Макаренко П.Л.
Трагедия Казачества
(Очерк на тему: Казачество и Россия)
ЧАСТЬ V
(Апрель-ноябрь
1920 г.)
Глава XIV
(цитата)
Об отношении населения к десантным войскам имеются разнородные сведения,
которые сходятся в том, что в начале десантных операций, когда жители станиц еще
не разобрались в том, что представляет из себя десант и с какими действительными
намерениями пришли на Кубань его руководители, казачество отнеслось
сочувственно к десанту.
...«Население занятых прибывшими из Крыма частями станиц отнеслось
к десанту в общем с пассивным сочувствием. Это сочувствие оно боялось проявить
активно, так как сразу бросалось в глаза, что десант — предприятие не серьезное,
авантюристическое. Правда, в первые дни станичники встречали прибывших из Крыма
казаков с большим радушием, а из камышей огромными толпами присоединялись к
десанту прятавшиеся там зеленоармейцы и местные повстанцы. Но это было только
на первых порах... Очень скоро представители власти, прибывшие с десантом,
своими действиями и политикой вооружили против себя местное население» (Г.
Раковский. Конец белых, 122).
...«Участники боев на Кубани передают, что при занятии станиц
нашими частями население вначале встречает их сдержанно, так как бывали случаи
переодевания коммунистических частей в форму Русской армии с погонами, и население,
встречавшее с энтузиазмом «лжецов», жестоко расплачивалось за свою ошибку»
(полуофициоз «Великая Россия» от 18(31) августа 1920 г. № 890501).
...«Настроение населения различно. Мобилизация проходила более или
менее успешно до начала нашего отступления... Несмотря на сдержанное отношение
к нам, жители открыто жалуются и на большевиков. У большинства бывших в десантах
создалось впечатление, что мирное население относится одинаково враждебно и к
большевикам, и к нам и ждет одного — конца войны.
При таком положении вещей полное отсутствие пропаганды особенно гибельно
отзывается на деле армии», записал в своем дневнике 24 августа 1920 г. Один из
офицеров штаба Врангеля («Архив русской революции», т. V-й, стр. 50). (пропуск страницы)
* * *
В своих «Записках» генерал Врангель так оценивает деятельность
ген. Улагая в период после взятия Тимашевской: «Получив сведения о сосредоточении
красных на линии р. Бейсуг и опасаясь за свою базу, генерал Улагай заколебался.
Генералы Казанович и Бабиев доказывали необходимость немедленного движения на
Екатеринодар, где, по донесениям перебежчиков, красных войск почти не было и
царила полная паника, однако, начальник отряда в течение 6-го и 7-го августа не
мог принять определенного решения» (П, 157).
Во-первых, Врангель ошибается, утверждая, что о сосредоточении красных
по линии р. Бейсуг имелись только сведения. В действительности, уже 4-го и 5-го
августа дивизия Бабиева имела бои с полками Приуральской бригады, своей пятитысячной
массой перевалившей тогда на южный берег Бейсуга и его гирл.
Во-первых, вечером 7-го августа, т. е. в конце другого дня
мобилизации, генерал Улагай принял совершенно ясное решение по окончании
мобилизации людей и лошадей нанести удар главными силами (Сводно-Кубанской дивизией
ген. Казановича, 2-й Кубанской дивизией ген. Шифнер-Маркевича и 4-Й Куб. конной
дивизией полк. Буряка). На Екатерикодар из района Тимашевской, возложив на 1-ю
Кубан. конную дивизию ген. Бабиева прикрытие операции с севера и с
северо-востока по линии (Брыньковская-Брюховецкая-Батуринская (показания пленных
офицеров, попавших к красным, перехваченное приказание по группе Улагая,
приказание командарма IX 8-го августа 1920 г. в 18 часов, Екатеринодар. Эти
данные приведены в работе Голубева: Врангелевские десанты на Кубань, стр.
71-72).
Учитывая то, что в районе ст. Брыньковской севернее Бейсугских
гирл имеется группа сил Приуральской красной бригады и что к ней подходит
резерв в виде двух бригад 9-й стрелковой дивизии, и приняв во внимание, что эти
большевистские силы нависают на путях сообщения десантных войск с единственной
базой в ст. Приморско-Ахтарской, вечером 7-го августа ген. Улагай, совершенно разумно
и своевременно, от дал «приказание ген. Бабиеву (усиленному уже Константиновским
военным училищем и Терским конным полком) разбить ударную группу красных в
районе ст. Брыньковской — ст. Привольной, прочим частям десанта — обеспечить
занятые пункты (Врангель. Засписки. «Белое Дело», т. VI-й, стр. 154-155).
Плохо только то, что генерал Бабиев своевременно не принял мер к
тому, чтобы эту задачу точно выполнить и, держась почему-то в районе станиц
Роговской-Тимашевской, позволил Приуральской бригаде 8-го августа вновь занять
ст. Брыньковскую и поселок Добровольный и даже допустил то, что большевистский
1-й Донской полк 8-го августа из станицы Брюховецкой проник к ст. Роговской и занял,
правда, на время, станцию Роговскую. То, что генерал Бабиев позволил разбитой
уже им Приуральской бригаде и небольшому красному конному полку (всего 400
шашек) 8-го августа распространиться на левом берегу р. Бейсуг, является значительным
минусом в деятельности ген. Бабиева в те дни мобилизации людей и лошадей.
Это продвижение красных на занятую казаками территорию, понятно,
вселяло бодрость в советские войска и, в то же время, морально ослабляло
казачьи части, а особенно — сомневающуся в успехе часть мобилизуемых, для ободрения
которых действительно были необходимы «эффектные успехи».
Кроме того, эта явная оплошность со стороны храброго генерала
Бабиева привела к тому, что 8-го августа, вместо того, чтобы (приступить к
энергичному выполнению директивы о движении на Екатеринодар, пришлось из
дивизии ген. Казановича, занимавшей важнейший район — ст. Тимошевскую, взять
Алексеевский пехотный полк (около 600 штыков) и передать его в распоряжение Бабиева.
Если принять во внимание, что уже перед этим, как отмечено, из дивизии ген.
Казановича было взято Константиновское военное училище для усиления фронта, по
общему ходу операции, порученного ген. Бабиеву, можно получить ясное представление
о том, как сильно была ослаблена пехотная дивизия, с весьма ответственными
задачами, стоявшая на главном операционном направлении.
Если приведенные ген. Врангелем, отмеченные выше, данные о численном
составе дивизии ген. Казановича перед отправлением в десант соответствуют
действительности, то это изъятие из ее состава Константиновского училища и
Алексеевского полка, по сути, являлось серьезным ее ослаблением: из 2500 штыков
взято 1150 штыков. Это обстоятельство дало себя чувствовать в тяжелом
целодневном бою за Тимашевскую 9-го августа.
Между тем, ген. Бабиев мог избегнуть ослабления дивизии Казановича
путем усиления 1-й конной дивизии казаками близких станиц Ейского и Кавказского
отделов или совершенно незанятых противником или занятых только слабыми и
трусливыми конными частями красных, сильно потрепанными в боях 4—5 августа...
Если, распространение десанта шло сильно на юг от железной дороги
Приморско-Ахтарская-Екатеринодар и если в Таманском отделе руководители десанта
искали пополнений, с таким же успехом они могли получить пополнения и к северу
от этой железнодорожной линии; словом, в районе действий дивизии Бабиева. О
том, как казаки станиц, расположенных по рекам Челбассы, Албаши и Ясени,
относились тогда к большевистской власти, ясно говорит то обстоятельство, что в
низовьях этих рек действовал сильный повстанческий отряд полк. Сухенко в 800
человек (глава XIII).
* * *
Дни 6-го и 7-го августа явились днями энергичной подготовки противников
к боевой схватке. Так как красному командованию отлично было известно остро антибольшевистское
настроение казачьих станиц Кубани, так как ему было известно, что казачество
может восстать против советской власти каждую минуту, то командующий IX-Й советской
армией с большой тревогой поглядывал в сторону станиц, уже освободившихся от
власти красных. Он, понятно, боялся значительного усиления войск генерала Улагая
за счет казаков этих станиц и перехода казачьих дивизий в наступление.
В то же время командарм IX видел, что на окончание полного сосредоточения
всех красных резервов потребуется еще два-три дня. Поэтому, как только 25-я
стр. бригада 9-й дивизии подошла к станице Переяславской, а 26-я бригада той же
дивизии заняла район станиц Дядьковской, Медведовской и Старовеличковской,
командарм IX решил силами 25-й стр. бригады и Приуральской бригады, с фронта Брыньковская-Переяславская,
ударить во фланг и тыл расположения дивизий генерала Улагая. Об этом решении говорит
следующая «директива» командарма IX в адрес начдива 9, отданная в Екатеринодаре
в 23 часа 20 минут 7 (20) августа:
«По последним данным войсковой разведки, противник к настоящему
времени занимает ст. Переяславскую, Брюховецкую, Тимашевскую, Поповичевскую, Староджерелиевскую,
Новониколаевскую, Новонижестеблиевскую. Главные силы противника сосредоточены в
Тимошевской. Общая численность Ахтарского десанта достигает трех тысяч штыков,
двух тысяч сабель при 12 орудиях и значительном количестве пулеметов.
...«Дабы предупредить противника нашего фронта и взять инициативу
в свои руки, немедленно по получении сего приказа, приказываю перейти частям
Приуральской и 25-й стр. бригад под Вашим личным командованием в решительное наступление,
имея ближайшей задачей, не позже утра 8 (21) августа, во что бы то ни стало
занять Ольгинскую, Новоджерелиевскую, Роговскую, Брюховецкую. «Для обеспечения
своего правого фланга выделить достаточно сильный резерв». (Жур. «Война и
Революция», 1928, кн. 7).
Эта директива имела в виду: а) перерезать железную дорогу,
связывавшую Тимашевскую с Приморско-Ахтарской, чем нарушить снабжение десантных
войск, б) отвлечь внимание казаков от Екатеринодарского направления к
северному, б) помешать нормальному проведению мобилизации казаков в станицах,
занятых Улагаем.
Через час, т. е. в самом начале суток 8 (21) августа, командарм IX
дает отдельную директиву конной группе красных: «Немедленно сосредоточить всю
группу — 1-я Кавказская конная дивизия. Таманская отдельная и 14-я бригады — в
Новокорсунской, откуда одновременно с частями Приуральской и 25 стрелковой бригад
перейти со стороны Новокорсунской в быстрое и решительное наступление на
Тимашевскую с целью захвата этого пункта. В случае успеха, быстрым движением перейти
в преследование противника с задачей его окончательного уничтожений» (там же).
Очевидно, эти директивы отдавались наспех, без учета времени,
места и сил, так как невозможно предполагать, чтобы части Приуральской и 25-й
бригад, разбросанные на сорокаверстном фронте по левому берегу р. Бейсуг и ее
плавень (Переяславская-Брыньковская), к тому же почти не имевшие нормальной связи
между собою, смогли бы перейти реку и плавни и «не позже утра 8 (21) августа»,
т. е. через несколько часов после отдания директивы в Екатеринодаре, занять станицы
Брыньковскую, Ольгинскую, Новоджерелиевскую и Роговскую, тем более, что две
последние находятся верстах в 20-ти от р. Бейсуг и, даже согласно большевистским
данным, были заняты сильной, боевой и чрезвычайно подвижной казачьей дивизией
генерала Бабиева.
И уже совсем невыполнимая задача ставилась для большевистской
конной группы, чрезвычайно обессиленной и запуганной понесенным ею 4—5-го
августа поражением и самовольно рассыпавшейся по станицам Ирклиевской, Батуринской,
Новокорсунской (Ирлиевская-Новокорсунская 45 верст). Кроме того, если бы эта
конница и была собрана в кулак в ст. Новокорсунской, то силы этой красной конницы
(в общем около 900—1000 шашек) едва ли могли бы принудить пехотную дивизию
генерала Казановича оставить станицу и станцию Тимашевскую.
Вне сомнения, эти красные директивы указывают на то, что паническое
настроение, охватившее штаб IХ-й армии
в ночь под 6-е августа, после получения известий о занятии казаками ст.
Тимашевской и проявившееся в бегстве этого штаба утром 6-го августа из Екатеринодара
в Тихорецкую (хотя от Тимашевской до Екатеринодара противник должен был
проделать еще 60 верст пути), за прошедшие два дня еще не улеглось, что
душевное равновесие и здравый смысл еще не овладели творцами приведенных выше
директив.
Стр. 13-15
август 1938 года
журнал «ВК»
247-й номер
Комментариев нет:
Отправить комментарий