1-я часть
Петр Придиус
Русская Америка
журнал «Кубань»
2002 год
№ 3-4
стр. 109-121
Есть казаки в Америке
Эта станица необычна во всех отношениях. Другой такой, быть может, нет на всем белом свете, и причин тому множество.
Станица Новая Кубань расположена в Западном полушарии, в американском штате Нью-Джерси. Внешне она даже отдаленно не напоминает типичные наши станицы, однако, свое название получила не без достаточных на то оснований — там живут казаки. Кстати, казаки разные — кубанские, донские, терские, запорожские, не случайно и названия улицам даны соответствующие — Терская, Донская, Кавказ...
Теперь уже мало кто помнит, как это произошло, но примерно лет сорок назад чьими-то стараниями был выделен большой лесистый массив вблизи атлантического побережья для расселения потомственных казаков. Энергичные американцы с нескрываемой завистью наблюдали, как усердно и хватко работали казаки. Трещал лес, распахивалась целина, росли дома. Не хатки, не хибары, а именно дома: из камня и дерева — уютные, просторные, сработанные на века. И ставились дома на казачий манер — друг от друга на человеческий оклик: «эге-гей!»
Одному из немногих россиян, мне посчастливилось побывать в станице Новая Кубань во время недавней командировки в Соединенные Штаты. Не берусь далее описывать историю этого уникального поселения, так как не располагаю подробными сведениями, но об атамане Новой Кубани сказать хочу — грех не сказать об Анатолии Сенченко. Вынужден сразу пояснить: Анатолий доводится мне в некоторой степени родственником, он женат на моей троюродной сестре, но в данном случае это не имеет ровно никакого значения. Говоря о нем, я хотел бы повести речь о сохранении и возрождении казачьих обычаев и традиций. И где! Вдали от мест исторического проживания казаков, вдали от Родины.
По отцу Анатолий истинный казак, мать добавила в его жилы еще и неспокойной крови поляка. Крепкий, ядреный, атаман Сенченко носит отвислые усы, смотрит вроде исподлобья, но с добротой и хитрецой, ни дать, ни взять — Тарас Бульба. Владеет четырьмя языками — русским, английским, украинским, польским, иногда в разговоре смешивает их, и тогда получается очень любопытный словесный винегрет. Прежде я знал Анатолия лишь по телефонным разговорам, теперь наблюдаю воочию. Наблюдал и, признаться, диву давался: как много человек может, если захочет, и еще, конечно, если к тому подходящие условия есть.
Анатолий Сенченко имеет три своих дома, двадцать акров земли, свиноферму, лошадь Машку (это для подрастающего казачонка Анатолия-младшего), три машины (себе, жене и еще трок, то есть грузовую) и другую недвижимость.
Трагическая судьба его деда, кубанского казака из Екатеринодара, а затем и нелегкая судьба отца, офицера-фронтовика, навела Анатолия на мысль докопаться до истины: кто же мы такие, казаки? Почему одни нас любят, другие ненавидят? Почему казачество, будучи надежным щитом России от врагов внешних, периодически, еще с царских времен, становится жертвой врагов внутренних?
Эти и другие не менее сложные вопросы, как известно, волнуют многих и здесь, в родном Отечестве. Увы, как ни прискорбно сознавать, документальных материалов по этим проблемам дома у нас, пожалуй, меньше, чем за рубежом. Я имел возможность убедиться в этом, посетив в Новой Кубани казачий музей, клуб, библиотеку, церковь и... кладбище. Гидом моим был, естественно, Анатолий Сенченко.
Музей и библиотека этого небольшого поселения могли бы посоперничать с аналогичными учреждениями Кубани, в том числе и городскими. Если говорить об экспонатах, то они, без преувеличения, уникальны. Тут и боевые знамена, и казачье седло двухсотлетней давности, и кинжал той же поры, и личные вещи царствовавшей фамилии, и много-много чего другого. А что мы знаем о хоре донских казаков, созданном Сергеем Жаровым, пленявшим своим самобытным искусством в тридцатые годы зарубежного зрителя? Один из участников этого хора, Флюстиков, жив и поныне, ему уже за девяносто, но в торжественные дни он все еще появляется на публике.
Картинный ряд музея представлен произведениями разного жанра, отражающими дыхание разных эпох.
Вот трагический день в истории казачества — избиение пленных в Лиенце, после чего значительная часть казаков погибла, а остальные были препровождены на лесоповал в Сибирь. Лишь единицам удалось выскользнуть из этой западни в Лиенце и впоследствии начать новую жизнь за океаном.
Вот портрет великого Шолохова, а рядом картина, знакомая, пожалуй, всем: казак на коне и казачка с ведрами — ну как тут не узнать? Конечно же, это герои «Тихого Дона» — Григорий и Аксинья.
Далее портреты Николая II в задумчивой позе, сложившего руки пред собой; известного кубанца Калабухова; георгиевского кавалера казака Жарова; генерала Турчанинова...
Минувшей осенью состоялось открытие и освящение казачьей библиотеки, где собраны сотни, тысячи экземпляров редчайших книг, журналов, газет.
Честно говоря, при виде этого собрания душу мою начинал томить червь зависти: а вот у нас такого нет...
Похвально и то, что за океаном, где русский язык, оказывается, не в почете, люди могут в подлиннике читать Гоголя, Достоевского, Толстого, Гончарова, Шолохова.
Кстати, библиотекой заведует жена Анатолия — Нина. Она открывает ее для посетителей два раза в неделю. Интерес к литературе у жителей станицы неподдельный.
Атаман взял с меня слово, — и его, разумеется, надо сдержать, это слово — что фонд казачьей библиотеки пополнится книгами наших земляков — Анатолия Знаменского, Виктора Лихоносова, Ивана Вараввы, Кронида Обойщикова... Во всяком случае, сам атаман свой «взнос» уже внес, передав Кубанской Раде значительное число книг и документов. И невольно недоумеваешь от парадоксального факта: наше казачество все никак не может наладить регулярный выпуск «Вестей», между тем казаки в зарубежье в самое неблагоприятное для них время выпускали журналы и газеты, одни названия которых говорят сами за себя: «Свободный Кавказ», «Вольная Кубань», «Казачье слово», «Вольное казачество», «Казаки», «Атаманский вестник», «Казак казаку брат» и другие. Выходили эти издания в разных концах света — от Франции до Австралии, от Югославии до США.
(продолжение следует)
Петр Придиус
Русская Америка
журнал «Кубань»
2002 год
№ 3-4
стр. 109-121
Есть казаки в Америке
Эта станица необычна во всех отношениях. Другой такой, быть может, нет на всем белом свете, и причин тому множество.
Станица Новая Кубань расположена в Западном полушарии, в американском штате Нью-Джерси. Внешне она даже отдаленно не напоминает типичные наши станицы, однако, свое название получила не без достаточных на то оснований — там живут казаки. Кстати, казаки разные — кубанские, донские, терские, запорожские, не случайно и названия улицам даны соответствующие — Терская, Донская, Кавказ...
Теперь уже мало кто помнит, как это произошло, но примерно лет сорок назад чьими-то стараниями был выделен большой лесистый массив вблизи атлантического побережья для расселения потомственных казаков. Энергичные американцы с нескрываемой завистью наблюдали, как усердно и хватко работали казаки. Трещал лес, распахивалась целина, росли дома. Не хатки, не хибары, а именно дома: из камня и дерева — уютные, просторные, сработанные на века. И ставились дома на казачий манер — друг от друга на человеческий оклик: «эге-гей!»
Одному из немногих россиян, мне посчастливилось побывать в станице Новая Кубань во время недавней командировки в Соединенные Штаты. Не берусь далее описывать историю этого уникального поселения, так как не располагаю подробными сведениями, но об атамане Новой Кубани сказать хочу — грех не сказать об Анатолии Сенченко. Вынужден сразу пояснить: Анатолий доводится мне в некоторой степени родственником, он женат на моей троюродной сестре, но в данном случае это не имеет ровно никакого значения. Говоря о нем, я хотел бы повести речь о сохранении и возрождении казачьих обычаев и традиций. И где! Вдали от мест исторического проживания казаков, вдали от Родины.
По отцу Анатолий истинный казак, мать добавила в его жилы еще и неспокойной крови поляка. Крепкий, ядреный, атаман Сенченко носит отвислые усы, смотрит вроде исподлобья, но с добротой и хитрецой, ни дать, ни взять — Тарас Бульба. Владеет четырьмя языками — русским, английским, украинским, польским, иногда в разговоре смешивает их, и тогда получается очень любопытный словесный винегрет. Прежде я знал Анатолия лишь по телефонным разговорам, теперь наблюдаю воочию. Наблюдал и, признаться, диву давался: как много человек может, если захочет, и еще, конечно, если к тому подходящие условия есть.
Анатолий Сенченко имеет три своих дома, двадцать акров земли, свиноферму, лошадь Машку (это для подрастающего казачонка Анатолия-младшего), три машины (себе, жене и еще трок, то есть грузовую) и другую недвижимость.
Трагическая судьба его деда, кубанского казака из Екатеринодара, а затем и нелегкая судьба отца, офицера-фронтовика, навела Анатолия на мысль докопаться до истины: кто же мы такие, казаки? Почему одни нас любят, другие ненавидят? Почему казачество, будучи надежным щитом России от врагов внешних, периодически, еще с царских времен, становится жертвой врагов внутренних?
Эти и другие не менее сложные вопросы, как известно, волнуют многих и здесь, в родном Отечестве. Увы, как ни прискорбно сознавать, документальных материалов по этим проблемам дома у нас, пожалуй, меньше, чем за рубежом. Я имел возможность убедиться в этом, посетив в Новой Кубани казачий музей, клуб, библиотеку, церковь и... кладбище. Гидом моим был, естественно, Анатолий Сенченко.
Музей и библиотека этого небольшого поселения могли бы посоперничать с аналогичными учреждениями Кубани, в том числе и городскими. Если говорить об экспонатах, то они, без преувеличения, уникальны. Тут и боевые знамена, и казачье седло двухсотлетней давности, и кинжал той же поры, и личные вещи царствовавшей фамилии, и много-много чего другого. А что мы знаем о хоре донских казаков, созданном Сергеем Жаровым, пленявшим своим самобытным искусством в тридцатые годы зарубежного зрителя? Один из участников этого хора, Флюстиков, жив и поныне, ему уже за девяносто, но в торжественные дни он все еще появляется на публике.
Картинный ряд музея представлен произведениями разного жанра, отражающими дыхание разных эпох.
Вот трагический день в истории казачества — избиение пленных в Лиенце, после чего значительная часть казаков погибла, а остальные были препровождены на лесоповал в Сибирь. Лишь единицам удалось выскользнуть из этой западни в Лиенце и впоследствии начать новую жизнь за океаном.
Вот портрет великого Шолохова, а рядом картина, знакомая, пожалуй, всем: казак на коне и казачка с ведрами — ну как тут не узнать? Конечно же, это герои «Тихого Дона» — Григорий и Аксинья.
Далее портреты Николая II в задумчивой позе, сложившего руки пред собой; известного кубанца Калабухова; георгиевского кавалера казака Жарова; генерала Турчанинова...
Минувшей осенью состоялось открытие и освящение казачьей библиотеки, где собраны сотни, тысячи экземпляров редчайших книг, журналов, газет.
Честно говоря, при виде этого собрания душу мою начинал томить червь зависти: а вот у нас такого нет...
Похвально и то, что за океаном, где русский язык, оказывается, не в почете, люди могут в подлиннике читать Гоголя, Достоевского, Толстого, Гончарова, Шолохова.
Кстати, библиотекой заведует жена Анатолия — Нина. Она открывает ее для посетителей два раза в неделю. Интерес к литературе у жителей станицы неподдельный.
Атаман взял с меня слово, — и его, разумеется, надо сдержать, это слово — что фонд казачьей библиотеки пополнится книгами наших земляков — Анатолия Знаменского, Виктора Лихоносова, Ивана Вараввы, Кронида Обойщикова... Во всяком случае, сам атаман свой «взнос» уже внес, передав Кубанской Раде значительное число книг и документов. И невольно недоумеваешь от парадоксального факта: наше казачество все никак не может наладить регулярный выпуск «Вестей», между тем казаки в зарубежье в самое неблагоприятное для них время выпускали журналы и газеты, одни названия которых говорят сами за себя: «Свободный Кавказ», «Вольная Кубань», «Казачье слово», «Вольное казачество», «Казаки», «Атаманский вестник», «Казак казаку брат» и другие. Выходили эти издания в разных концах света — от Франции до Австралии, от Югославии до США.
(продолжение следует)
Комментариев нет:
Отправить комментарий