1-я часть
Якименко Е.М.
Когда появилась самостийность
(Доклад, прочитанный 15 октября с. г. в Тулузе)
Три года тому назад бывший председатель Донского Прав. Н. М. Мельников, в журн. «Родимый Край» № б и 7, «расшифровывая» самостийников, говорит: «Самостийничество среди донцов — явление новое, производства заграничного, появившееся здесь благодаря нездоровым условиям беженской жизни»... В другом месте он говорит, что... «самостийность зародилась в кошельке иностранного дяди»...
Так ли это? Если бы это было так, то дела Вольного Казачества, ведущего казачью мысль к национальному казачьему возрождению, были бы безнадежно плохи.
По утверждению того же г. Мельникова, Д. А. ген. Каледин, на Московском Госуд. Совещании в 1917 г., в своей декларации (от имени всех казачьих Войск) якобы говорил: «Всяким сепаративным стремлениям должен быть поставлен предел в зародыше».
Был ли в декларации пункт, процитированный выше, — доподлинно не известно, но если таковой пункт был, то он, так же как и постановление Большого В. Круга в июне 1917 г., где говорилось что «Войско Донское составляет неотъемлемую часть Российской Республики», — является не столько аргументом против самостийников, сколько в пользу их. Если бы не было сепаративного движения на Дону с первых дней революции, то для чего же потребовалось бы постановление Круга, а также и приводимый пункт декларации? Ведь, открывая первый после революции Войсковой Круг Дона, Донской златоуст Митрофан Богаевский открыл его такими словами: «После 193-летнего перерыва считаю Войсковой Круг открытым».
Какой круг был на Дону 193 года тому назад?
Это был парламент самостоятельного Донского государства. Раз Митрофан Богаевский сказал, что перерыв заседания Донского Круга длился 193 года, и теперь Круг открывается снова, то этим он также сказал, что с возрождением Круга возрождается и Донская государственность.
Возвращаясь к декларации, прочитанной на Моск. Госуд. Совещ., следует заметить, что ни Донская Историческая Комиссия, ни отдельные казаки до сих пор этого документа не нашли. Вот почему и существует весьма и весьма большое сомнение, что такой пункт в декларации был. Нужно принять во внимание, что на Московском Совещании декларацию вырабатывала комиссия из трех человек: — проф. Щербина, Ив. Л. Макаренко и оренб. А. И. Дутов. Трудно допустить, чтобы проф. Щербина и Ив. Макаренко, сподвижники Рябовола, сторонники восстановления старого казачьего народоправства, внесли бы такой пункт в декларацию.
Декларацию от имени 12 казачьих войск ген. Каледин читал на Московском Государств. Совещании 15 августа 1917 г.; 31 августа, т. е. две недели спустя, Временное Правительство объявляет ген. Каледина «мятежником», требует на суд в Москву, а с «мятежным Доном» намеревается расправиться старым московским способом.
Что же произошло? Почему же ген. Каледин из поборника российского великодержавия, готового «поставить предел сепаративным стремлениям», через две недели объявляется мятежником? Объяснить это явление можно просто.
Несмотря на то приподнятое настроение, которое царило на Московск. Совещании, несмотря на то, что ген. Корнилова восторженная аудитория вынесла на руках, — казачьи делегаты увидели, что от всех этих восторгов, громких речей, аплодисментов, — казакам не легче; они увидели то, что много лет спустя подметила талантливая русская журналистка Ек. Кускова, которая говорит: «... глубокое невежество сих субъектов, в руки которых каким-то образом попадает власть... Русское непроходимое людское болото»... (см. „П. Н“ № 3761). Это самое «русское непроходимое людское болото» и было подмечено казачьими делегатами на Московском Совещании.
И вот делегаты Дона, Кубани и Терека, возвращаясь из Москвы домой, в вагоне ведут разговор о создании Юго-Восточного Союза.
Существуют заверения, что ни ген. Каледин, ни другие члены делегации о самостоятельности Юго-Восточного Союза не думали. Для нас, самостийников, эти заверения совершенно не важны; важно то, что сознание необходимости отмежевать казаков от «русского болота» зародилось в головах лучших казаков уже в 1917 г., а также и то, что непосредственно за этим, т. е. сейчас же после того, как принято было принципиальное решение об организации Юго-Вост. Союза, Каледин объявляется изменником, формально обвиняется в сепаратизме и требуется на суд в Москву.
Каким же языком с российским правительством заговорил Дон?
«С Дона выдачи нет», был ответ Дона. А что это значит?
Это термин самостоятельного Дона, и этот ответ дал совершенно точное определение о возрождении самостоятельного Донского государства, которое совсем не намерено было выдавать своих людей соседу... для какого-то бутафорского суда.
Вопреки утверждению некоторых современников, есть основание предполагать, что казачьи верхи того времени совершенно не ставили себе вопрос о временности Юго-Восточного Союза; для них главное было — спасти Казачество от «русского непроходимого людского болота».
Вот когда возникла мысль о создании казачьей державы, отдельной от «русского болота».
События в то время развертывались быстро. Наивность одной части казаков, слабое самосознание другой, утомление войной, хозяйственная разруха, — следствие той же войны, — все это привело к тому, что казачьи земли скоро засасывает это самое «русское болото».
Но вот казаки выбрались из тины. Что же они предпринимают?
Войсковой Круг, созванный в начале 1918 года и известный в истории Дона под именем «Круга Спасения Дона», прежде всего аннулирует постановление В. Круга июня 1917 г. — «Войско Донское составляет неотъемлемую часть Российской Республики» — и принимает основные законы о независимости Дона, которые были одобрены впоследствии Большим Войсковым Кругом. Следует, однако, заметить, что, по утверждению проф. Сватикова, датой формального провозглашения Дона самостоятельным следует считать 10 декабря 1917 г. Значит, формально и практически самостийность на Дону выявилась в полной мере в атаманство ген. Каледина.
В своей книге «Россия и Дон» проф. Сватиков говорит так: «10 дек. 1917 г., несмотря на оговорки, Дон стал самостоятельным государством». Таким образом, Круг Спасения Дона, издавая основные законы, всего лишь оформляет и укрепляет самостоятельность Дона.
В это время, т. е. во время созыва Круга Спасения Дона, уже не было в живых ни ген. Каледина, ни ген. Назарова, а казачья мысль идет к государственному строительству.
Как же шла дальнейшая государственная жизнь Дона?
Теперь уже всем известно, что в атаманство ген. Краснова Дон имел все атрибуты государства, как то: национальный гимн, флаг, присягу, свою армию и пр. В атаманство того же Краснова была послана делегация на Мировую Конференцию в Версаль, были разосланы послы и проч... Мысль же о создании Юго-Восточного Союза никогда не покидает головы казачьих вождей того времени.
Углубляться в дальнейшие детали государственной жизни Дона я не буду, т. к. это не входит в мою задачу. Мне только необходимо было опровергнуть утверждение, что «самостийность среди Донцов — новое явление» и то, что самостийность зародилась в кошельке иностранного дяди.
Существует мнение, что главными поборниками самостийности являются Кубанцы, особенно Черноморцы. Объясняется это, может быть, тем, что Кубанцы шлях борьбы за казачью волю оросили кровью Рябовола и Кулабухова… Стоит только, во время разговора с казаками, произнести слово «самостийник», как сейчас же мысль их обращается к Кубанцам, а казак, не знающий, что такое самостийность, еще и скажет: «У нас не было самостийников»...
Из дальнейшего сообщения, однако, видно будет, что после падения царской власти в России, самостийность на Дону выявилась ярче, чем на Кубани. Дон имел все атрибуты государственности, тогда как государственное строительство на Кубани не дало того стройного здания, какое имел Дон. Причин указывать не буду, т. к. это не входит в мою задачу. Я поставил себе цель — указать вам, когда появилась самостийность.
Первые дни революции на Кубани прошли примерно так же, как и на Дону и в других Войсках. Нужно заметить, что в то время, т. е. в первые дни революции, все носились со словом «федерация», склоняя его во всех падежах и даже, порой, не понимая точного значения этого слова. Даже среди украинцев, где сепаративное движение никогда не умирало, — и там мысль о федерации была очень сильной, о чем свидетельствует такой факт.
В первые дни революции, 12 марта 1917 г., в Петербурге состоялась огромная манифестация украинцев, проживавших в столице. Она совпала с годовщиной смерти Шевченко, и, как говорится в сборнике исторических документов, участвовало в ней до 25 тысяч человек. На знаменах, которые несли украинцы, было написано: «Нэхай живэ вильна Украина у вильний России». В этой манифестации принимали участие и кубанцы, служившие в царском конвое.
Украинские манифестанты того времени думали о возрождении Украины времен Хмельницкого, времен Переяславской Рады, иными словами — мечтали о настоящей федерации. Кубанцы с первых же дней революции взяли направление на Украину. Конечно, как только прошли первые дни революции, и шум несколько утих, стал слышен голос Украины, голос не сборной Украины, шедшей по улицам русской столицы, а голос Украины, говорящей из Киева и заявлявшей о своей государственности.
С какой бы симпатией ни относились Кубанцы к Украине, все же с первых же дней выяснилось, что у кубанцев есть и своя собственная казачья дорога, с которой нельзя сходить. Н. Ст. Рябовол, несмотря на всю любовь к Украине, Кубань на Украину не менял; и даже идя по дороге самостоятельности, Кубань идет к идее казачьей державы, идет к созданию того же Юго-Вост. Союза.
(продолжение следует)
21- VIII-1933 г.
журнал «ВК» № 142
стр. 13-16
Якименко Е.М.
Когда появилась самостийность
(Доклад, прочитанный 15 октября с. г. в Тулузе)
Три года тому назад бывший председатель Донского Прав. Н. М. Мельников, в журн. «Родимый Край» № б и 7, «расшифровывая» самостийников, говорит: «Самостийничество среди донцов — явление новое, производства заграничного, появившееся здесь благодаря нездоровым условиям беженской жизни»... В другом месте он говорит, что... «самостийность зародилась в кошельке иностранного дяди»...
Так ли это? Если бы это было так, то дела Вольного Казачества, ведущего казачью мысль к национальному казачьему возрождению, были бы безнадежно плохи.
По утверждению того же г. Мельникова, Д. А. ген. Каледин, на Московском Госуд. Совещании в 1917 г., в своей декларации (от имени всех казачьих Войск) якобы говорил: «Всяким сепаративным стремлениям должен быть поставлен предел в зародыше».
Был ли в декларации пункт, процитированный выше, — доподлинно не известно, но если таковой пункт был, то он, так же как и постановление Большого В. Круга в июне 1917 г., где говорилось что «Войско Донское составляет неотъемлемую часть Российской Республики», — является не столько аргументом против самостийников, сколько в пользу их. Если бы не было сепаративного движения на Дону с первых дней революции, то для чего же потребовалось бы постановление Круга, а также и приводимый пункт декларации? Ведь, открывая первый после революции Войсковой Круг Дона, Донской златоуст Митрофан Богаевский открыл его такими словами: «После 193-летнего перерыва считаю Войсковой Круг открытым».
Какой круг был на Дону 193 года тому назад?
Это был парламент самостоятельного Донского государства. Раз Митрофан Богаевский сказал, что перерыв заседания Донского Круга длился 193 года, и теперь Круг открывается снова, то этим он также сказал, что с возрождением Круга возрождается и Донская государственность.
Возвращаясь к декларации, прочитанной на Моск. Госуд. Совещ., следует заметить, что ни Донская Историческая Комиссия, ни отдельные казаки до сих пор этого документа не нашли. Вот почему и существует весьма и весьма большое сомнение, что такой пункт в декларации был. Нужно принять во внимание, что на Московском Совещании декларацию вырабатывала комиссия из трех человек: — проф. Щербина, Ив. Л. Макаренко и оренб. А. И. Дутов. Трудно допустить, чтобы проф. Щербина и Ив. Макаренко, сподвижники Рябовола, сторонники восстановления старого казачьего народоправства, внесли бы такой пункт в декларацию.
Декларацию от имени 12 казачьих войск ген. Каледин читал на Московском Государств. Совещании 15 августа 1917 г.; 31 августа, т. е. две недели спустя, Временное Правительство объявляет ген. Каледина «мятежником», требует на суд в Москву, а с «мятежным Доном» намеревается расправиться старым московским способом.
Что же произошло? Почему же ген. Каледин из поборника российского великодержавия, готового «поставить предел сепаративным стремлениям», через две недели объявляется мятежником? Объяснить это явление можно просто.
Несмотря на то приподнятое настроение, которое царило на Московск. Совещании, несмотря на то, что ген. Корнилова восторженная аудитория вынесла на руках, — казачьи делегаты увидели, что от всех этих восторгов, громких речей, аплодисментов, — казакам не легче; они увидели то, что много лет спустя подметила талантливая русская журналистка Ек. Кускова, которая говорит: «... глубокое невежество сих субъектов, в руки которых каким-то образом попадает власть... Русское непроходимое людское болото»... (см. „П. Н“ № 3761). Это самое «русское непроходимое людское болото» и было подмечено казачьими делегатами на Московском Совещании.
И вот делегаты Дона, Кубани и Терека, возвращаясь из Москвы домой, в вагоне ведут разговор о создании Юго-Восточного Союза.
Существуют заверения, что ни ген. Каледин, ни другие члены делегации о самостоятельности Юго-Восточного Союза не думали. Для нас, самостийников, эти заверения совершенно не важны; важно то, что сознание необходимости отмежевать казаков от «русского болота» зародилось в головах лучших казаков уже в 1917 г., а также и то, что непосредственно за этим, т. е. сейчас же после того, как принято было принципиальное решение об организации Юго-Вост. Союза, Каледин объявляется изменником, формально обвиняется в сепаратизме и требуется на суд в Москву.
Каким же языком с российским правительством заговорил Дон?
«С Дона выдачи нет», был ответ Дона. А что это значит?
Это термин самостоятельного Дона, и этот ответ дал совершенно точное определение о возрождении самостоятельного Донского государства, которое совсем не намерено было выдавать своих людей соседу... для какого-то бутафорского суда.
Вопреки утверждению некоторых современников, есть основание предполагать, что казачьи верхи того времени совершенно не ставили себе вопрос о временности Юго-Восточного Союза; для них главное было — спасти Казачество от «русского непроходимого людского болота».
Вот когда возникла мысль о создании казачьей державы, отдельной от «русского болота».
События в то время развертывались быстро. Наивность одной части казаков, слабое самосознание другой, утомление войной, хозяйственная разруха, — следствие той же войны, — все это привело к тому, что казачьи земли скоро засасывает это самое «русское болото».
Но вот казаки выбрались из тины. Что же они предпринимают?
Войсковой Круг, созванный в начале 1918 года и известный в истории Дона под именем «Круга Спасения Дона», прежде всего аннулирует постановление В. Круга июня 1917 г. — «Войско Донское составляет неотъемлемую часть Российской Республики» — и принимает основные законы о независимости Дона, которые были одобрены впоследствии Большим Войсковым Кругом. Следует, однако, заметить, что, по утверждению проф. Сватикова, датой формального провозглашения Дона самостоятельным следует считать 10 декабря 1917 г. Значит, формально и практически самостийность на Дону выявилась в полной мере в атаманство ген. Каледина.
В своей книге «Россия и Дон» проф. Сватиков говорит так: «10 дек. 1917 г., несмотря на оговорки, Дон стал самостоятельным государством». Таким образом, Круг Спасения Дона, издавая основные законы, всего лишь оформляет и укрепляет самостоятельность Дона.
В это время, т. е. во время созыва Круга Спасения Дона, уже не было в живых ни ген. Каледина, ни ген. Назарова, а казачья мысль идет к государственному строительству.
Как же шла дальнейшая государственная жизнь Дона?
Теперь уже всем известно, что в атаманство ген. Краснова Дон имел все атрибуты государства, как то: национальный гимн, флаг, присягу, свою армию и пр. В атаманство того же Краснова была послана делегация на Мировую Конференцию в Версаль, были разосланы послы и проч... Мысль же о создании Юго-Восточного Союза никогда не покидает головы казачьих вождей того времени.
Углубляться в дальнейшие детали государственной жизни Дона я не буду, т. к. это не входит в мою задачу. Мне только необходимо было опровергнуть утверждение, что «самостийность среди Донцов — новое явление» и то, что самостийность зародилась в кошельке иностранного дяди.
Существует мнение, что главными поборниками самостийности являются Кубанцы, особенно Черноморцы. Объясняется это, может быть, тем, что Кубанцы шлях борьбы за казачью волю оросили кровью Рябовола и Кулабухова… Стоит только, во время разговора с казаками, произнести слово «самостийник», как сейчас же мысль их обращается к Кубанцам, а казак, не знающий, что такое самостийность, еще и скажет: «У нас не было самостийников»...
Из дальнейшего сообщения, однако, видно будет, что после падения царской власти в России, самостийность на Дону выявилась ярче, чем на Кубани. Дон имел все атрибуты государственности, тогда как государственное строительство на Кубани не дало того стройного здания, какое имел Дон. Причин указывать не буду, т. к. это не входит в мою задачу. Я поставил себе цель — указать вам, когда появилась самостийность.
Первые дни революции на Кубани прошли примерно так же, как и на Дону и в других Войсках. Нужно заметить, что в то время, т. е. в первые дни революции, все носились со словом «федерация», склоняя его во всех падежах и даже, порой, не понимая точного значения этого слова. Даже среди украинцев, где сепаративное движение никогда не умирало, — и там мысль о федерации была очень сильной, о чем свидетельствует такой факт.
В первые дни революции, 12 марта 1917 г., в Петербурге состоялась огромная манифестация украинцев, проживавших в столице. Она совпала с годовщиной смерти Шевченко, и, как говорится в сборнике исторических документов, участвовало в ней до 25 тысяч человек. На знаменах, которые несли украинцы, было написано: «Нэхай живэ вильна Украина у вильний России». В этой манифестации принимали участие и кубанцы, служившие в царском конвое.
Украинские манифестанты того времени думали о возрождении Украины времен Хмельницкого, времен Переяславской Рады, иными словами — мечтали о настоящей федерации. Кубанцы с первых же дней революции взяли направление на Украину. Конечно, как только прошли первые дни революции, и шум несколько утих, стал слышен голос Украины, голос не сборной Украины, шедшей по улицам русской столицы, а голос Украины, говорящей из Киева и заявлявшей о своей государственности.
С какой бы симпатией ни относились Кубанцы к Украине, все же с первых же дней выяснилось, что у кубанцев есть и своя собственная казачья дорога, с которой нельзя сходить. Н. Ст. Рябовол, несмотря на всю любовь к Украине, Кубань на Украину не менял; и даже идя по дороге самостоятельности, Кубань идет к идее казачьей державы, идет к созданию того же Юго-Вост. Союза.
(продолжение следует)
21- VIII-1933 г.
журнал «ВК» № 142
стр. 13-16
Комментариев нет:
Отправить комментарий