Якименко Е.М.
Молчать нельзя
(Письмо в редакцию)
В газете «Возрождение» от 26 февраля с. г. напечатан очерк Н. Чебашева «Уход в степи» — к годовщине Добровольческого похода. Тут же портреты вождей его, а в числе их и ген. Покровский.
Н. Чебашев излагает историю зарождения Доброармии, восхваляя мужество и храбрость «русских людей».
Почему то до сих пор существует у русских мнение, что это они начали борьбу с большевиками, а казаки играли в этом деле самую ничтожную роль.
Так ли это на самом деле?
Еще не было известно, возникала ли мысль о борьбе с большевиками в головах русских вождей, а на Кубани, как и на Дону, неизбежность этой борьбы почувствовалась сразу. Отряд Бардижа, отряд Полтавских семинаристов и друг, возникли много раньше, чем Добровольческая армия, а к моменту выхода ее в «Кубанский поход» у Кубанского правительства была армия, численностью не уступавшая Добровольческой.
Господин Чебашев пишет: «Здесь армия повернула на запад — в сторону Екатеринодарского района. 26-27 марта (видимо, нового стиля Е. Я.) произошла встреча с кубанскими добровольцами ген. Покровского (до 3.000 бойцов)».
Что это: глупость или недомыслие? Возможно и то и другое. Армию ген. Корнилова называет обязательно армией, хотя она и не превышала численности войск Кубанского правительства, войска же Кубанского правительства — по словам русского журналиста: «Кубанские добровольцы ген. Покровского».
До сих пор существует мнение, правда, главным образом среди русских, что генерал Покровский в первые дни борьбы с большевиками на Кубани играл выдающуюся роль. Мне, как живому участнику этого периода борьбы, известно, что это не так. В те времена, т. е. в конце 1917 и начале 1918 г. в Екатеринодаре существовало несколько отрядов, был отряд и у ген. Покровского (тогда еще капитана), очень малочисленный и состоявший из элементов весьма невысокого морального уровня. Отряд предавался пьянству вместе со своим командиром. Боевых подвигов как за самим Покровским, так и за его отрядом не значилось.
Когда в 20 числах января 1918 г. большевики двинулись на Екатеринодар со стороны Новороссийска под командой юнкера Яковлева (убитого в бою под Георгие-Афипской), то разгромили большевиков на ст. Георгие-Афипской В. ст. Галаев со своим отрядом, а так же Кубанско-Софийское училище, (только что сделавшее набор молодых юнкеров, главным образом из казаков) со своими офицерами. Юнкера училища, пожалуй, и были решающей силой этого трехдневного боя, т. к. 24 января на рассвете первыми переправились через реку Афипс и первыми ворвались в вокзал. Покровский же просто умел ловко пожинать чужие лавры.
24 января 1918 г., часа за два до начала наступления, в расположение юнкеров явился Покровский и, видимо, пытался делать какие-то распоряжения. Капитан Делов, командовавший сотней юнкеров, попросил капитана Покровского не лезть не в свое дело. Сказано было вежливо, но твердо. И Покровский, видя перед собой рослого, спокойного и опытного офицера, каким был капитан Делов, — раскланялся и ушел. Большевики были разгромлены, а победу почему-то кто-то приписал Покровскому и произвел его в полковники.
Когда войска Кубанского правительства были за Кубанью, Покровский, уже «Главнокомандующий», как знают участники первых дней похода, тоже особого геройства не проявил, а вот русская газета «Возрождение» возвела его в герои; за что?
Видимо, русские возвели Покровского в герои за то, что он разгромил Раду и повесил А. И. Кулабухова, т. к. других геройств, кроме «вешательных», за Покровским не значится.
Русский журналист, вспоминая годовщину Кубанского похода Добрармии, не упоминает о той жертвенности, какую проявило кубанское казачество, а жертвенность была велика. Во время нахождения ген. Корнилова в станице Кореновской к нему присоединилось 500 человек кубанских казаков (ст. Брюховецкой) и во все время похода уже соединенная армия (ген. Корнилова и Кубанского правительства) по Кубани, не смотря на частые и тяжелые бои, в своем численном составе не уменьшалась, т. к. в каждой станице в нее поступали казаки.
Что же побуждало казаков вступать в армию? Идея борьбы за Единую Неделимую? Нет. Наличие в армии Кубанского атамана, Кубанского правительства, Кубанской Рады — носительницы казачьей вольности, а так же и сознание необходимости борьбы за свое бытие, за свою волю — вот что заставляло казаков идти в армию.
28 февраля, 1933 г.
Франция
журнал «ВК» № 124
стр. 23
Молчать нельзя
(Письмо в редакцию)
В газете «Возрождение» от 26 февраля с. г. напечатан очерк Н. Чебашева «Уход в степи» — к годовщине Добровольческого похода. Тут же портреты вождей его, а в числе их и ген. Покровский.
Н. Чебашев излагает историю зарождения Доброармии, восхваляя мужество и храбрость «русских людей».
Почему то до сих пор существует у русских мнение, что это они начали борьбу с большевиками, а казаки играли в этом деле самую ничтожную роль.
Так ли это на самом деле?
Еще не было известно, возникала ли мысль о борьбе с большевиками в головах русских вождей, а на Кубани, как и на Дону, неизбежность этой борьбы почувствовалась сразу. Отряд Бардижа, отряд Полтавских семинаристов и друг, возникли много раньше, чем Добровольческая армия, а к моменту выхода ее в «Кубанский поход» у Кубанского правительства была армия, численностью не уступавшая Добровольческой.
Господин Чебашев пишет: «Здесь армия повернула на запад — в сторону Екатеринодарского района. 26-27 марта (видимо, нового стиля Е. Я.) произошла встреча с кубанскими добровольцами ген. Покровского (до 3.000 бойцов)».
Что это: глупость или недомыслие? Возможно и то и другое. Армию ген. Корнилова называет обязательно армией, хотя она и не превышала численности войск Кубанского правительства, войска же Кубанского правительства — по словам русского журналиста: «Кубанские добровольцы ген. Покровского».
До сих пор существует мнение, правда, главным образом среди русских, что генерал Покровский в первые дни борьбы с большевиками на Кубани играл выдающуюся роль. Мне, как живому участнику этого периода борьбы, известно, что это не так. В те времена, т. е. в конце 1917 и начале 1918 г. в Екатеринодаре существовало несколько отрядов, был отряд и у ген. Покровского (тогда еще капитана), очень малочисленный и состоявший из элементов весьма невысокого морального уровня. Отряд предавался пьянству вместе со своим командиром. Боевых подвигов как за самим Покровским, так и за его отрядом не значилось.
Когда в 20 числах января 1918 г. большевики двинулись на Екатеринодар со стороны Новороссийска под командой юнкера Яковлева (убитого в бою под Георгие-Афипской), то разгромили большевиков на ст. Георгие-Афипской В. ст. Галаев со своим отрядом, а так же Кубанско-Софийское училище, (только что сделавшее набор молодых юнкеров, главным образом из казаков) со своими офицерами. Юнкера училища, пожалуй, и были решающей силой этого трехдневного боя, т. к. 24 января на рассвете первыми переправились через реку Афипс и первыми ворвались в вокзал. Покровский же просто умел ловко пожинать чужие лавры.
24 января 1918 г., часа за два до начала наступления, в расположение юнкеров явился Покровский и, видимо, пытался делать какие-то распоряжения. Капитан Делов, командовавший сотней юнкеров, попросил капитана Покровского не лезть не в свое дело. Сказано было вежливо, но твердо. И Покровский, видя перед собой рослого, спокойного и опытного офицера, каким был капитан Делов, — раскланялся и ушел. Большевики были разгромлены, а победу почему-то кто-то приписал Покровскому и произвел его в полковники.
Когда войска Кубанского правительства были за Кубанью, Покровский, уже «Главнокомандующий», как знают участники первых дней похода, тоже особого геройства не проявил, а вот русская газета «Возрождение» возвела его в герои; за что?
Видимо, русские возвели Покровского в герои за то, что он разгромил Раду и повесил А. И. Кулабухова, т. к. других геройств, кроме «вешательных», за Покровским не значится.
Русский журналист, вспоминая годовщину Кубанского похода Добрармии, не упоминает о той жертвенности, какую проявило кубанское казачество, а жертвенность была велика. Во время нахождения ген. Корнилова в станице Кореновской к нему присоединилось 500 человек кубанских казаков (ст. Брюховецкой) и во все время похода уже соединенная армия (ген. Корнилова и Кубанского правительства) по Кубани, не смотря на частые и тяжелые бои, в своем численном составе не уменьшалась, т. к. в каждой станице в нее поступали казаки.
Что же побуждало казаков вступать в армию? Идея борьбы за Единую Неделимую? Нет. Наличие в армии Кубанского атамана, Кубанского правительства, Кубанской Рады — носительницы казачьей вольности, а так же и сознание необходимости борьбы за свое бытие, за свою волю — вот что заставляло казаков идти в армию.
28 февраля, 1933 г.
Франция
журнал «ВК» № 124
стр. 23
Комментариев нет:
Отправить комментарий