быстро облетели фостиковскую Кубань, производя повсюду должный эффект. Красные тоже пользуются этим эффектом, и их агитаторы не без успеха вселяют ненависть к «генералу нагаечнику», как писалось в одной большевистской летучке...
На фостиковцев начинали смотреть уже исподлобья. Число врагов увеличивалось с каждым днем, чему особенно способствовала комендатура тыла повстанческой армии, всеми мерами старавшаяся «вырвать с корнем» большевизм в станицах, т. е. изъять из обращения наиболее влиятельных врагов повстанчества, агитирующих против армии ген. Фостикова.
Казаки станицы Сторожевой — Руденко и Белоусов (к слову сказать, не большевики, а первопроходники-корниловцы) были арестованы за такую агитацию и расстреляны.
«Приказ, предписание, порка, расстрел... На этих «китах» зеленое дело, конечно, не могло покоиться» (И. Савченко. Зеленая Кубань. Голос минувшего на чужой стороне, 1926, т. 1У, стр. 206).
10 декабря 1938 года
журнал «ВК»
257-й номер
стр. 12-13
Комментариев нет:
Отправить комментарий