Вячеслав Седов

Набег

Была страшная ночь. В поле выла пурга.

Мы проворно коней оседлали.

— Ну, и ночка! Блукай до утра, —

Недовольные в сотне бурчали.

— Выводи и садись! Справа по три — за мной! 

С воем ветра влетела команда.

Командир впереди, словно сокол стенной —

Ему здесь провожатых не надо.

Ветер прямо в лицо. Снег порошит глаза.

Руки зябко поводья сжимают.

Не видать ничего: ни куста, ни следа.

Борода и усы обмерзают.

Но, идем на рысях: так теплее людям.

Кони фыркают, инеем вкрылись.

Ветер рвет и крутит, снег несет к небесам. 

Каждый думает: — Ой! Заблудились!

Но, уверенно едет начальник вперед.

Бурку треплет. Как хищная птица,

Он склонился к луке и вперед, и вперед...

Мы за ним журавлиной станицей.

Передали: — Слезать! Дай вздохнуть лошадям! 

Мы пешком по степи зашагали.

Передали опять: — Не курить, смотри там! 

Перед нами огни засверкали.

— Видишь, хутор? - толкнув, указал мне сосед,

— Аккурат на него мы попали.

Вот таких командиров, наверное, нет,

Ведь с другим мы в степи бы пропали...

Вдруг мы стали все в круг. Командир посреди, 

Нас спросил: — Что, ребята, обмерзли, устали? 

Ничего! Но смотри же теперь мне ужом проползи,

Чтоб собаки и те не слыхали!

Там четыреста их... Это нам пустяки...

Пушки две, пулеметов с десяток.

Нас хоть сотня, но мы, казаки,

Нам не страшен и полк музлотяиов. Подхорунжий Попов! 

Возьмешь взвод казаков. И пойдешь на большую дорогу —

Там ты будешь встречать ошалелых ваньков, 

Возьми «Люис» с собой на подмогу!

Сотник Савин! Два взвода пойдете со мной.

Ты, вахмистр, здесь в коноводах!

Помни, пушки стоят у часовни большой, 

Пулеметы у них — на подводах.

На рассвете пойдем, когда крепко все спят...

И погода... Нам Бог помогает...

Да смотрите, орлы, без нужды не стрелять!

Ну, и с Богом марш-марш! Рассветает.

Грозно вербы шумят над замерзшей рекой.

Ветер со злостью сугробы взметает.

Ничего не видать. Лишь случайно порой 

Огонек в темноте засверкает.

Точки серые медленно к речке сошли 

И мгновенно пропали в метели,

Словно в новый неведомый мир перешли 

И от грешной земли отлетели.

По садам и левадам мы тихо прошли,

Осторожно и в хутор втянулись.

Зорко смотрим кругом, — не видать ни души, 

Даже чуткие псы не проснулись.

Грянул выстрел вблизи. Затрещал пулемет.

С воем ветра «ура» доносилось.

Но сугробам и пням побежали вперед 

И пред нами картина открылась:

Пулеметчик Сизов на тачанке стоит 

И вдоль улицы льет пулеметом,

Войско ж красное всюду бежит...

Крепко спится всегда пред рассветом.

Было девять часов. Собрались казаки.

Двести пленных на площадь согнали —

Всякий сброд: молодежь, моряки, мужики —

Они молча толпою стояли.

—- Ну, а где ж командир? — сотник Савин спросил.

Казаки меж собой переглянулись.

Словно камень тяжелый всем сердце сдавил,

Но ни звука: молчать все старались.

Вдруг увидели: что-то несут казаки.

Сотник с вахмистром к ним побежали. 

Подбежали. Глядим, шапки сняли они.

И тогда мы без слов все поняли.

Изо всех нас один командир был убит.

Принесли. Мы без шапок стояли.

С» побелевшим лицом он недвижно лежит.

По щекам нашим слезы бежали.

Никогда не забуду тот день я и час,

Когда тело вождя провожали.

Под печальный напев слезы лились из глаз,

В руках свечи невольно дрожали.

Прозвучала команда: — Взвод, пли!

Гроб в могилу тихонько спускали.

Из обветренных рук горсти мерзлой земли 

По сосновым доскам застучали.

Быстро вырос курган на кладбище родном... 

Помолившись, мы шли по квартирам...

Так навеки морозным декабрьским днем 

Мы расстались с лихим командиром.

август 1936 года

журнал «ВК» 

№ 203

стр. 8