4-я часть

 

Русская старина

Карманная книжка

Для любителей отечественного,

На 1825 год

Изданная Л. Корниловичем

Санкт-Петербург, 1824 год

 

РЫЦАРСКАЯ ЖИЗНЬ КАЗАКОВ

 

(общежитие Донских казаков в ХVІІ и ХVІІІ веках)

 

В Азове бывали наездники удивительной храбрости; об одном из них лежала в окрестных странах пословица: «легче взять город, нежели одолеть Резепу (имя его)».

Резепа, быв 80 лет, еще приводил в стыд всех юношей своею бодростью и проворством. Казаки на одном бою взяли его в плен; но, уважив чудесную его славу; выдали на окуп за 8 тысяч кумачей.

Кажется, донцы всегда умели перехитрить азовцев. Кто подумает, например, чтобы они могли найти доброжелателей в самом Азове, которые быдучи подкуплены деньгами, или ласками, сообщали им все вести о предприятиях и намерениях своих соотечественников? Людей сих в войске никогда не бесчестили укорительным наименованием шпионов, или переметчиков; но принимали как добрых своих приятелей и обыкновенно называли: наши прикормленные люди. Притом же, имея всегда неприятельских пленных, казаки знали все, что замышляли турки, крымцы, азовцы и ногайцы, одним словом войско представляло тогда живую газету всех новостей о южных соседях России, и сюда присылали за вестями из украинных городов, из Астрахани и Царицына; сами казаки с своей стороны посылали по нескольку раз в год вестовые станицы в Москву. Особенно они знали все, что делалось и думалось в Азове; это родило у нас народную пословиц, которую и теперь услышите даже от дитяти в таком случае, если кто рассказывает небылицу с намерением обмануть, или дело давно известное за новость: «рассказывай донскому казаку азовские вести».

Ногайцы, а впоследствии времени калмыки, столько же были непостоянны в исполнении мирных договоров. Несмотря на то, казаки иногда давали сим народам позволение кочевать вдоль по Дону, почти в виду своих городков. Их не останавливало предательство врагов; казалось они произвольно подвергали себя очевидным опасностям, как бы страшась упасть духом в бездействии. Часто сие вероломные азиятцы в то самое время, как заключали договор с войском, тайно условливались с азовцами о совокупном нападении на казаков. За подобное коварство казаки уже мстили варварски: в глазах мурз и тайшей они терзали пленных, привязав их к хвостам лошадей.

Для стад своих и табунов, донцы готовили на зиму сено, которое всегда оставалось в лугах; ибо в городке было тесно и опасно от огня. Дабы оно уцелело при набегах неприятельских, казаки со всеми соседями своими установили правило, чтобы сена ни в каком случае не жечь: разоряй и сжигай городки, бей людей, делай все варварства, но сена не трогай.

Вы видите, что у древних донцов война была забавою, любимым упражнением. Самые разбои их по Волге, столько всеми порицаемые, иногда носили отпечаток особенной характерности. Так, например, однажды (1660 года) шайка подобных бродяг, прибыв на один Астраханский учуг, и найдя его пустым, писала к владельцу оного: «Были мы атаманы-молодцы на твоем учуге и не нашли в нем ничего; приказываем: вышли туда 50 ведер вина, 10 пудов патоки, 50 мешков пшеничной муки, да земли и опоки что серебро льют.

Если ослушаешься, атаманы-молодцы выжгут твои учуги; а будешь, сверх чаяния, станешь жаловаться воеводе, тогда не пеняй на нас».

Древних донцов все упрекают страстью к корысти; но я расскажу случаи, которые сему противоречат.

Однажды Султан, доведенный до крайности казачьими набегами, придумал было купить дружбу войска дачею ежегодного жалованья; но посол его Кантакузин, при всех своих стараниях, не мог в том успеть. Это случилось в 1627 году. Кантакузин и на Дону, и на пути к Москве, и в самой Москве всячески ласкал казаков, поил вином и медом, даже нарочно делал для них в Москве пышное угощение; но они смеялись всем его затеям, и прежде нежели проводили его от себя, учинили новый набег на турецкие области. После того Порта, дабы склонить казаков к миролюбию, однажды прислала с тем же послом в подарок войску четыре золотые кафтана. Казаки, отвергнув дар сей, ответствовали, что у Донского войска и одним Государевым жалованьем всего много, а султанские подарки им ненадобны.  Потом, хотя и приняли кафтаны по настоятельному убеждению Кантакузина, но так мало их ценили, что через несколько дней пошли на приступ к Азову и самого сего посла казнили.

Турки употребляли не одни деньги для удержания казаков от морских походов. На двух протоках (Каланче и Мертвом Донце), которыми можно было проходить в море, они поставили крепостцы с башнями, наполнили оные гарнизоном, а через реку перетянули цепи. Казаки, в насмешку, пускали ночью вниз по реке бревна, кои ударяя в цепи, содержали в беспрестанной тревоге турецкий гарнизон, и нередко доводили до того, что он пренебрегал сими плавнями, тогда донцы, пользуясь сим временем, переплывали в маленьких лодках между бревнами в море. Они и в больших ладьях, вопреки всем осторожностям турок, производили свои любимые поиски, потому что ладьи сии были весьма легки, и казаки перетаскивали оные сухим путем с одной реки на другую. Таким образом, или прямо с Дона, или поднявшись вверх по Донцу, перевозили они свои струги на Миус и сею речкою выходили в море. Возвратившись к ней после похода, они затопляли ладьи, чтобы при новом поиске опять ими воспользоваться. Наконец, наскучив сими усилиями, они сами между Каланчою и Мертвым Донцем прорыли свой казачий ерик («канал», которым уже свободно проходили в море.

Казаки наводили такой ужас на турок и крымцев, что когда однажды азовцам удалось пленить нашего атамана Павла Федорова, то они голову его немедленно отправили к Крымскому хану, а хан поспешил представить оную в Царьград Султану, как лучший трофей своего оружия.

Я столько насказал вам о войне и набегах моих земляков, что вы спросите: что спасало самих казаков от взаимных набегов неприятельских? Во-первых, беспрестанная осторожность. Я уже упомянул выше, что старинные городки наши всегда были окружены пикетами и разъездами и что казаки весьма верно знали намерения своих врагов. Таким образом, коль скоро доходила к ним весть, что неприятель хочет напасть на их жилища, немедленно отправлялись посыльные по всем городкам с грамотами, чтобы донцы собирались в главное войско; оставшиеся с женами и детьми сходились городков из 5 или 6 в одно место и укреплялись для защиты. Имущество тогда укрывали в займище (займищем у казаков называется луг, прилегающий к реке, который занимается весенними разливами воды; в нем обыкновенно растет камыш, осоки и болотный лес; бывают также сенокосы), где на таковые случаи были сделаны ямы на подобие погребов. Войсковая пушка подавала знак к тревоге; при ее выстреле, всякий с оружием в руках бежал на площадь, В последствии, вместо пушки, казаки завели вестовой колокол, рассчитывая, что палить из пушки убыточно.

Во-вторых, казаки тщательно старались скрывать от неприятелей настоящее свое положение и географию своей страны. Для того крымских посланников и всяких пленных, коих должно было доставлять в Москву пли обратно, они не иначе провозили Доном, как под палубою своих стругов, или закрыв их на судах иным способом, дабы, как говорили казаки, не знали они дороги по Дону и не высматривали как стоят наши городки. Турки с удивлением говорили: «всякий год на море побивают казаков много, но число их не уменьшается, а напротив, сколько бы в один год их не побили, на следующий прибудет еще более».

В то время все казаки: Волжские, Терекские и Яикские, составляли какой-то союз с Донскими, и кол скоро последним угрожала опасность, или предстоял важный поход, они давали весть на Волгу, Терек и Урал, и охотники стекались толпами на Дон.

Общее мнение сильно действовало на поддержание мужества и геройского духа в народе. Храбрейшие пользовались уважением всех собратьев, и в ознаменование оного наряжались в легкие и зимовые станицы в Москву, что почиталось тогда важною наградою. Станицами назывались посольства от Донских воинов к российскому Самодержцу, отправлявшиеся не менее 5 раз в год, с известием ли, или с представлением нужд народных, или для принятия жалованья. В Москве послов Донских принимали с особенными почестями и обрядами: дьяк, или боярин, держа скрытно в руке листок с описанием предстоящего церемониала, выступал вперед и докладывал: «Вам, великому Государю, Вашему Царскому Величеству Донские казаки, станичный атаман такой-то со товарищи, челом ударили».

За сим, обращаясь к казакам, продолжал: «Великий Государь, Его Царское Величество, жалует тебя атамана со товарищи к своей Государской руке». По совершении: сего обряда Царь приказывал приветствовать от себя войско и представляющий возглашал: «Великий Государь, Его Царское Величество жалует атаманов и казаков такого-то (имя войскового атамана) и все великое войско Донское у велел спросить о здоровья и службу вашу милостиво похваливает. После представления вся станица приглашалась к Царскому столу во дворец, где была угощаема с удовольством и потчивана романеею.

Тут подносили атаману, есаулу и каждому казаку порознь подарки: деньги, камку, тафту, сукно, соболи и серебряный ковш атаману. Всей станице выдавались на стол ежедневно деньги, вино, мед и пиво.