Иван Настоящев
«Крым», «Рым», хлопец с «поповой гребли» и некий «чорт»
(отрывок)
Развернул «Вистнык», а в нем... «Дэ Крым, дэ Рым, дэ попова грэбля»... Вот, думаю, фельетон... дай-кось. прочту. Люблю живое слово, а не философию.
Прочел!
«на Дону украинцев — 57 %, на Кубани — 52 %, а на Тереке свыше 70 %»... Прочитал, уставил очи «на небо и думу гадаю».
— Что это? С таким заголовком, а запах «философии». Это что-то не так!
Взял, да еще прочитал, но только сзаду-наперед. Маленько на душе полегчало... На Тереке украинцев — 07 %, на Кубани — 25 %, а вот на Дону выходит — 75 %... И... заорал я благим матом:
— Рятуйтэ, пановэ! Вызволяйтэ, донци! Скажить, дэ вы бачылы на Доншине такую уйму украинцев? Та це ж и я — не казак, а — украинец! Боже мий, Боже мий, — смылуйся надо мною!
Когда человек возмущается, то ищет и сочувствия. Что ж, возмущаться в одиночку! Посему, долго не думая, да с этим самым «Вистныком» — да к местным украинцам дрибнэсэнькым шажком и двинул. А у них, как раз, собрание громады. Влетаю...
— Добродию, пановэ! Маю до вас слово, дайтэ мини слово!
Дают. Я, прямо, своему тесному другу пану Верти-Хвист, ставлю вопрос:
— Ты, не верти хвостом, а скажи: на Дону был?
— Был, — говорит.
— Много ли бачив там украинцев и чув ли украинску мову?
— Ни каже, — не бачив и не чув.
— А мужики, говорю, есть?
— Мужики, — каже, — есть.
— Сколько?
— Да если въехать в любой хутор или станицу, то можно узнать и то, расспросив станичников, что у них один сапожник-мужик, портной-мужик, потом пять-шестъ мужиков-работников у зажиточных станичников, работающих по найму от Троицы и до Покрова. Потом есть один коваль, он же и коновал — цыган. Это и все.
— А украинцы?
— Украинцив нэ бачив.
Так что же ваш «известный» Евген Луговий пишет? Дывысь, пановэ!
Да как шваркну «Вистнык» на стол: — Читайте!
Голова громады взял «Вистнык» и начал читать вслух перед всей громадой. Во все время чтения громадяне восклицали: — Мужицкая выдумка! Брэше, чортив сын! Це шось нэ так!
Голова кончил читать, провел рукой по лицу и волосам, глубоко вздохнул и сказал:
— Я кое-что слышал о сем «Вистныке» и о тех, кто пишет в нем. Это не иначе, как сам чорт сунул свой нос в это дело...
И пошли толки, споры... Крик, шум... В общем, здорово-таки мы побалакали о чорте...
Надо вам сказать, братцы мои, что черти разные бывают. Как и люди. Характер, убеждения и все такое прочее приобретают от той среды, в которой живут. У каждого народа — свой чорт. Ну, а каков народ, таков и чорт. По поговорке, значит: с кем поведешься, от того и наберешься.
Сказать, к примеру: немецкий чорт — сурьезный, в очках, все больше по части философии, али химии; во всем выдерживает строгую линию и ни от чего не отступает, пока не добьется своего. Американский чорт — чисто деловой. «Время — деньги», — вот сущность его бытия. Размашистый в своих делах. С гонором то ж. Думает, что подобных ему чертей нет. Остальные, дескать, — так себе, мелюзга...
Французский — веселый чорт. Жуир, мелкий буржуа, каламбурист и приятный говорун, слегка в старом стиле. Итальянский — беспечный, вспыльчивый, но скоро отходящий; вечно влюбленный и с мандолиной. Словно медовый месяц справляет. И все это от того, что слишком много солнца и виноградников. Виноградники и солнце очень уж кровь подогревают. А вы сами знаете, что бывает, когда кровь бурлит. Испанский чорт сродни итальянскому, только разница в музыкальном струменте. Замест мандолины, испанский чорт на гитаре зашпаривает и все ночи напролет с душещипательным романцем изображает из себя Ромео перед окнами своей дульцении...
Баста. Не буду перечислять всех чертей, потому что, их очень уж много. Сколько народов, столько и чертей. Важно, что один из чертей стал выглядывать из-за спины шановного пана Евгена Лугового, а вернее — «Вистныка».
Чтобы убедиться в том, где правда, стоит только вспомнить, хотя бы три последних (почти одновременных) антиказачьих «выступления»: Григорьева, Ковальского и Лугового. Отделены они один от другого большими расстояниями (один в Америке, другой — в Париже, третий — в Польше) и, может быть еще больше, — своими убеждениями (один — социалист, другой — демократ, третий — националист).
Внушить искусственно и одновременно им одно и то же отношение к казакам не смог бы никакой человеческий «чорт»...
Дело тут проще. Некоторые украинские «интеллигенты» действительно страдают болезнью, которой они заразились от русских единонеделимцев, усвоив взгляд на казаков из русских учебников истории...
Наше «утешение»: не все украинцы больны такой болезнью, да и среди самих больных, будем верить, не все больны безнадежно.
А посему — хладнокровие и спокойствие! Своего мы не уступим. Будем верить, что и другая сторона обретет благоразумие и политическую дальновидность.
Равный с равным, вольный с вольным!
25 июня 1939 года
журнал «ВК»
№ 265
стр. 13-14
«Крым», «Рым», хлопец с «поповой гребли» и некий «чорт»
(отрывок)
Развернул «Вистнык», а в нем... «Дэ Крым, дэ Рым, дэ попова грэбля»... Вот, думаю, фельетон... дай-кось. прочту. Люблю живое слово, а не философию.
Прочел!
«на Дону украинцев — 57 %, на Кубани — 52 %, а на Тереке свыше 70 %»... Прочитал, уставил очи «на небо и думу гадаю».
— Что это? С таким заголовком, а запах «философии». Это что-то не так!
Взял, да еще прочитал, но только сзаду-наперед. Маленько на душе полегчало... На Тереке украинцев — 07 %, на Кубани — 25 %, а вот на Дону выходит — 75 %... И... заорал я благим матом:
— Рятуйтэ, пановэ! Вызволяйтэ, донци! Скажить, дэ вы бачылы на Доншине такую уйму украинцев? Та це ж и я — не казак, а — украинец! Боже мий, Боже мий, — смылуйся надо мною!
Когда человек возмущается, то ищет и сочувствия. Что ж, возмущаться в одиночку! Посему, долго не думая, да с этим самым «Вистныком» — да к местным украинцам дрибнэсэнькым шажком и двинул. А у них, как раз, собрание громады. Влетаю...
— Добродию, пановэ! Маю до вас слово, дайтэ мини слово!
Дают. Я, прямо, своему тесному другу пану Верти-Хвист, ставлю вопрос:
— Ты, не верти хвостом, а скажи: на Дону был?
— Был, — говорит.
— Много ли бачив там украинцев и чув ли украинску мову?
— Ни каже, — не бачив и не чув.
— А мужики, говорю, есть?
— Мужики, — каже, — есть.
— Сколько?
— Да если въехать в любой хутор или станицу, то можно узнать и то, расспросив станичников, что у них один сапожник-мужик, портной-мужик, потом пять-шестъ мужиков-работников у зажиточных станичников, работающих по найму от Троицы и до Покрова. Потом есть один коваль, он же и коновал — цыган. Это и все.
— А украинцы?
— Украинцив нэ бачив.
Так что же ваш «известный» Евген Луговий пишет? Дывысь, пановэ!
Да как шваркну «Вистнык» на стол: — Читайте!
Голова громады взял «Вистнык» и начал читать вслух перед всей громадой. Во все время чтения громадяне восклицали: — Мужицкая выдумка! Брэше, чортив сын! Це шось нэ так!
Голова кончил читать, провел рукой по лицу и волосам, глубоко вздохнул и сказал:
— Я кое-что слышал о сем «Вистныке» и о тех, кто пишет в нем. Это не иначе, как сам чорт сунул свой нос в это дело...
И пошли толки, споры... Крик, шум... В общем, здорово-таки мы побалакали о чорте...
* * *
Надо вам сказать, братцы мои, что черти разные бывают. Как и люди. Характер, убеждения и все такое прочее приобретают от той среды, в которой живут. У каждого народа — свой чорт. Ну, а каков народ, таков и чорт. По поговорке, значит: с кем поведешься, от того и наберешься.
Сказать, к примеру: немецкий чорт — сурьезный, в очках, все больше по части философии, али химии; во всем выдерживает строгую линию и ни от чего не отступает, пока не добьется своего. Американский чорт — чисто деловой. «Время — деньги», — вот сущность его бытия. Размашистый в своих делах. С гонором то ж. Думает, что подобных ему чертей нет. Остальные, дескать, — так себе, мелюзга...
Французский — веселый чорт. Жуир, мелкий буржуа, каламбурист и приятный говорун, слегка в старом стиле. Итальянский — беспечный, вспыльчивый, но скоро отходящий; вечно влюбленный и с мандолиной. Словно медовый месяц справляет. И все это от того, что слишком много солнца и виноградников. Виноградники и солнце очень уж кровь подогревают. А вы сами знаете, что бывает, когда кровь бурлит. Испанский чорт сродни итальянскому, только разница в музыкальном струменте. Замест мандолины, испанский чорт на гитаре зашпаривает и все ночи напролет с душещипательным романцем изображает из себя Ромео перед окнами своей дульцении...
Баста. Не буду перечислять всех чертей, потому что, их очень уж много. Сколько народов, столько и чертей. Важно, что один из чертей стал выглядывать из-за спины шановного пана Евгена Лугового, а вернее — «Вистныка».
* * *
Внушить искусственно и одновременно им одно и то же отношение к казакам не смог бы никакой человеческий «чорт»...
Дело тут проще. Некоторые украинские «интеллигенты» действительно страдают болезнью, которой они заразились от русских единонеделимцев, усвоив взгляд на казаков из русских учебников истории...
Наше «утешение»: не все украинцы больны такой болезнью, да и среди самих больных, будем верить, не все больны безнадежно.
А посему — хладнокровие и спокойствие! Своего мы не уступим. Будем верить, что и другая сторона обретет благоразумие и политическую дальновидность.
Равный с равным, вольный с вольным!
25 июня 1939 года
журнал «ВК»
№ 265
стр. 13-14
Комментариев нет:
Отправить комментарий