1-я часть

Журнал «Разведчик»

№ 234

5 апреля 1895 года

 

Иван Удовенко

 

Казаки под Баязетом в 1877 году

Баязет был осажден турками. Через день после этого события, то есть 8 июня 1877 года, когда окрестным частям наших войск оно еще не было известно, из с. Сурп-Оганеса, расположенного на реке Евфрате в 60 верстах на запад от Баязета, выступила команда из 12 казаков 2-го Хоперского полка, при уряднике Фомине, сопровождавшая почту и врача Юрецкого, следовавших из отряда в Россию. Врач этот, с двумя денщиками, совершал путешествие на паре в легком фургоне, а почтальон, 18-летний юноша, с почтовою сумою через плечо, ехал на казачьей лошади. Вся колонна состояла из 17 человек при 13 бердановских винтовках, от 80 до 100 боевых патронов на каждую.

На полпути между Сурп-Оганесом и Баязетом находился пост, занимаемый в то время сотнею Елисаветской милиции; там Фомин должен был сдать сопровождаемых и возвратиться обратно к своей сотне; но милиционеры также подверглись нападению со стороны турок, и покинули свой пост. Внезапное исчезновение соседей хотя и смутило казаков, но, не подозревая настоящих к тому причин, они, после часового отдыха и с предчувствием чего-то недоброго, двинулись далее к Баязету. В четвертом часу пополудни колонна приближалась к подошве баязетских гор; в окрестностях, казалось, было тихо и спокойно.

Но вот впереди колонны проехал курд, перерезав им дорогу, он что-то знаками объяснил нашим, а потом скрылся за пригорком; вскоре после этого, ехавшие впереди два казака остановились, а через несколько минут быстро повернули к колонне и сообщили, что что на тех местах, на которых располагались лагерем наши войска, теперь стоят турецкие палатки; вслед за тем из-за гор показались значительные толпы турецкой конницы, стремясь охватить колонну со всех сторон. Отступать к сотне уже на утомленных лошадях было, конечно, немыслимо, желание же защищаться до последней крайности или костьми лечь на бранном поле овладело моментально каждым и стало понятным для всех. Колонна повернула влево к горе Арарату на Чингильскую дорогу, идущую к нашей границе; стрельбою с коня сдерживая натиск неприятельских всадников, колонна поспешно достигла к с. Зангазор, на северной окраине которого казаки заметили отдельно стоящий, не покрытый глиняный сарай; к нему-то колонна пролагала себе путь и достигла благополучно, только пострадала почтовая сумка, получив пробоину пулею навылет.

Несколько казаков и врач с почтальоном засели в сарае, а другие поместились в водомоине, глубиною до двух аршин, расположенной тут же вблизи сарая. Под прикрытием метких выстрелов спешенных казаков денщики господина Юрецкого успели выпрячь лошадей и завести их в сарай; несколько казачьих лошадей также находились вместе с ними,а остальные были сбатованы вне укрытий, но они, как представлявшие значительную цель, вскоре были перебиты, увеличив укрытия для осажденных, одна лишь из упряжных лошадей, будучи раненою, вырвалась из рук денщика и направилась к Баязету; неприятельские всадники толпою бросились за нею, а казаки, воспользовавшись их увлечением, сосредоточили против них огонь и в миг отправили пять человек в рай Магомета.

Между тем, нестройные толпы турецких курдов в белых мантиях и разноцветных чалмах, все более увеличивались: с пиками, ятаганами и магазинками в руках они несколько раз бросались в атаку на горсть наших казаков, но всякий раз от 2-х, 3-х дружных залпов, атакующие приходили в замешательство.

Наконец, безуспешность этих атак и напрасные от них потери, вынудили курдов спешиться и продолжать стрельбу с окрестных возвышенностей, пойти же на приступ, несмотря на свое значительное превосходство в силах (около 300 человек), они не решились.

От напряженного состояния, от жары и духоты в укрытиях, у осажденных запекались губы, пересыхало во рту, они с трудом произносили слова, и только щепотка пороху, принятая в рот, немного освежала утомленных казаков.

Но, вот, закат солнца облегчил положение несчастных, они вздохнули свободнее, да и турки стали реже беспокоить их стрельбою; зато густая цепь неприятельских постов опоясала наших кругом; по всей вероятности турки надеялись покончить с «гяурами» на другой день, или заморить их голодом и жаждой.

Фомин заметил, что цепь постов на западной границе была несколько реже, а потому наметил этот пункт для прохода, о чем немедленно поделился с товарищами; потом перелез из водомоины в сарай и там, воодушевив всех находившихся, сообщил им свои наблюдения и о плане предполагаемой вылазки.