Якименко Е.М.
Полезная справка
Летом 1917 года 16 Кубанский пластунский батальон был расквартирован в станицах, ближайших к городу Екатеринодару. Большая часть батальона и его штаб имели стоянку в станице Пашковской. В Екатеринодаре в местном госпитале находился на излечении этого же батальона хорунжий Орлов, который был ранен в одном из последних боев под знаменитой Сахарной горой в Турции и теперь, когда батальон находился близко на отдыхе, хорунжего навещали офицеры батальона, да и он мог бывать в батальоне. Рана заживала и, хотя с палкой, позволяла хорунжему Орлову покидать лазаретную койку.
В один ясный солнечный день, после обеда, хорунжий Орлов, вышел из палаты, намереваясь проехать в город (госпиталь был за городом) и дальше в станицу Пашковскую к своим боевым товарищам. В коридоре он встретил несколько человек солдат 233 Донской ополченской дружины (по иронии судьбы воинская часть «ваньков» носила название «Донская»), которые не только не дали дорогу раненому офицеру, а умышленно один из «товарищей» толкнул его так, что он даже вскрикнул от боли, но все же не потерял своего достоинства, а сделал замечание солдатам, что они поступают совсем не по-воински, а по-хулигански, несмотря на то, что воинский устав учит, что даже к раненому врагу нужно проявлять милосердие. Такое замечание привело в бешенство “христолюбивое воинство», и один солдат с такой силой толкнул хорунжего, что тот упал в угол, застонав от боли...
— Ишь кравапийца, золотопогонник, ишо уставу учить нас собрался, будя... — говорили солдаты, продолжая свой путь по коридору...
— Так поступают только хулиганы, а не воинские чины, — говорит хорунжий Орлов, подымаясь, — а с хулиганами нужно по-иному разговаривать...
— Поговори еще, — возражали солдаты, поворачиваясь в сторону офицера, в руке которого уже блеснул вороненой стали наган. «Товарищей» это не остановило:
— Не посмеешь, а мы тебя еще проучим...
Раздался выстрел. Один солдат, охая, хватается за ногу, остальные бросаются убегать. Выскочив из лазарета, влетают в казарму, которая находилась почти рядом, и рассказывают, что казацкий офицер ни за что ни про что ранил их товарища...
Хорунжий Орлов сознает, что хотя он действовал и в состоянии самообороны, но поступок свой считал все же опрометчивым, спешит явиться к коменданту города и доложить о случившемся. Дойти до комендантского управления (на Медведовской ул.) ему не пришлось. Солдаты Донской дружины настигли его на Сенной площади и расправились самосудом.
Когда прискакала полусотня казаков из местной запасной сотни, то «герои» уже разбежались, а на земле лежал кусок мяса, в котором нельзя было узнать человека...
Весть об этом событии к вечеру долетела в станицу Пашковскую и на чинов батальона, особенно на казаков, которые очень любили своего офицера, произвела сильное впечатление.
Заговорили казаки... Послышались крики, что нужно сейчас же идти в Екатеринодар и проучить «крупу». Пусть своих бьют, а наших не трогают.
Начальство поняло, что нужно принять меры; оно указывало казакам, что самовольно войти в Екатеринодар и чинить расправу нельзя, там есть гарнизон, в составе которого есть и казачьи части, есть комендант и проч., что за такую выходку по головке не погладят... Что виновники расправы над офицером будут наказаны...
Спускались сумерки. Казаки заметно успокоились, но оказалось, что это было затишье перед бурей...
— Господин полковник, господин полковник! Честь имею доложить, что батальон уже двинулся на Екатеринодар, — докладывал полусонному командиру батальона дежурный офицер прапорщик С.. Полковник открыл глаза и ничего не понимал и только тогда, когда прапорщик С... повторил свой доклад, полковник стал быстро одеваться.
— Собрать всех господ офицеров, — приказывает командир батальона.
Через четверть часа уже все офицеры были в сборе. Во главе с командиром батальона, кто верхом, кто на тачанке, отправляются в погоню за самовольно ушедшими проучивать «крупу» сотнями и настигают их под самым Екатеринодаром. На приветствие командира батальона казаки лихо ответили, но приказания вернуться назад в Пашковскую и слушать не хотели. Долго пришлось уговаривать, пока, наконец, пластуны согласились вернуться.
Я привожу эту справку потому, что не так давно мне доказывали, что казацкого офицера в Екатеринодаре самосудом убили казаки-донцы Донской дружины, расквартированной в Екатеринодаре, тогда как эта Донская дружина совсем не была казачьей частью, а самой обыкновенной ополченской дружиной, укомплектованной «крестиками». Ни одна донская казачья часть во время войны в Екатеринодаре расквартирована не была.
журнал «ВК» № 159
стр. 16
Полезная справка
Летом 1917 года 16 Кубанский пластунский батальон был расквартирован в станицах, ближайших к городу Екатеринодару. Большая часть батальона и его штаб имели стоянку в станице Пашковской. В Екатеринодаре в местном госпитале находился на излечении этого же батальона хорунжий Орлов, который был ранен в одном из последних боев под знаменитой Сахарной горой в Турции и теперь, когда батальон находился близко на отдыхе, хорунжего навещали офицеры батальона, да и он мог бывать в батальоне. Рана заживала и, хотя с палкой, позволяла хорунжему Орлову покидать лазаретную койку.
В один ясный солнечный день, после обеда, хорунжий Орлов, вышел из палаты, намереваясь проехать в город (госпиталь был за городом) и дальше в станицу Пашковскую к своим боевым товарищам. В коридоре он встретил несколько человек солдат 233 Донской ополченской дружины (по иронии судьбы воинская часть «ваньков» носила название «Донская»), которые не только не дали дорогу раненому офицеру, а умышленно один из «товарищей» толкнул его так, что он даже вскрикнул от боли, но все же не потерял своего достоинства, а сделал замечание солдатам, что они поступают совсем не по-воински, а по-хулигански, несмотря на то, что воинский устав учит, что даже к раненому врагу нужно проявлять милосердие. Такое замечание привело в бешенство “христолюбивое воинство», и один солдат с такой силой толкнул хорунжего, что тот упал в угол, застонав от боли...
— Ишь кравапийца, золотопогонник, ишо уставу учить нас собрался, будя... — говорили солдаты, продолжая свой путь по коридору...
— Так поступают только хулиганы, а не воинские чины, — говорит хорунжий Орлов, подымаясь, — а с хулиганами нужно по-иному разговаривать...
— Поговори еще, — возражали солдаты, поворачиваясь в сторону офицера, в руке которого уже блеснул вороненой стали наган. «Товарищей» это не остановило:
— Не посмеешь, а мы тебя еще проучим...
Раздался выстрел. Один солдат, охая, хватается за ногу, остальные бросаются убегать. Выскочив из лазарета, влетают в казарму, которая находилась почти рядом, и рассказывают, что казацкий офицер ни за что ни про что ранил их товарища...
Хорунжий Орлов сознает, что хотя он действовал и в состоянии самообороны, но поступок свой считал все же опрометчивым, спешит явиться к коменданту города и доложить о случившемся. Дойти до комендантского управления (на Медведовской ул.) ему не пришлось. Солдаты Донской дружины настигли его на Сенной площади и расправились самосудом.
Когда прискакала полусотня казаков из местной запасной сотни, то «герои» уже разбежались, а на земле лежал кусок мяса, в котором нельзя было узнать человека...
Весть об этом событии к вечеру долетела в станицу Пашковскую и на чинов батальона, особенно на казаков, которые очень любили своего офицера, произвела сильное впечатление.
Заговорили казаки... Послышались крики, что нужно сейчас же идти в Екатеринодар и проучить «крупу». Пусть своих бьют, а наших не трогают.
Начальство поняло, что нужно принять меры; оно указывало казакам, что самовольно войти в Екатеринодар и чинить расправу нельзя, там есть гарнизон, в составе которого есть и казачьи части, есть комендант и проч., что за такую выходку по головке не погладят... Что виновники расправы над офицером будут наказаны...
Спускались сумерки. Казаки заметно успокоились, но оказалось, что это было затишье перед бурей...
— Господин полковник, господин полковник! Честь имею доложить, что батальон уже двинулся на Екатеринодар, — докладывал полусонному командиру батальона дежурный офицер прапорщик С.. Полковник открыл глаза и ничего не понимал и только тогда, когда прапорщик С... повторил свой доклад, полковник стал быстро одеваться.
— Собрать всех господ офицеров, — приказывает командир батальона.
Через четверть часа уже все офицеры были в сборе. Во главе с командиром батальона, кто верхом, кто на тачанке, отправляются в погоню за самовольно ушедшими проучивать «крупу» сотнями и настигают их под самым Екатеринодаром. На приветствие командира батальона казаки лихо ответили, но приказания вернуться назад в Пашковскую и слушать не хотели. Долго пришлось уговаривать, пока, наконец, пластуны согласились вернуться.
Я привожу эту справку потому, что не так давно мне доказывали, что казацкого офицера в Екатеринодаре самосудом убили казаки-донцы Донской дружины, расквартированной в Екатеринодаре, тогда как эта Донская дружина совсем не была казачьей частью, а самой обыкновенной ополченской дружиной, укомплектованной «крестиками». Ни одна донская казачья часть во время войны в Екатеринодаре расквартирована не была.
журнал «ВК» № 159
стр. 16
Комментариев нет:
Отправить комментарий