2-я часть
Родная Кубань
2011
№1
стр. 91-93
Иван Бойко
Гимн хате
Жили в тебе самые красивые в свете девчата, за которыми присушно сохли и помирали все парубки вокруг: жили самые голосистые песенники и песенницы, на которых дивились и стар, и млад, которых приходили слушать с соседних хуторов и станиц; жили и чаровницы, что причаровывали и привораживали самых пригожих парней; жили и богатыри, которые в одну ноченьку полюшко перепахивали и расходились по земле удаль показать да счастье поискать: «Побраталися они да покрестилися, утешалися утехами богатырскими, клали заповедь великую, клялись клятвою святою: при боях та при компаньюшках, при целиком и малом кровопролитии не находить да не наезжать друг да на друга!..» Жила в тебе и знахарка, что знала заговоры от всех бед, от сабли острой, от пули быстрой, от смерти лютой, от переломов и вывихов, от всех болезней и напастей. «Кровь на кровь, сустав на сустав, мосол на мосол, жила на жилу. Тут тебе не стоять, тут тебе не лежать, стань же на свое место, где тебя Мать Божья спородила и на место установила». «Молитву сотворю — как дверь затворю. Крестом перекрещусь — как замком запрусь».
Жили и домовые: прятались на потолку и стерегли твой очаг; и колдуны, что оборачивались в колесо, в лютого зверя, в лихого лиходея; и ведьмы, что летали на метлах через трубу, вредили любви, разбивали завидные пары, переворачивали на кострах и мостах тачанки с женихом и невестой, доили и портили коров.
Колядницы и колядники колядовали тебе, щедровочки щедровали, сеятели посевали, славили жито, пшеницу, горох, чечевицу: «Чтоб на каждом месте — снопов по двести, на каждом колосочку — дал Бог по мешочку, чтобы рясно родило на всех полях и во всех садах и было багато во всех углах».
Но не было у тебя ничего, кроме песен и сказок. Не помогли тебе ни колядники, которые колядовали, ни щедровочки, которые щедровали, ни подковы, прибитые на пороге, ни черепа, надетые на плетни, ни медяки, закопанные в землю, ни иконы в святом углу, ни сам Бог, на которого ты уповала: «Вручаю тебе, Господи, душу и тело свое, все имущество свое...»
* * *
Боль моя, любовь моя, жаль моя! Вздрагиваешь от малейшего ветерка, от воробьиного крика, от гула моторов в степи. Скорбно смотришь из бурьянов, от самой земли, разбитыми стеклами, повиснув на согнутых опорах, как на клюке, вся в облупившихся морщинах стен. А было, провожала нас в школу нарядная: стены выбелены, с синевой, полы свежевымазаны, посыпаны чабрецом. Светила на улицу анютиными глазками, сережками-граммофонами, ванями-красавчиками, алыми, малиновыми, розовыми калачиками, огоньками, лазориками. Резные наличники на окнах и ставнях раскрашены в веселые цвета. Стреха взбита и подстрижена, как девичья челка над сияющими очами. Над обновленным фронтоном, на самом верху, на конике, скликающий гостей яркий железный петух. А над дымарем в праздничной короне, на гребне кровли, в знак чистоты невесты, победное алое знамя. Ты бушевала свадьбой: «Да чего, жена, бела? — Сударь, муку сеяла. — Да чего, жена, румяна? — Против жару стояла. — Да чего, жена, черноброва? — Сударь, сажу трусила. — Да чего, жена, весела? — В сударика влюблена».
Ликовала песнями: «Ой, на горе тай женцы жнут. Ой, на горе тай женцы жнут. А по-пид горою, яром-долиною, казаки идут. Ой, долиною, гей!» Откликались припевками: «Если хочешь быть со мной и с родными близко, держи сердце высоко, а голову — низко!..»
Боже праведный! Что же это с нами делается?! Боль моя, любовь моя, жаль моя!.. Нас не взяли пушками! Нас не смяли танками! Не сразили шашками! Не пронзили стрелами! Нас сейчас голыми руками берут!
Нас уже голыми руками взяли всех разом в полон, оккупировали «голубыми ящиками». В подлое наше время нас разобщили по великой нашей стране подлыми «ящиками». Шулерски надурили приватизационными чеками. Заманили подлыми долларами. Прихватизировали-приватизировали наши заводы, наши фабрики, наши здравницы и пионерские лагеря. Господи! Что же это происходит?! «Заграница посылает тряпочки та ниточки. За границу уплывают золотые слиточки». «Никому так не везло, как генсеку Мишке. Предал партию, народ — миллиард на книжке». «Разделили наш Союз на куски-кусочки. Будем разом умирать все поодиночке...» А ты все врастаешь в землю, жаль моя. Все расползаешься на дрибных опорах в бурьяне, боль моя. Все ветшаешь-старишься, вздыхаешь по детям своим, любовь моя. «Дымарь свой склонила до самого тына», «догорай, гори, моя лучинушка, догорю с тобой и я». Надвинула истрепанную всеми ветрами и поветриями, всеми грозами и бурями латаную-перелатаную крышу до завалинки, уткнула разбитые родные винонца в землю, а над тобою небо — как краснозвездный богатырский шлем...
Гремит над тобой российское небо, сигнальными огнями мигают по нему корабли — дети твои. В закатной мгле вокруг метеликами искрятся поля, до самого млечного пути хороводами кружат расцветающие сады. Стожарами огней зажигаются города — тоже дети твои!..
А тебя скоро не будет...
Тебя скоро не будет, но я — из тебя. Из тебя вырос я, из тебя — кровь моя и плоть моя, из тебя — вся Россия моя! Из тебя в нас, детях твоих, — общечеловеческий русский дух...
Мнятся мне впереди сражения за тебя, за родную землю. И я клянусь тебе, хата, быть чистым, как ты, быть щедрым, как ты, быт сильным, как ты, быть смелым, как ты. Я растворюсь в России, как ты, моя гордость, моя правда, моя сила, моя русская хата!..
(окончание)
Родная Кубань
2011
№1
стр. 91-93
Иван Бойко
Гимн хате
Жили в тебе самые красивые в свете девчата, за которыми присушно сохли и помирали все парубки вокруг: жили самые голосистые песенники и песенницы, на которых дивились и стар, и млад, которых приходили слушать с соседних хуторов и станиц; жили и чаровницы, что причаровывали и привораживали самых пригожих парней; жили и богатыри, которые в одну ноченьку полюшко перепахивали и расходились по земле удаль показать да счастье поискать: «Побраталися они да покрестилися, утешалися утехами богатырскими, клали заповедь великую, клялись клятвою святою: при боях та при компаньюшках, при целиком и малом кровопролитии не находить да не наезжать друг да на друга!..» Жила в тебе и знахарка, что знала заговоры от всех бед, от сабли острой, от пули быстрой, от смерти лютой, от переломов и вывихов, от всех болезней и напастей. «Кровь на кровь, сустав на сустав, мосол на мосол, жила на жилу. Тут тебе не стоять, тут тебе не лежать, стань же на свое место, где тебя Мать Божья спородила и на место установила». «Молитву сотворю — как дверь затворю. Крестом перекрещусь — как замком запрусь».
Жили и домовые: прятались на потолку и стерегли твой очаг; и колдуны, что оборачивались в колесо, в лютого зверя, в лихого лиходея; и ведьмы, что летали на метлах через трубу, вредили любви, разбивали завидные пары, переворачивали на кострах и мостах тачанки с женихом и невестой, доили и портили коров.
Колядницы и колядники колядовали тебе, щедровочки щедровали, сеятели посевали, славили жито, пшеницу, горох, чечевицу: «Чтоб на каждом месте — снопов по двести, на каждом колосочку — дал Бог по мешочку, чтобы рясно родило на всех полях и во всех садах и было багато во всех углах».
Но не было у тебя ничего, кроме песен и сказок. Не помогли тебе ни колядники, которые колядовали, ни щедровочки, которые щедровали, ни подковы, прибитые на пороге, ни черепа, надетые на плетни, ни медяки, закопанные в землю, ни иконы в святом углу, ни сам Бог, на которого ты уповала: «Вручаю тебе, Господи, душу и тело свое, все имущество свое...»
* * *
Боль моя, любовь моя, жаль моя! Вздрагиваешь от малейшего ветерка, от воробьиного крика, от гула моторов в степи. Скорбно смотришь из бурьянов, от самой земли, разбитыми стеклами, повиснув на согнутых опорах, как на клюке, вся в облупившихся морщинах стен. А было, провожала нас в школу нарядная: стены выбелены, с синевой, полы свежевымазаны, посыпаны чабрецом. Светила на улицу анютиными глазками, сережками-граммофонами, ванями-красавчиками, алыми, малиновыми, розовыми калачиками, огоньками, лазориками. Резные наличники на окнах и ставнях раскрашены в веселые цвета. Стреха взбита и подстрижена, как девичья челка над сияющими очами. Над обновленным фронтоном, на самом верху, на конике, скликающий гостей яркий железный петух. А над дымарем в праздничной короне, на гребне кровли, в знак чистоты невесты, победное алое знамя. Ты бушевала свадьбой: «Да чего, жена, бела? — Сударь, муку сеяла. — Да чего, жена, румяна? — Против жару стояла. — Да чего, жена, черноброва? — Сударь, сажу трусила. — Да чего, жена, весела? — В сударика влюблена».
Ликовала песнями: «Ой, на горе тай женцы жнут. Ой, на горе тай женцы жнут. А по-пид горою, яром-долиною, казаки идут. Ой, долиною, гей!» Откликались припевками: «Если хочешь быть со мной и с родными близко, держи сердце высоко, а голову — низко!..»
Боже праведный! Что же это с нами делается?! Боль моя, любовь моя, жаль моя!.. Нас не взяли пушками! Нас не смяли танками! Не сразили шашками! Не пронзили стрелами! Нас сейчас голыми руками берут!
Нас уже голыми руками взяли всех разом в полон, оккупировали «голубыми ящиками». В подлое наше время нас разобщили по великой нашей стране подлыми «ящиками». Шулерски надурили приватизационными чеками. Заманили подлыми долларами. Прихватизировали-приватизировали наши заводы, наши фабрики, наши здравницы и пионерские лагеря. Господи! Что же это происходит?! «Заграница посылает тряпочки та ниточки. За границу уплывают золотые слиточки». «Никому так не везло, как генсеку Мишке. Предал партию, народ — миллиард на книжке». «Разделили наш Союз на куски-кусочки. Будем разом умирать все поодиночке...» А ты все врастаешь в землю, жаль моя. Все расползаешься на дрибных опорах в бурьяне, боль моя. Все ветшаешь-старишься, вздыхаешь по детям своим, любовь моя. «Дымарь свой склонила до самого тына», «догорай, гори, моя лучинушка, догорю с тобой и я». Надвинула истрепанную всеми ветрами и поветриями, всеми грозами и бурями латаную-перелатаную крышу до завалинки, уткнула разбитые родные винонца в землю, а над тобою небо — как краснозвездный богатырский шлем...
Гремит над тобой российское небо, сигнальными огнями мигают по нему корабли — дети твои. В закатной мгле вокруг метеликами искрятся поля, до самого млечного пути хороводами кружат расцветающие сады. Стожарами огней зажигаются города — тоже дети твои!..
А тебя скоро не будет...
Тебя скоро не будет, но я — из тебя. Из тебя вырос я, из тебя — кровь моя и плоть моя, из тебя — вся Россия моя! Из тебя в нас, детях твоих, — общечеловеческий русский дух...
Мнятся мне впереди сражения за тебя, за родную землю. И я клянусь тебе, хата, быть чистым, как ты, быть щедрым, как ты, быт сильным, как ты, быть смелым, как ты. Я растворюсь в России, как ты, моя гордость, моя правда, моя сила, моя русская хата!..
(окончание)
Комментариев нет:
Отправить комментарий