Кубанские Войсковые Ведомости

№ 18

8 мая 1865 год

стр. 72

 

Султан Крым-Гирей

 

Несколько слов о нашей старине

 

(Посвящается его сиятельству графу Сумарокову Эльстону)

Древняя история Кавказа относится ко временам за 500 лет до Р. Х. Из них сохранились кое-какие заметки у персидского путешественника, по всей вероятности бывшего на западном склоне Кавказа. Здесь персиянин встретил племена, называющиеся в его записках керкесами, что и есть тоже самое слово черкес, которым именуют вообще обитателей Кавказе. Сравнивая историю народов, в отношении их образа жизни, нравов и обычаев, нетрудно отыскать разительное сходство между израильтянами и черкесами. Этим подтверждается то, что историю Кавказа и его аборигенов можно бы отнести и далее 500 летия до Р. Х., если бы существовали мало-мальски точные и положительные исторические данные, на подобных которым воздвигаются исторические монографии, а далее и целая история какого бы то ни было народа.

Кавказцы, подразумевая под этим словом западно-кавказских горцев, помнят о своем происхождении точно так же, как и многие народы славянского племени: из дальнейших преданий можно видеть двух мифических братьев, Чера и Кеса, изгнанных из Западной Азии на Кавказ вследствие каких-то государственных переворотов. Если допустить возможность таких родоначальников наших горцев, то замечательно и то обстоятельство, что предание сохранило нам Прометея (называемого у нас Джедаль), прикованного к скале Кавказе. (Мы называет и самую гору заточения Прометея Кафидаг, — вероятно, Эльбрус или Казбек). Следовательно, если предание это не перешло к нам от греков и предки наши были сами свидетелями какого-то исторического события, сосредоточенного впоследствии у греков в мифе о Прометее, а у нас в предании о Джедале, то можно сказать, что Прометей — лицо не вымышленное, и тем более герой не греческой истории или мифологии.

Разбирая критически старинные наши песни и выбирая из них более правдоподобные факты, нетрудно на первых порах составить эпизоды из истории нашего края. Письменных памятников, так необходимых для истории, правда, мы не имеем, но тем не менее, взяв в соображение изменение языков, — не имеющих письменность, со временем, и неясность старого нашего языка, никогда не имевшего письменности, для нового поколения, — безошибочно будет, если старинные наши песни отнести к дальнему времени. По общему закону возникновения народной или племенной гражданственности предания народов гораздо старее песен, и гораздо отдаленнее от исторической нормальности, чем последние.

Итак, для первоначального ознакомления читателей с нашей стариной выписываю несколько исторических элементов.

Известно, что в средние века Генуя соперничала в торговле с Пизой и Венецией. Она устраивала свои торговые фактории или колонии, между прочим, и у восточного берега Черного моря. Для защиты факторий от туземцев они обносились стенами и валами. Остатки генуэзских цитаделей можно и в настоящее время отличать от новых работ около них.

В 15-ти верстах от Константиновского укрепления, к Юго-Юго-Западу, на горе, именуемой у нас Нелят (Злодей), я видел остатки цитадели, называющейся в предании Джинуэз-кале. Следы ее довольно еще свежие. Высота горы, на которой она была построена, простирается до 2300 футов. В стратегическом отношении цитадель пользовалась большим преимуществом. В народе сохранилось предание об осаде этой цитадели каким-то сильным пришельцем. Гарнизон укрепления сопротивлялся долго,

но узнав намерение неприятеля — лишить осажденных всякого сообщения с внешней местностью и воды в особенности, — выкатил из цитадели пять бочек превосходной воды, в доказательство того, что осажденные не имеют нужды в воде. Неприятель снял осаду и ушел на судах.

В цитадели был колодец, который сохранился и по настоящее время, и я его видел. Он вырыт в центре бывшей крепости. Историк скажет, кто был враг генуэзской цитадели, пришедший к берегам кавказским на судах.

В народе я не вижу никакой симпатии к памяти генуэзцев — и вот одна из их крепостей чуть не заклеймена названием злодей.

Генуя 560 лет тому назад пользовалась авторитетом морской нации, и, может быть, не гнушалась способами обогащения в стране наших предков. Нас называли фтирофагами и, конечно, поработили купцы-пришельцы.

Нелят-гора разграничивает два ущелья: ближайшее к Новороссийску, Цусхабское, и по ту сторону горы, Суо. В ущельях этих находились аулы тех же имен. В них сохранились христианские памятники, как-то: род молельни с барельефными крестами, могильные кресты из камней и прочее.

В наше время некоторые черкесы, жители этих ущелий, имели обыкновение по субботам зажигать в саклях восковые свечи, не работать по воскресеньям, упоминать в молитвах Мейрем, то есть имя Матери Иисуса Христа, несмотря на то, что они считали себя магометанами.

Далее, переходя к бывшему Озреку, исследователь может встретить озеро Абраг (порядочный). Оно имеет подземное сообщение с морем и окружено горами. По преданию, на месте этого озера, в прекрасной и плодоносной долине существовал аул Абраг. Жители его, будто бы, слыли в горах такими богачами, что, позабыв Бога, в своих играх начали употреблять кружки сыра вместо камней и хлебное тесто для помазки сакель вместо глины. Бог наказал Абраг погибелью в ужасной трещине, поглотившей его на рассвете дня; спасся только какой-то праведник с его семейством, выведенный ангелом в другое ущелье. Вслед за тем трещина исчезла и на месте пресловутого аула образовалось озеро. Предание это походит на пародию предания о погибели сирских городов, Содома и Гоморры, и спасения Авраама, его семейства и Лота.

Вслед за Озреком находится ущелье Суко. Жители аула того же имени уверяли, что по соседству с ними существует пещера, в которой заинтересованный ею погибал, лишь только произносил в не одно громкое слово. Я не видел этой пещеры, но при всей своей таинственности она не диковина природы, подобная чуду искусства — египетскому лабиринту, описанному так хорошо Геродотом.

Начиная с Геленджика и продолжая путь всплошь до Сухума, встречаются развалины или едва только приметные следы генуэзских укреплений. Во времена до генуэзцев, пониже Геленджика, жило племя людей чрезвычайно рослых, называвшихся нартами. Из старинных песен, начало которых таится в отжившей свой век поэзии нартов, видно, что Георгий Победоносец был герой кавказский, из племени нартов. Важнейшие старинные горские песни воспевают подвиги Георгия и неразлучного его друга — коня. (Савсорук и его рыжий конь, Тхозий). Собрание песен о Георгие и Рыжце составляет целую героическую поэму, наподобие Гомеровой. Знающий ее всю почитается у нас знатоком глубокой старины и достойным полного уважения.

Кажется, нет в молодежи нашей ни одного джигета, который бы не был в состоянии прочесть речитативом отрывка стихов из поэмы о Георгии. Нарты были христиане. Бывали случаи, что, разрывая землю в тех местах, где некогда жило племя нартов, черкесы отрывали могилы с громадными человеческими остовами. Обыкновенно около человеческих остовов находились и остовы лошадей, мечи очень большого размера, кувшины и бокалы. В кувшинах, вероятно, первоначально содержалось вино, так любимое нартами. Вникая в глубину поэмы о Георгии, нетрудно отыскать причину обряда нартов, состоявшего в том, что в одной могиле с покойником сохранились вещи, подобные названным выше. Нарты были народ воинственный и, по всей вероятности, славились в XVI веке. Против них кто-то действовал из огнестрельного оружия. Об этом упоминается в особой песне, славящей осаду Гуди-Кале нартами. Если бы допустить, что крепость эта принадлежала туркам, то песня или предание сохранили бы имя защитников Гуди-Кале, — чего и нет, ни в той, ни в другом.

Укрепление Константиновское

10 мая 1865 года

(Продолжение следует)