2-я часть
Прийма И. Я.
Мои воспоминания
(По материалам Чумаченко В.К.)
журнал «Родная Кубань»
1999 год, № 1
стр. 66-97
Мои воспоминания
За две недели до Нового года станичный атаман объявил, что 23 декабря молодым казакам, отправляющимся на военную службу, будет произведен в станичном правлении смотр, а 7 января 1913 года все эти казаки должны будут выехать на сборный пункт к атаману отдела в станицу Славянскую. Осмотр должен был производиться не людям и не лошадям, а вещам. Начальство было заинтересовано в том, чтобы каждый казак имел полное снаряжение и обмундирование. Станичный атаман нес моральную ответственность за исправное снаряжение своих казаков, поэтому и назначался осмотр.
Крупные вещи казачьего обмундирования и снаряжения у меня были приготовлены заблаговременно. Но недоставало некоторых мелочей. Я обратился к отцу. Но отец обремененный повседневными заботами, успел позабыть подробности казачьего снаряжения. Так, например, он знал, что надо брать иголки и нитки, но, сколько и каких иголок, сколько и каких ниток — это он забыл. Он знал, что надо брать ухначи (специальные гвозди для подков), но, сколько их брать — десяток или полсотни — он не помнил. Отец сказал, что мне надо пойти к станичному писарю и попросить у него, так называемый арматурный список, в котором перечисляются все предметы казачьего обмундирования и снаряжения. Я вскоре побывал у станичного писаря. Список хранился у писаря в одном экземпляре, и на дом он его никому не давал. Я выписал себе на листок те предметы, которых у меня недоставало.
Если вас интересуют предметы казачьего обмундирования и снаряжения, то я готов удовлетворить ваше любопытство. Перечисляю эти предметы по памяти и поэтому не ручаюсь за полноту списка.
1. Конь строевой
2. Уздечка
3. Недоуздок
4. Седло с подушкой
5. Потник
6. Нагрудник
7. Треноги
8. Попона
9. Торба для овса
10. Саквы для овса
11. Сеновязка
12. Подковы
13. Ухнали
14. Скребница
15. Щетка конская
16. Плеть (нагайка)
17. Шило
18. Ушивальники (ремешки)
19. Сумы переметные (ковровые)
20. Сумка с сухарями
21. Сумка с пшеном
22. Мыло
23. Сумочка с чаем
24. Гребешок
25. Ножницы
26. Щетка одежная
27. Щетка сапожная
28. Вакса
29. Нитки, иголки
30. Шашка
31. кинжал
32. Пояс черкесский
33. Бешмет
34. Черкеска
35. Бешмет парадный (красный)
36. Черкеска парадная (черная)
37. Гильзы патронные
38. Патронташ
39. Бурка войлочная
40. Башлык суконный белый
41. Шапка
42. Полушубок
43. Сапоги запасные
44. Две пары портянок
45. Перчатки
46. Две пары белья
47. Простыни
48. Наволочки подушечные
49. Матрац
50. Полотенца
51. Косынка для перевязки ран
52. Набрюшник
53. Сумочка с солью
54. Сумочка с сахаром
Вещевой осмотр в станичном правлении прошел благополучно. У некоторых казаков недоставало каких-либо предметов, и атаман, насупив брови, приказывал обязательно эти вещи купить или сделать.
Наступили рождественские святки. В эти праздничные дни у всех обыкновенно бывало приподнятое настроение. Но на этот раз в нашей семье веселья не было заметно. Грустила мать, грустила и моя жена; она ходила за мной по пятам и давала различные советы, например, как надо стирать белье, как варить и солить пшено, как зашивать прорехи в одежде. Просила, чтобы я берег свое здоровье. А мне, дурню, в ту пору казалось, что я железный, и что никакие болезни никогда ко мне не пристанут. Подносила ко мне сынишку и спрашивала: «Ну, каким он будет, когда ты вернешься со службы?» Четырехлетняя разлука мою жену печалила.
Моя жена Агафья Михайловна (по отцу Трегубенкова) происходила из иногородней семьи. Отец ее жил в средней части нашей станицы, а мы на окраине, поэтому я не был близко знаком с этой девушкой почти до самой женитьбы. Но когда я ехал на лиман за водой (а это повторялось каждую неделю, а иногда и чаще), то старался не миновать того двора, где можно было видеть девушку Гашу и ее меньшую сестру Фросю. Я обычно здоровался с ними: «Здравствуйте, девчата!» Так повторялось много раз, и возникло знакомство. Перед женитьбой я два раза встречался и разговаривал с Гашей. Эти встречи позволили нам ближе присмотреться друг к другу. Гаша мне чрезвычайно понравилась. Я был такой нерасторопный парень, что во время этих встреч так и не догадался сказать милой девушке о своей любви. А может, настоящей любви еще и не было.
Потом последовала женитьба. С каждым днем нашей супружеской жизни открывались все новые и новые душевные качества моей подруги. Это были хорошие качества. Я радовался, что моя жена не только красива, но и умна. Она была грамотна, трудолюбива, общительна, скромна. Мать с первых же дней полюбила невестку. От присутствия молодой невестки мать и сама как будто помолодела. Гаша хорошо справлялась со всякой работой и в хате, и на дворе. Все мы были очень довольны, что в нашу семью вошла третья женщина и что она оказалась такой хорошей, умелой, привлекательной. В нашей семье стало больше радости и веселья, потому-то теперь больше излучалось женской теплоты и ласки. Мы зажили, что называется, душа в душу. Только теперь я почувствовал, что люблю жену.
Наступил тысяча девятьсот тринадцатый год. После праздника Нового года ко мне приходили молодицы с просьбами передать их мужьям посылки с рождественскими подарками. Приехали люди даже из соседней Фонталовской станицы. Не будь у меня сундучка (вот я его и забыл поместить в список), эти просьбы, пожалуй, нельзя было бы уважить.
За два дня до выезда, 5 января, я произвел окончательную укладку своих и чужих вещей в сундучок и в сумы. Наши сундучки отправлялись в станицу Славянскую особой подводой, которую нанимал станичный атаман за общественные средства. Поэтому я свой сундучок наполнил почти до предела, укладывая в него вещи более тяжелые. А в переметные сумы, которые вместе со мной должен был везти мой конь, я выбрал наиболее легкие и необходимые в дороге. В тот же день я отвез свой сундук к назначенному часу в станичное правление и сдал его на общественную подводу.
6 января по случаю ухода нашего на военную службу станичный священник отслужил в церкви напутственный молебен.
7 января прямо с утра родители послали двух моих братишек приглашать родственников на мои проводы. Родственников было много. У моей мамы было пять братьев и две замужние сестры. Это значит, что у меня по материнской линии было семь дядей и семь теток. Кроме того, у некоторых дядей были уже женатые сыновья и замужние дочери. Были родственники и по отцовской линии. Приглашались на проводы также и соседи.
Выезд из станицы назначался атаманом на одиннадцать часов, но этого срока, по обыкновению, мало кто придерживался. Накануне мой двоюродный брат Иван Савельевич Демидчик, недавно вернувшийся со службы, сказал мне, что он тоже поедет верхом в станицу Славянскую с целью продать там своего строевого коня.
— Заезжай завтра ко мне, и мы вместе поедем до самой Славянской, — сказал мне Иван Савельевич.
Меня это предложение устраивало: у Ивана Савельевича по пути нашего следования в каждой станице были знакомые сослуживцы, у которых мы могли без лишних хлопот найти ночлег и гостеприимство.
Мало-помалу начали сходиться приглашенные родственники и соседи. Родители звали их в хату и усаживали за столы. Собирались родичи медленно. Причиной тому была отвратительная погода. До сих пор стояла морозная погода, и повсюду лежал снег. А потом вдруг подул западный влажный ветер, и наступила оттепель. Снег растаял, заморосил дождик. На поверхности мерзлой почвы возникла грязь. Я томился ожиданием и не знал, куда себя деть. Все у меня было готово. Я ходил из одной избы в другую. У нас во дворе было две избы: одна большая, многокомнатная, куда приглашались гости, а другая небольшая, так сказать, будничная, где постоянно толклись и спали дети, где пекли хлеб и варили пищу. Она называлась у нас кухней.
Я начал было чистить своего коня, но отец, показывая на грязь и дождь, сказал: «Не надо, все равно за дорогу испачкается».
Я прекратил чистку и вернулся на кухню. В люльке, подвешенной к потолку, лежал наш сынишка. Он забавно дрыгал ножками и весело размахивал ручонками, стараясь поймать висевшую над ним раскрашенную ложку. Это был единственный человек в нашей семье, которого не затронула общая печаль и на лице которого светилась блаженная, ничем не омрачаемая радость бытия.
Мать и жена разносили по столам кушанья и напитки. Мой брат Матвей, который теперь после моего ухода оставался самым старшим среди братишек, таскал вязкой солому скотине, овцам, задавал сено лошадям, а также поил этих животных. Ему помогал управляться отец. А я, точно именинник, был теперь освобожден от этой неотвратимой ежедневной работы.
(продолжение следует)
Прийма И. Я.
Мои воспоминания
(По материалам Чумаченко В.К.)
журнал «Родная Кубань»
1999 год, № 1
стр. 66-97
Мои воспоминания
За две недели до Нового года станичный атаман объявил, что 23 декабря молодым казакам, отправляющимся на военную службу, будет произведен в станичном правлении смотр, а 7 января 1913 года все эти казаки должны будут выехать на сборный пункт к атаману отдела в станицу Славянскую. Осмотр должен был производиться не людям и не лошадям, а вещам. Начальство было заинтересовано в том, чтобы каждый казак имел полное снаряжение и обмундирование. Станичный атаман нес моральную ответственность за исправное снаряжение своих казаков, поэтому и назначался осмотр.
Крупные вещи казачьего обмундирования и снаряжения у меня были приготовлены заблаговременно. Но недоставало некоторых мелочей. Я обратился к отцу. Но отец обремененный повседневными заботами, успел позабыть подробности казачьего снаряжения. Так, например, он знал, что надо брать иголки и нитки, но, сколько и каких иголок, сколько и каких ниток — это он забыл. Он знал, что надо брать ухначи (специальные гвозди для подков), но, сколько их брать — десяток или полсотни — он не помнил. Отец сказал, что мне надо пойти к станичному писарю и попросить у него, так называемый арматурный список, в котором перечисляются все предметы казачьего обмундирования и снаряжения. Я вскоре побывал у станичного писаря. Список хранился у писаря в одном экземпляре, и на дом он его никому не давал. Я выписал себе на листок те предметы, которых у меня недоставало.
Если вас интересуют предметы казачьего обмундирования и снаряжения, то я готов удовлетворить ваше любопытство. Перечисляю эти предметы по памяти и поэтому не ручаюсь за полноту списка.
1. Конь строевой
2. Уздечка
3. Недоуздок
4. Седло с подушкой
5. Потник
6. Нагрудник
7. Треноги
8. Попона
9. Торба для овса
10. Саквы для овса
11. Сеновязка
12. Подковы
13. Ухнали
14. Скребница
15. Щетка конская
16. Плеть (нагайка)
17. Шило
18. Ушивальники (ремешки)
19. Сумы переметные (ковровые)
20. Сумка с сухарями
21. Сумка с пшеном
22. Мыло
23. Сумочка с чаем
24. Гребешок
25. Ножницы
26. Щетка одежная
27. Щетка сапожная
28. Вакса
29. Нитки, иголки
30. Шашка
31. кинжал
32. Пояс черкесский
33. Бешмет
34. Черкеска
35. Бешмет парадный (красный)
36. Черкеска парадная (черная)
37. Гильзы патронные
38. Патронташ
39. Бурка войлочная
40. Башлык суконный белый
41. Шапка
42. Полушубок
43. Сапоги запасные
44. Две пары портянок
45. Перчатки
46. Две пары белья
47. Простыни
48. Наволочки подушечные
49. Матрац
50. Полотенца
51. Косынка для перевязки ран
52. Набрюшник
53. Сумочка с солью
54. Сумочка с сахаром
Вещевой осмотр в станичном правлении прошел благополучно. У некоторых казаков недоставало каких-либо предметов, и атаман, насупив брови, приказывал обязательно эти вещи купить или сделать.
Наступили рождественские святки. В эти праздничные дни у всех обыкновенно бывало приподнятое настроение. Но на этот раз в нашей семье веселья не было заметно. Грустила мать, грустила и моя жена; она ходила за мной по пятам и давала различные советы, например, как надо стирать белье, как варить и солить пшено, как зашивать прорехи в одежде. Просила, чтобы я берег свое здоровье. А мне, дурню, в ту пору казалось, что я железный, и что никакие болезни никогда ко мне не пристанут. Подносила ко мне сынишку и спрашивала: «Ну, каким он будет, когда ты вернешься со службы?» Четырехлетняя разлука мою жену печалила.
Моя жена Агафья Михайловна (по отцу Трегубенкова) происходила из иногородней семьи. Отец ее жил в средней части нашей станицы, а мы на окраине, поэтому я не был близко знаком с этой девушкой почти до самой женитьбы. Но когда я ехал на лиман за водой (а это повторялось каждую неделю, а иногда и чаще), то старался не миновать того двора, где можно было видеть девушку Гашу и ее меньшую сестру Фросю. Я обычно здоровался с ними: «Здравствуйте, девчата!» Так повторялось много раз, и возникло знакомство. Перед женитьбой я два раза встречался и разговаривал с Гашей. Эти встречи позволили нам ближе присмотреться друг к другу. Гаша мне чрезвычайно понравилась. Я был такой нерасторопный парень, что во время этих встреч так и не догадался сказать милой девушке о своей любви. А может, настоящей любви еще и не было.
Потом последовала женитьба. С каждым днем нашей супружеской жизни открывались все новые и новые душевные качества моей подруги. Это были хорошие качества. Я радовался, что моя жена не только красива, но и умна. Она была грамотна, трудолюбива, общительна, скромна. Мать с первых же дней полюбила невестку. От присутствия молодой невестки мать и сама как будто помолодела. Гаша хорошо справлялась со всякой работой и в хате, и на дворе. Все мы были очень довольны, что в нашу семью вошла третья женщина и что она оказалась такой хорошей, умелой, привлекательной. В нашей семье стало больше радости и веселья, потому-то теперь больше излучалось женской теплоты и ласки. Мы зажили, что называется, душа в душу. Только теперь я почувствовал, что люблю жену.
Наступил тысяча девятьсот тринадцатый год. После праздника Нового года ко мне приходили молодицы с просьбами передать их мужьям посылки с рождественскими подарками. Приехали люди даже из соседней Фонталовской станицы. Не будь у меня сундучка (вот я его и забыл поместить в список), эти просьбы, пожалуй, нельзя было бы уважить.
За два дня до выезда, 5 января, я произвел окончательную укладку своих и чужих вещей в сундучок и в сумы. Наши сундучки отправлялись в станицу Славянскую особой подводой, которую нанимал станичный атаман за общественные средства. Поэтому я свой сундучок наполнил почти до предела, укладывая в него вещи более тяжелые. А в переметные сумы, которые вместе со мной должен был везти мой конь, я выбрал наиболее легкие и необходимые в дороге. В тот же день я отвез свой сундук к назначенному часу в станичное правление и сдал его на общественную подводу.
6 января по случаю ухода нашего на военную службу станичный священник отслужил в церкви напутственный молебен.
7 января прямо с утра родители послали двух моих братишек приглашать родственников на мои проводы. Родственников было много. У моей мамы было пять братьев и две замужние сестры. Это значит, что у меня по материнской линии было семь дядей и семь теток. Кроме того, у некоторых дядей были уже женатые сыновья и замужние дочери. Были родственники и по отцовской линии. Приглашались на проводы также и соседи.
Выезд из станицы назначался атаманом на одиннадцать часов, но этого срока, по обыкновению, мало кто придерживался. Накануне мой двоюродный брат Иван Савельевич Демидчик, недавно вернувшийся со службы, сказал мне, что он тоже поедет верхом в станицу Славянскую с целью продать там своего строевого коня.
— Заезжай завтра ко мне, и мы вместе поедем до самой Славянской, — сказал мне Иван Савельевич.
Меня это предложение устраивало: у Ивана Савельевича по пути нашего следования в каждой станице были знакомые сослуживцы, у которых мы могли без лишних хлопот найти ночлег и гостеприимство.
Мало-помалу начали сходиться приглашенные родственники и соседи. Родители звали их в хату и усаживали за столы. Собирались родичи медленно. Причиной тому была отвратительная погода. До сих пор стояла морозная погода, и повсюду лежал снег. А потом вдруг подул западный влажный ветер, и наступила оттепель. Снег растаял, заморосил дождик. На поверхности мерзлой почвы возникла грязь. Я томился ожиданием и не знал, куда себя деть. Все у меня было готово. Я ходил из одной избы в другую. У нас во дворе было две избы: одна большая, многокомнатная, куда приглашались гости, а другая небольшая, так сказать, будничная, где постоянно толклись и спали дети, где пекли хлеб и варили пищу. Она называлась у нас кухней.
Я начал было чистить своего коня, но отец, показывая на грязь и дождь, сказал: «Не надо, все равно за дорогу испачкается».
Я прекратил чистку и вернулся на кухню. В люльке, подвешенной к потолку, лежал наш сынишка. Он забавно дрыгал ножками и весело размахивал ручонками, стараясь поймать висевшую над ним раскрашенную ложку. Это был единственный человек в нашей семье, которого не затронула общая печаль и на лице которого светилась блаженная, ничем не омрачаемая радость бытия.
Мать и жена разносили по столам кушанья и напитки. Мой брат Матвей, который теперь после моего ухода оставался самым старшим среди братишек, таскал вязкой солому скотине, овцам, задавал сено лошадям, а также поил этих животных. Ему помогал управляться отец. А я, точно именинник, был теперь освобожден от этой неотвратимой ежедневной работы.
(продолжение следует)
Комментариев нет:
Отправить комментарий