Якименко Е.М.
«Последняя страница»
Последняя глава IV-ой части «Трагедии Казачества» перенесла меня к тем последним дням на берегу Черного моря, свидетелем которых я был. Последние дни черноморской катастрофы запечатлелись в моей памяти с фотографической точностью.
Юнкерский батальон (Кубанско-Софийское училище и пластунские сотни Кубанского Алексеевского училища) занимали позиции в 15 верстах от г. Сочи, близь имения Дагомыс. Правый фланг батальона упирался в горную тропинку, охраняемую Кубанским Корниловским конным полком, а левый — спускался к морю. Участок шоссейной дороги и берег моря занимали пластуны.
Днем была зрительная связь, т. к. расстояние между флангами было не больше двух верст. С наступлением ночи зрительная связь была невозможна и время от времени воинские части обменивались связью патрульных команд.
Патруль юнкерского баталиона только что вернулся и доложил, что в расположении пластунов «все благополучно», как там, слева от нас, поднялся какой то шум. Тонкий слух улавливал шум свалки. Раздалось несколько выстрелов, послышался шум удаляющегося паровоза и — опять все тихо. Ничего тревожного в этом не было, т. к. не раз вечерами происходила перестрелка с красными, не раз приходили и отходили поезда в вечернее время.
— Узнаем после, — говорил есаул Трипольский, сотня которого находилась на самом левом фланге.
Проходит некоторое время. Уже время бы прийти пластунскому патрулю для связи, а его все нет. Есаул Трипольский посылает офицера с двумя юнкерами к командиру батальона, полк. Головинскому, доложить о своих подозрениях.
Спокойно, как всегда, полк. Головинский выслушивает офицера. Потом берет своего адъютанта и направляется в расположение левофланговой юнкерской сотни.
Ничего нового от командира сотни, кроме того, что доложил посланный офицер, полк. Головинскому узнать не удалось.
Тут же решает он послать связь к пластунам. Офицер с пятью юнкерами со всеми предосторожностями, предписываемыми полевым уставом, отправляется к пластунам. Совсем близко подошел юнкерский патруль, но в расположении пластунов подозрительная тишина. Офицер берет одного юнкера и отправляется вперед. Остальным приказывает быть наготове.
Шоссе совсем близко. Тишина.
— Кто идет? — тихо окликают с шоссе.
— Свои! — так же тихо отвечает офицер.
— Что пропуск? — повторяет тот же голос...
Офицер чувствует, что здесь уже нет пластунов,
но все же тихо говорит:
— Казань!..
В ответ раздался залп. За первым — второй, третий. Юнкеру С., бывшему с офицером, пуля обожгла левую щеку. Спешно, но без паники, отошел патруль к своему флангу. Полк. Головинский и есаул Трипольский еще до прибытия патруля поняли, в чем дело.
Спокойно выслушал полковник доклад патрульного офицера и распорядился сейчас же послать конный разъезд по проселочной дороге, которая проходила через расположение юнкеров в сторону главного шоссе, чтобы узнать, свободен ли выход на шоссе и, если возможно, связаться с отошедшими частями.
Направившегося с разъездом хорунжего С. обстреляли при выходе дороги на шоссе. Портупей-юнкер П. был довольно тяжело ранен.
Все стало ясно. Отрезаны, Пластунов сбили неожиданным наскоком и, вероятно, большевики теперь двигаются к г. Сочи, а может быть и заняли уже этот город.
Юнкерский батальон отрезан. Это уже третий раз, начиная от Туапсе, батальон попадает в такую историю.
Было совершенно непонятно, почему юнкеров, как и ученический батальон, ни разу не оставляли на позиции на шоссе, а почти всегда к горам? Теперь только становится это несколько ясным, после того, как распубликованы некоторые документы в 1У-ой части «Трагедии Казачества», что кто то выполнял какой то «свой план», иначе, если бы юнкерам поручили yчa^ сток на главном шоссе, то, нет сомнения, что они не раз «втерли б носа» красным.
Чтобы выйти из нового окружения, приходилось всю надежду возложить на спокойствие полк. Головинского, на дисциплинированность, отвагу и вынос- лиость юнкеров. Была послана связь и на правый фланг, но там ничего не знали. Там было спокойно.
Полк. Головинский собирает всех офицеров, излагает им обстановку и ставит вопрос: что делать
дальше? Как принято в военном мире, сперва спрашивается мнение самого младшего.
Хорунжий Б. ответил довольно короткой ясно:
— Сейчас произвести разведку и ударить на противника, занявшего шоссе, ударить с двух концов: тут и при выходе проселочной дороги на шоссе. Дальше двигаться на Сочи. Прорвавшегося противника мы настигнем, не допустив его до города. Нет оснований полагать, что их прошло на Сочи много.
Как потом оказалось, если бы поступили именно так, то, вероятно, не пришлось бы большевикам диктовать условия сдачи армии или, во всяком случае, условия эти были бы несколько иными.
Большинство командного состава остановилось на том, чтобы найти проводника и тропинками через лес отойти на Пластуновку, минуя г. Сочи, и дальше на Мацесту и Хосту, а там, связавшись со штабом, уже действовать по его указанию.
Проводник был найден, который обещал вывести к реке Сочи, но просил его отпустить, как только станет светать.
Послали на правый фланг предупредить конницу, но там уже никого не было. Двинулись лесными, плохими дорогами. Скользко и грязь. Спотыкаемся о корни и пеньки. Ветки цепляются за одежу. Царапают лицо, руки, но идем быстро, т. к. проводник едет верхом на лошади.
Рассвет уже обозначился. Ориентируемся. Река Сочи близко, как и сам город. Нужно идти по дороге влево.
После привала, двигаемся дальше уже «не с такой поспешностью, как вначале, т. к. считаем, что главная опасность миновала.
Рассвело. Приближаемся к реке. Разведка донесла, что есть какое то подобие моста, хотя можно перейти реку и вброд. /Весь батальон выходит из лесу, который в этом месте уже совсем редкий. Недалеко от переправы замечаем несколько солдат. Это большевики, наблюдающие за переправой. Остается загадкой, как их не обнаружила разведка и как они не заН метили ее, хотя, по их уверению, все время были здесь.
В их сторону немедленно направляется целый взвод. Они сначала было бросились бежать, но видя, что уйти им не придется, на приказание взводного офицера, остановились.
Привели их к полк. Головинскому. Из их рассказов выяснилось, что пришли они в Сочи на рассвете, сбив какие то заставы на шоссе (то были пластуны). Выяснилось также, что всего один батальон, численностью человек в 400, занял Сочи.
— Другие товарищи, — говорит старший из них, — придут сегодня к обеду.
Полк. Головинский, переглянувшись с другими офицерами, посмотрел на хорунжого Б.. Они поняли, что, если бы направились по шоссе на Сочи, сняв сторожевое охранение большевиков, то ни один красноармеец не ушел бы, не пришлось бы идти с такой поспешностью лесом, не говоря уже о моральном значении такого шага. Победителей, ведь, не судят...
журнал «ВК» № 233, стр. 8-10
«Последняя страница»
Последняя глава IV-ой части «Трагедии Казачества» перенесла меня к тем последним дням на берегу Черного моря, свидетелем которых я был. Последние дни черноморской катастрофы запечатлелись в моей памяти с фотографической точностью.
Юнкерский батальон (Кубанско-Софийское училище и пластунские сотни Кубанского Алексеевского училища) занимали позиции в 15 верстах от г. Сочи, близь имения Дагомыс. Правый фланг батальона упирался в горную тропинку, охраняемую Кубанским Корниловским конным полком, а левый — спускался к морю. Участок шоссейной дороги и берег моря занимали пластуны.
Днем была зрительная связь, т. к. расстояние между флангами было не больше двух верст. С наступлением ночи зрительная связь была невозможна и время от времени воинские части обменивались связью патрульных команд.
Патруль юнкерского баталиона только что вернулся и доложил, что в расположении пластунов «все благополучно», как там, слева от нас, поднялся какой то шум. Тонкий слух улавливал шум свалки. Раздалось несколько выстрелов, послышался шум удаляющегося паровоза и — опять все тихо. Ничего тревожного в этом не было, т. к. не раз вечерами происходила перестрелка с красными, не раз приходили и отходили поезда в вечернее время.
— Узнаем после, — говорил есаул Трипольский, сотня которого находилась на самом левом фланге.
Проходит некоторое время. Уже время бы прийти пластунскому патрулю для связи, а его все нет. Есаул Трипольский посылает офицера с двумя юнкерами к командиру батальона, полк. Головинскому, доложить о своих подозрениях.
Спокойно, как всегда, полк. Головинский выслушивает офицера. Потом берет своего адъютанта и направляется в расположение левофланговой юнкерской сотни.
Ничего нового от командира сотни, кроме того, что доложил посланный офицер, полк. Головинскому узнать не удалось.
Тут же решает он послать связь к пластунам. Офицер с пятью юнкерами со всеми предосторожностями, предписываемыми полевым уставом, отправляется к пластунам. Совсем близко подошел юнкерский патруль, но в расположении пластунов подозрительная тишина. Офицер берет одного юнкера и отправляется вперед. Остальным приказывает быть наготове.
Шоссе совсем близко. Тишина.
— Кто идет? — тихо окликают с шоссе.
— Свои! — так же тихо отвечает офицер.
— Что пропуск? — повторяет тот же голос...
Офицер чувствует, что здесь уже нет пластунов,
но все же тихо говорит:
— Казань!..
В ответ раздался залп. За первым — второй, третий. Юнкеру С., бывшему с офицером, пуля обожгла левую щеку. Спешно, но без паники, отошел патруль к своему флангу. Полк. Головинский и есаул Трипольский еще до прибытия патруля поняли, в чем дело.
Спокойно выслушал полковник доклад патрульного офицера и распорядился сейчас же послать конный разъезд по проселочной дороге, которая проходила через расположение юнкеров в сторону главного шоссе, чтобы узнать, свободен ли выход на шоссе и, если возможно, связаться с отошедшими частями.
Направившегося с разъездом хорунжего С. обстреляли при выходе дороги на шоссе. Портупей-юнкер П. был довольно тяжело ранен.
Все стало ясно. Отрезаны, Пластунов сбили неожиданным наскоком и, вероятно, большевики теперь двигаются к г. Сочи, а может быть и заняли уже этот город.
Юнкерский батальон отрезан. Это уже третий раз, начиная от Туапсе, батальон попадает в такую историю.
Было совершенно непонятно, почему юнкеров, как и ученический батальон, ни разу не оставляли на позиции на шоссе, а почти всегда к горам? Теперь только становится это несколько ясным, после того, как распубликованы некоторые документы в 1У-ой части «Трагедии Казачества», что кто то выполнял какой то «свой план», иначе, если бы юнкерам поручили yчa^ сток на главном шоссе, то, нет сомнения, что они не раз «втерли б носа» красным.
Чтобы выйти из нового окружения, приходилось всю надежду возложить на спокойствие полк. Головинского, на дисциплинированность, отвагу и вынос- лиость юнкеров. Была послана связь и на правый фланг, но там ничего не знали. Там было спокойно.
Полк. Головинский собирает всех офицеров, излагает им обстановку и ставит вопрос: что делать
дальше? Как принято в военном мире, сперва спрашивается мнение самого младшего.
Хорунжий Б. ответил довольно короткой ясно:
— Сейчас произвести разведку и ударить на противника, занявшего шоссе, ударить с двух концов: тут и при выходе проселочной дороги на шоссе. Дальше двигаться на Сочи. Прорвавшегося противника мы настигнем, не допустив его до города. Нет оснований полагать, что их прошло на Сочи много.
Как потом оказалось, если бы поступили именно так, то, вероятно, не пришлось бы большевикам диктовать условия сдачи армии или, во всяком случае, условия эти были бы несколько иными.
Большинство командного состава остановилось на том, чтобы найти проводника и тропинками через лес отойти на Пластуновку, минуя г. Сочи, и дальше на Мацесту и Хосту, а там, связавшись со штабом, уже действовать по его указанию.
Проводник был найден, который обещал вывести к реке Сочи, но просил его отпустить, как только станет светать.
Послали на правый фланг предупредить конницу, но там уже никого не было. Двинулись лесными, плохими дорогами. Скользко и грязь. Спотыкаемся о корни и пеньки. Ветки цепляются за одежу. Царапают лицо, руки, но идем быстро, т. к. проводник едет верхом на лошади.
Рассвет уже обозначился. Ориентируемся. Река Сочи близко, как и сам город. Нужно идти по дороге влево.
После привала, двигаемся дальше уже «не с такой поспешностью, как вначале, т. к. считаем, что главная опасность миновала.
Рассвело. Приближаемся к реке. Разведка донесла, что есть какое то подобие моста, хотя можно перейти реку и вброд. /Весь батальон выходит из лесу, который в этом месте уже совсем редкий. Недалеко от переправы замечаем несколько солдат. Это большевики, наблюдающие за переправой. Остается загадкой, как их не обнаружила разведка и как они не заН метили ее, хотя, по их уверению, все время были здесь.
В их сторону немедленно направляется целый взвод. Они сначала было бросились бежать, но видя, что уйти им не придется, на приказание взводного офицера, остановились.
Привели их к полк. Головинскому. Из их рассказов выяснилось, что пришли они в Сочи на рассвете, сбив какие то заставы на шоссе (то были пластуны). Выяснилось также, что всего один батальон, численностью человек в 400, занял Сочи.
— Другие товарищи, — говорит старший из них, — придут сегодня к обеду.
Полк. Головинский, переглянувшись с другими офицерами, посмотрел на хорунжого Б.. Они поняли, что, если бы направились по шоссе на Сочи, сняв сторожевое охранение большевиков, то ни один красноармеец не ушел бы, не пришлось бы идти с такой поспешностью лесом, не говоря уже о моральном значении такого шага. Победителей, ведь, не судят...
журнал «ВК» № 233, стр. 8-10
Комментариев нет:
Отправить комментарий