Якименко Е.М.
Тем, кому надлежит знать
С большим волнением читал я рукопись станичника Щелихина, описывающего те условия, в которых работают казаки у генерала Шкуро. Живо припомнилось прошлое, а именно, что в таких условиях казакам в Сербии приходится работать не в первый раз. На постройке дороги Вранье - Босильград практиковались аналогичные явления. Задерживали выплату заработной платы — и не потому, что не было денег, а потому, что с этими деньгами кое-кем производились «коммерческие операции». Зимой 1922-26 года выплату заработка задержали на два с половиной месяца только потому, что дивизия отказала компании Буняк, Воронов и Радославлевич в поставке продуктов и передала дело продовольствия «кандидату прав» Виноградову, снабдив его деньгами, для чего и задержала заработную плату, как сказано выше, на два с половиной месяца. Сделано это было с ведома начальника дивизии генерала Зборовского, шефа секции инженера Сахарова и всего старшего командного состава. (Это было известно и генералу Науменко и доктору Е. Скобцову, которые в этот период приезжали в район дивизии). Мне, как занимавшему тогда место официального переводчика при управлении дороги, помню, пришлось переводить на сербский язык уйму бумаг (актов комиссий, рапортов и проч.), в которых говорилось, что компания Буняка, Воронова и Радославлевича поставляет недоброкачественные продукты, чего на самом деле не было. Но поставка продуктов этой честной и солидной сербской компанией не давала никакого дохода ни строевому начальству; ни шефу секции инженеру Сахарову, — вот и решено было передать поставку продовольствия г. Виноградову.
Все жалобы казаков, несмотря на их обоснованность, рассматривались как «большевицкие выступления», а наличие в районе дивизии Врангелевской контрразведки всегда угрожало казакам быть лишенными работы и даже высланными из Сербии за «агитацию». Жаловаться же было на что, т. к. продукты, а особенно мясо доставлялось очень плохого качества. Часто скот, предназначенный для мяса, со станции до интендантства (2-3 км.) не мог идти, и его везли на подводах. Кто работал тогда на постройке дороги, тот все это хорошо знает.
Кроме недобросовестности подрядчика, не отставали и свои. За Бесной кобылой (во втором полку) этим особенно отличались полковники Макаренко и Головко.
Все это было известно и генералу Науменко и его «войсковому писарю» полковнику Соломахину, к которому в то время казаки имели еще некоторое доверие и считали его «своим», но ни ген. Науменко, ни полк. Соломахин никаких мер к прекращению тех безобразий не принимали, хотя ген. Науменко, признававшийся тогда еще многим как войсковой атаман, имел полную возможность прекратить эти «комбинации». Но он палец о палец не ударил, и все оставалось так до самого конца постройки дороги.
Прошло много времени и часть казаков уже в 1929 году работала на руднике «Майдан Пек». Все те же заправилы продолжали состоять «дивизионными» и «сотенными». Тогда же полк. Соломахин писал мне буквально следующее: «Понятно это у Макаренко и Головко, грубо эксплуатирующих казаков: у Макаренко, кроме довольствия дивизиона, имеется кабак, где казаки пропивают последние гроши. Это уже такая мерзость, пакостней чего придумать трудно...
И странно, полк. Соломахин, вместе того, чтобы принять меры к устранению этого зла, («ведь казаки, работавшие на руднике, составляли воинские части, а офицеры были в подчинении походного штаба), обращался ко мне с просьбой и 29 декабря 1929 года вот что он писал мне: ...«Вам бы следовало протянуть этих Кутеповских холуев на «страницах «В. Казачества». И пора за них браться как следует, как надо браться за Зборовского, Головко, Макаренко, Галушко (Гвард. дивиз.) и К-о. Мне этого делать по своей должности нельзя. Но вам-то пора их тряхнуть. Нужно казаков вырвать из эксплуататорских лап кафанщиков Макаренко и подрядчика Головко. Спишитесь на этот счет с есаулом; Ив. Хоружим, который вам подробно опишет, что за лавочка у Макаренко в Майдан Пек».
Письма полковника Соломахина произвели на «меня известное впечатление, но я одного не понимал тогда: почему именно «войсковой писарь» не может открыто выступить в защиту казаков или, не сделает давления в этом смысле на генерала Науменко. Я тогда же списался с есаулом Хоружим (ныне умерший) и информация, полученная мною от него, повергла меня в полное недоумение, т. к. в ней сообщалось, что помимо кафаны, которую содержит «дивизионный» полк. Макаренко, и где казаки пропивают свой заработок, там есть еще что-то вроде небольшого публичного дома... Характерно еще и то, что полк. Макаренко издал «приказ» по «дивизиону» запрещавший казакам, ходить в сербские кафаны, чтобы казаки не «пропивались»...
Возможно, что я тогда же написал бы об этом, но меня смущала оговорка в письме полковника Соломахина, где он говорит, что ему этого делать нельзя. Я тоже, несмотря на то, что все это было ужасно, воздержался от «разоблачений» т. к. там, среди «дивизионных», укрепилось мнение в том, что все то, что пишет журнал «В. К.», — агитация против старшины. Второе, мною руководило и то, что слишком уж мерзки были поступки тех казачьих офицеров и просто стыдно было за них, как казаков; и стыдно было мне, казаку, столь неприглядные вещи помещать на страницах казачьего журнала. К тому же, я учел и то обстоятельство, что если бы это сделал генерал Науменко, т. е. открыто обличил полковника Макаренко в творимых им безобразиях, или «войсковой писарь», полк. Соломахин, то получилась бы совсем другое, чем это сделал бы я, рядовой кубанский офицер.
Вот и теперь (по заведенному раньше порядку!) продолжаются безобразия. Главным, обдирателем теперь является генерал Шкуро, который, приехав в Югославию, стал первым человеком у генерала Науменко. Ему широко были открыты страницы «Кав. Каз.», где он изливал свое красноречие, ругая вольных казаков, к чему-то звал, что-то силился создать... И это тот Шкуро, который во Франции уже опустился до того, что чуть ли не спал под заборами, и которого каждый здесь бесцеремонно хлопал по плечу. Отъезд его из Франции тоже был обставлен таинственностью, о чем я писал в свое время на страницах «В. К.».
Почему же вы, генерал Науменко и «войсковой писарь», полковник Соломахин, считающие себя «вождями» кубанских казаков, не делали попыток к прекращению безобразий раньше, не прекращаете этих безобразий и теперь? Не нужно забывать, что казаки все это «на ус мотают» и когда то сторицею заплатят за ваши «заботы». Если вам уже нет дела до жизни казаков, то тогда и объявите всем и каждому, что у вас нет времени заниматься казачьими делами и казаки будут это знать и выход из положения найдут, как найдут и тех, кто выведет их из рабства и поведет к свободе, к освобождению родной земли...
Конечно, будет время, когда перед громадой войсковой придется держать ответ от генерала Науменко и полковника Соломахину, и всем тем генералам и полковникам, проявляющим теперь свои «заботы» о казаках, так как документы об этих «заботах» сохраняются и они то и будут главными свидетелями на будущем суде, каковой будет, скорый, но казачий...
Казаки! Требуйте от генерала Науменко, чтобы он отошел в сторону и не морочил бы больше вам голов. С собой пусть берет и «войскового «писаря», а вы все — на казачий шлях, под знамена вольного казачества, борющегося за долю и волю казачью и там и здесь.
журнал «ВК» № 169
стр. 19
Тем, кому надлежит знать
С большим волнением читал я рукопись станичника Щелихина, описывающего те условия, в которых работают казаки у генерала Шкуро. Живо припомнилось прошлое, а именно, что в таких условиях казакам в Сербии приходится работать не в первый раз. На постройке дороги Вранье - Босильград практиковались аналогичные явления. Задерживали выплату заработной платы — и не потому, что не было денег, а потому, что с этими деньгами кое-кем производились «коммерческие операции». Зимой 1922-26 года выплату заработка задержали на два с половиной месяца только потому, что дивизия отказала компании Буняк, Воронов и Радославлевич в поставке продуктов и передала дело продовольствия «кандидату прав» Виноградову, снабдив его деньгами, для чего и задержала заработную плату, как сказано выше, на два с половиной месяца. Сделано это было с ведома начальника дивизии генерала Зборовского, шефа секции инженера Сахарова и всего старшего командного состава. (Это было известно и генералу Науменко и доктору Е. Скобцову, которые в этот период приезжали в район дивизии). Мне, как занимавшему тогда место официального переводчика при управлении дороги, помню, пришлось переводить на сербский язык уйму бумаг (актов комиссий, рапортов и проч.), в которых говорилось, что компания Буняка, Воронова и Радославлевича поставляет недоброкачественные продукты, чего на самом деле не было. Но поставка продуктов этой честной и солидной сербской компанией не давала никакого дохода ни строевому начальству; ни шефу секции инженеру Сахарову, — вот и решено было передать поставку продовольствия г. Виноградову.
Все жалобы казаков, несмотря на их обоснованность, рассматривались как «большевицкие выступления», а наличие в районе дивизии Врангелевской контрразведки всегда угрожало казакам быть лишенными работы и даже высланными из Сербии за «агитацию». Жаловаться же было на что, т. к. продукты, а особенно мясо доставлялось очень плохого качества. Часто скот, предназначенный для мяса, со станции до интендантства (2-3 км.) не мог идти, и его везли на подводах. Кто работал тогда на постройке дороги, тот все это хорошо знает.
Кроме недобросовестности подрядчика, не отставали и свои. За Бесной кобылой (во втором полку) этим особенно отличались полковники Макаренко и Головко.
Все это было известно и генералу Науменко и его «войсковому писарю» полковнику Соломахину, к которому в то время казаки имели еще некоторое доверие и считали его «своим», но ни ген. Науменко, ни полк. Соломахин никаких мер к прекращению тех безобразий не принимали, хотя ген. Науменко, признававшийся тогда еще многим как войсковой атаман, имел полную возможность прекратить эти «комбинации». Но он палец о палец не ударил, и все оставалось так до самого конца постройки дороги.
Прошло много времени и часть казаков уже в 1929 году работала на руднике «Майдан Пек». Все те же заправилы продолжали состоять «дивизионными» и «сотенными». Тогда же полк. Соломахин писал мне буквально следующее: «Понятно это у Макаренко и Головко, грубо эксплуатирующих казаков: у Макаренко, кроме довольствия дивизиона, имеется кабак, где казаки пропивают последние гроши. Это уже такая мерзость, пакостней чего придумать трудно...
И странно, полк. Соломахин, вместе того, чтобы принять меры к устранению этого зла, («ведь казаки, работавшие на руднике, составляли воинские части, а офицеры были в подчинении походного штаба), обращался ко мне с просьбой и 29 декабря 1929 года вот что он писал мне: ...«Вам бы следовало протянуть этих Кутеповских холуев на «страницах «В. Казачества». И пора за них браться как следует, как надо браться за Зборовского, Головко, Макаренко, Галушко (Гвард. дивиз.) и К-о. Мне этого делать по своей должности нельзя. Но вам-то пора их тряхнуть. Нужно казаков вырвать из эксплуататорских лап кафанщиков Макаренко и подрядчика Головко. Спишитесь на этот счет с есаулом; Ив. Хоружим, который вам подробно опишет, что за лавочка у Макаренко в Майдан Пек».
Письма полковника Соломахина произвели на «меня известное впечатление, но я одного не понимал тогда: почему именно «войсковой писарь» не может открыто выступить в защиту казаков или, не сделает давления в этом смысле на генерала Науменко. Я тогда же списался с есаулом Хоружим (ныне умерший) и информация, полученная мною от него, повергла меня в полное недоумение, т. к. в ней сообщалось, что помимо кафаны, которую содержит «дивизионный» полк. Макаренко, и где казаки пропивают свой заработок, там есть еще что-то вроде небольшого публичного дома... Характерно еще и то, что полк. Макаренко издал «приказ» по «дивизиону» запрещавший казакам, ходить в сербские кафаны, чтобы казаки не «пропивались»...
Возможно, что я тогда же написал бы об этом, но меня смущала оговорка в письме полковника Соломахина, где он говорит, что ему этого делать нельзя. Я тоже, несмотря на то, что все это было ужасно, воздержался от «разоблачений» т. к. там, среди «дивизионных», укрепилось мнение в том, что все то, что пишет журнал «В. К.», — агитация против старшины. Второе, мною руководило и то, что слишком уж мерзки были поступки тех казачьих офицеров и просто стыдно было за них, как казаков; и стыдно было мне, казаку, столь неприглядные вещи помещать на страницах казачьего журнала. К тому же, я учел и то обстоятельство, что если бы это сделал генерал Науменко, т. е. открыто обличил полковника Макаренко в творимых им безобразиях, или «войсковой писарь», полк. Соломахин, то получилась бы совсем другое, чем это сделал бы я, рядовой кубанский офицер.
Вот и теперь (по заведенному раньше порядку!) продолжаются безобразия. Главным, обдирателем теперь является генерал Шкуро, который, приехав в Югославию, стал первым человеком у генерала Науменко. Ему широко были открыты страницы «Кав. Каз.», где он изливал свое красноречие, ругая вольных казаков, к чему-то звал, что-то силился создать... И это тот Шкуро, который во Франции уже опустился до того, что чуть ли не спал под заборами, и которого каждый здесь бесцеремонно хлопал по плечу. Отъезд его из Франции тоже был обставлен таинственностью, о чем я писал в свое время на страницах «В. К.».
Почему же вы, генерал Науменко и «войсковой писарь», полковник Соломахин, считающие себя «вождями» кубанских казаков, не делали попыток к прекращению безобразий раньше, не прекращаете этих безобразий и теперь? Не нужно забывать, что казаки все это «на ус мотают» и когда то сторицею заплатят за ваши «заботы». Если вам уже нет дела до жизни казаков, то тогда и объявите всем и каждому, что у вас нет времени заниматься казачьими делами и казаки будут это знать и выход из положения найдут, как найдут и тех, кто выведет их из рабства и поведет к свободе, к освобождению родной земли...
Конечно, будет время, когда перед громадой войсковой придется держать ответ от генерала Науменко и полковника Соломахину, и всем тем генералам и полковникам, проявляющим теперь свои «заботы» о казаках, так как документы об этих «заботах» сохраняются и они то и будут главными свидетелями на будущем суде, каковой будет, скорый, но казачий...
Казаки! Требуйте от генерала Науменко, чтобы он отошел в сторону и не морочил бы больше вам голов. С собой пусть берет и «войскового «писаря», а вы все — на казачий шлях, под знамена вольного казачества, борющегося за долю и волю казачью и там и здесь.
журнал «ВК» № 169
стр. 19
Комментариев нет:
Отправить комментарий