4-я часть
Скубани И.К.

Последний атаман Запорожья
Историческая поэма

Часть III

1.
Рассвет. Пидпильня багровеет.
Яснее стали берега
И пенным кружевом белеет
На воду свисшая куга.
Туман густою паутиной
Лежит над сонною долиной,
Но скоро - скоро из-за туч
Прорвется солнца яркий луч
И крепость вольности казачей,
Забыв о мирном, крепком сне,
Вся отразится в глубине
И жизнь забьет струей горячей
Шумна, бурлива, как всегда —
Полна веселья и труда...

2.
Эй, казаки, довольно «спаты»,
Встречайте свой последний час!
Уже идет чужак проклятый
Закабалить в неволю вас...
Гудят набатные трезвоны,
Везде слышны глухие стоны
Украйны верных сыновей —
Над ними тешится злодей.
Полки драгун по степи скачут,
Губя посевы и луга,
А в селах, чувствуя врага,
Трясутся жены, дети плачут...
Где-ж Кальнишевский, где Петро?
Хоть бы одно пустил ядро...

3.
Неустрашимый вождь казачий,
Едва удерживая Сечь,
О зверствах слушал передачи,
Не обнажая острый меч.
Он. знал о подлом русском деле,
О том, что генерал Текели,
Нарушив старый договор*,
В страну ворвался, будто вор...
Но, слуху страшному не веря,
Преступно медлил Атаман —
Приказ о бое не был дан.
И, подпустив лихого зверя,
Почуял он беду - напасть,
Когда узрел орудий пасть.

4.
Всем стало ясно: не игрушки
Затеял русский генерал —
Он зарядил картечью пушки
И ультиматум в Сич прислал.
И вот собралася там Рада —
На что нибудь решиться надо:
Принять-ли подданство Москвы,
Иль, не жалея головы,
Дав генеральное сраженье,
За волю лучше умереть,
Чтоб, ненароком, не узреть
Казацкой Сичи униженье
И чтоб не видеть, как враги
Для них готовят батоги...

5.
— Браты, до зброи вси.. На башты!..
Эй, Батьку, в бой веди скорей!...
Ужель команды не подашь ты
Седлать горячих нам коней?
Перед опасностью не трусит
Казачья вольная семья!
Не ожидай, пока укусит
Нас Петербургская змея!...
Шумела Сич и волновалась.
Под ветром бурно колыхалась
Чубов седеющих волна...
Но вдруг настала тишина :
На примитивную трибуну,
Блестя златою булавой,
Поднялся Батько - Кошевой,
Подобный грозному перуну.
И хоть он был летами стар,
Его глаза метали жар.

6.
«А ну, послухайтэ, Пановэ», —
Сказал спокойно Атаман,
— «Да не прольем ни капли крови
Братов по вере — христиан!
И хоть гарматы и мушкеты,
Москвы озлобленной клевреты,
Давно уж навели на нас,
Я в бой итти не дам приказ.
Не изменив заветам Божьим,
Мы склоним буйную главу —
Сдадим Царице булаву,
Пред русскими оружье сложим
И, чтобы Край от зла сберечь,
Покинем нашу неньку Сечь...

7.
Зашевелились вновь чуприны.
Дрожит от ропота майдан.
И снова говорят старшины
И убеждает Атаман.
Но все ворчат: «Не верь врагу —
Он к нашей Воле тянет лапу,
Не слушай слов коварных лесть —
Его душа скрывает месть»...
— «Не верь Москве!...» —
Кричат из ряда «Скорей на башты посылай,
А нет — так к туркам, за Дунай!
Цепей на шею нам не надо!».
... Но, порешила Рада все-ж
«Братам» отдать без боя Кош.

8.
Надев жупан свой темносиний,
Подвесив царский медальон*,
Кальниш с казацкою старшиной
Пошел к Текели на поклон.
Однако, там, в штабной палатке,
С ним разговоры были кратки.
И хотя хлеб и соль принял
От Кошевого генерал,
Но, позабыв героя славу,
Он приказал Петра связать
И, не замедля, отослать
В столицу — катам на расправу.
А куренным велел тотчас
Царицын выполнить приказ.

9.
И заметались, будто пчелы,
Врага заметив невзначай,
Сыны степей и древней Воли,
Бойцы бесстрашные за Край.
Снеся шаблюки и рушницы,
Кинжалы и пороховницы,
Они смотрели, как вдали
Колонной стали их враги.
За ними двигались подводы.
Победно реял шелк знамен,
Был слышен шпор драгунских звон...
Вот - вот займут оплот Свободы.
И видит уж казачий взор
В грядущем — рабство и позор...

10.
Вступили в Сичу эскадроны,
Пылит пехота у ворот,
Под колокольные трезвоны
На встречу высыпал народ.
О, сколько войск! — сплошная масса!...
Мелькают кумачем лампаса
С седого Дона казаки,
Сияют егерей штыки,
Бряцают саблями драгуны...
И вдруг... (не верилось глазам!)
Они пошли по куреням...
Как обезумевшие гунны
Все стали грабить и сжигать,
А безоружных истязать...

11.
И вопреки своим посулам —
Не делать Запорожцам зла,
Среди безумного разгула
Сожгли пришельцы Сичь до тла.
Ничто нигде не уцелело, —
После погрома все сгорело.
Не пощадили даже храм,
Перевернувши все и там, —
Кресты и чаши разломали,
Содрали весь иконостас.
Не скрылися от ихних глаз
И те царицыны медали,
Что Кош за храбрость заслужил
И как святыню сохранил...

12.
С тоскою смертной наблюдали
Бесчинства русских казаки
И лишь зубами скрежетали,
Сжимая злобно кулаки.
О, как теперь они жалели,
Что, не вступивши в бой с Текели,
Сдались на горе и беду!...
И так, свершилося.
В году Тыща семьсот семьдесят пятом
Июня пятого в обед,
Был стерт Казачьей Воли след
Екатериненским солдатом...
Но слава, слава осталась, —
Ее не стер светлейший князь!

(Прим: Речь идет о даровании вольностей Войску в известных границах и неприкосновенности их. (М. Грушевский. «История Украины»).)
(Прим: П. Кальнишевский получил от Екатерины II ее портрет в медальоне, усыпанном бриллиантами. (А. Кащенко. «Оповидания»).)